Значение глубинных падежей в предикативных фразах

ТЕМА: ЗНАЧЕНИЕ ГЛУБИННЫХ ПАДЕЖЕЙ В ПРЕДИКАТИВНЫХ ФРАЗАХ В РУССКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ

План

1. I. Введение

ІІ. Основная часть

а) Язык, как важнейшие средства человеческого общения

б) Категория падежа

в) Глубинные падежи

ІІІ. Заключение

Введение

Ушедший век был знаменателен для лингвистики тем, что в научных кругах неизменно возрастал интерес к проблеме взаимосвязи человека с объективным миром посредством языка. В этом проявился антропоцентризм в науке о языке. Движение лингвистики XX века было «дрейфом от тезиса о функционировании языка «в самом себе и для себя» в тезис — «под влиянием внешних обстоятельств и для нас» [Николаева 2000:16]. Наиболее полно эта взаимосвязь отражается в семантике. С того момента, когда предложение было признано универсальной ячейкой семантики, начали интенсивно проводиться исследования в области семантического синтаксиса. Цель таких исследований — разработка системы универсальных смысловых категорий, выявление закономерностей и особенностей в способах формализации этих категорий в языке. «Основная задача синтаксиса состоит в выявлении критериев осмысленности (или возможности употребления в роли предложения)» [Дэвидсон 1986:104]. В процессе формирования семантического подхода к предложению возникли новые термины: семантическая структура предложения, валентность, актанты, глубинный падеж и др.

Предметом настоящего исследования являются глубинные падежи и средства их выражения в русском, английском и удмуртском языках.
Объектом рассмотрения служит простое предикатное выражение, основными элементами которого являются глагол и предметные субстантивные компоненты (актанты).

Актуальность объекта и предмета исследования определяется тем, что не выработано строгих критериев разграничения глубинных падежей, не решен вопрос относительно их количества, значения и названий. Достижение цели реализуется путем решения следующих задач:

1) изучение существующих в лингвистике точек зрения на проблемы семантики предложения и обоснование терминологии исследования;
2) рассмотрение проблемы классификации глубинных падежей и разработка классификации глубинных падежей, удовлетворяющей цели исследования;
3) выявление возможных комбинаций глубинных падежей в семантических моделях простого предикатного выражения;

4) анализ формальных способов выражения глубинных падежей в русском, английском и удмуртском языках;

Теоретические посылки настоящей работы представляют собой фундаментальные исследования в области семантики предложения [труды ЛТеньера, У.Чейфа, Ч.Филлмора и др.]. Тем самым соблюдается принцип соответствия, согласно которому вводимая гипотеза должна соответствовать знанию, уже апробированному практикой, и не должна противоречить доказанным положениям науки [Постовалова 1980:56]. Исследование опирается на основные положения падежной грамматики. Глубинный падеж рассматривается как «обозначение компонента семантической (глубинной) структуры предложения, участника события, описываемого глаголом» [Левицкий 2003:408]. Преимущества падежной грамматики заключаются в том, что она позволяет объяснить соответствия, существующие между семантическими фактами (глубинными падежами) и фактами синтаксическими (выбор подлежащего, например). В процессе описания семантических моделей предложения опора делается на базовые положения денотативной семантики (Апресян Ю.Д., Богданов В.В., Гак В.Г., Сусов И.П.), главное условие которой заключается в том, что семантическая структура предложения должна соотноситься со структурой изображаемой
экстралингвистической ситуации.

Материалом исследования служат примеры на русском, английском и удмуртском языках (4,5 тысячи единиц). Основными источниками примеров являются художественные произведения и справочная литература (словари и грамматики). В процессе работы над материалом на удмуртском языке привлекались информанты.

На защиту выносятся следующие основные положения:
1) Классификация глубинных падежей строится на основе двух дифференциальных признаков: «одушевленность» и «активная деятельность».

2) Классификация организуется с учетом двух уровней абстракции. На первом уровне формируются четыре гиперроли — Субъект-Агенс, Субъект-Патиенс, Объект-Агенс, Объект-Патиенс. На втором уровне образуются глубинные падежи: Агентив, Бенефактив, Экспериенсив, Адресатив, Пациентив, Элементив, Объектив, Инструментив, Локатив.
3) В системе средств выражения глубинных падежей в русском, английском и удмуртском языках существуют универсалии, общие для этих трех языков.

В настоящем исследовании применяются различные методы. Для изучения характера взаимодействия между участниками события используются: метод логического моделирования, теория игр, метод семантической сети. В процессе работы над языковым материалом большое внимание уделяется методам лингвистического эксперимента (подстановка функциональных эквивалентов, перефразирование), применяются описательный и сопоставительный методы, трансформационный и количественный анализ. В исследовании задействованы также приемы интуиции, важность которых в лингвистическом исследовании отмечается многими учеными [Гийом 1992, Филлмор 1981]. Необходимость использования разнообразных методов обусловлена тем, что в настоящей работе рассматриваются как семантические, так и формальные категории.

Кроме того, исследование строится на материале трех разноструктурных языков.

Теоретическая ценность работы заключается в том, что в ней разработана объемная двухярусная классификация глубинных падежей, которая позволяет максимально сократить количество элементов в системе. Благодаря этому, значительно упрощается процесс обработки языкового материала. В то же время, в предложенной классификации заложена потенциальная возможность к развертыванию. В зависимости от цели и задач, выдвигаемых исследователем, число составных элементов классификации может быть увеличено. При этом не происходит нарушения основных принципов построения системы. Результаты работы могут быть использованы в сопоставительных исследованиях, проводимых на материале разнообразных языков с целью выявления сходств и различий в сфере выражения универсальных смысловых категорий. Особую важность приобретает привлечение материала тех языков, которые недостаточно изучены в теоретическом плане.

Практическая значимость работы состоит в том, что наблюдения и результаты исследования могут применяться при преподавании иностранного языка в национальных школах без привлечения языка-посредника, в качестве которого в большинстве случаев выступает русский язык. В практике перевода результаты работы представляют интерес в плане адекватной передачи одного и того же содержания на нескольких разных языках. Представленная в исследовании система глубинных падежей может быть полезна при разработке альтернативной грамматики. Необходимость и важность создания альтернативной грамматики обусловлена тем, что во многих языках мира затруднительно, а иногда и невозможно описать синтаксическую структуру, опираясь только на систему членов предложения. В частности, А.Мартине на материале баскского языка обосновывает тезис об отсутствии в языках подобного рода подлежащего [Martinet 1968]. В рамках описательного исследования данные о системе глубинных падежей
могут быть применены в области стилистики, с тем, чтобы определить закономерности в средствах манифестации смысловых категорий в текстах различной стилистической ориентации.

Цель и задачи работы, специфика исследуемого материала определили ее структуру. Работа состоит из введения, трех глав и заключения.
Во введении обосновывается выбор и актуальность темы, излагаются цель и задачи исследования, а также структура работы.

В первой главе рассматриваются вопросы, возникающие при изучении семантики предложения: интерпретация семантической структуры предложения, принципы формирования инвентаря семантических функций, проблема валентности и уровневой организации семантики предложения.

Во второй главе представлена классификация глубинных падежей, определены критерии их разграничения и особенности, составлен список семантических моделей простого предикатного выражения.
В третьей главе анализируются и систематизируются средства выражения глубинных падежей в русском, английском и удмуртском языках.
В заключении излагаются результаты настоящего исследования и рассматриваются его дальнейшие перспективы.

К работе прилагается библиографический список, список лексикографических источников, а также список источников, используемых для иллюстрации примеров.

Проблемы предложения и его семантики

Понятие предложения

Языкознание, как и любая другая научная дисциплина, неоднократно переживало смену научной парадигмы. В свое время преобладающими были логический, натуралистический, психологический, коммуникативный подходы к изучению фактов языка. Синтаксис как раздел языкознания также находился под влиянием различных теоретических направлений. Подобно другим основополагающим понятиям лингвистики предложение трактовалось и трактуется по-разному в силу своей сложности. Сложность проблемы вызвана тем, что «языки разных систем располагают разными типами синтаксических структур, которые не всегда удается свести к общему знаменателю» [Левицкий 2001:33]. Внутри одного языка тоже нет единообразия в области синтаксических построений. Предложение «реально предстает в виде некоторого множества типовых структур, существенно отличающихся друг от друга. Поэтому главная трудность в исследовании предложения — свести к единству все многообразие его разновидностей» [Юрченко 1972:3].

1. Язык, как важнейшее средство человеческого общения, осуществляет эту свою функцию через речь. Общение или коммуникация представляет собой передачу или обмен информацией. Передаваемая в речи информация по разному распределяется между языковыми единицами, составляющими высказывание, в зависимости от их иерархического статуса: фонема, морфема, слово, словосочетание, предложение, СФЕ (текст). Однако не одна из языковых единиц не способна служить средством общения без соответствующей организации, аранжировки. Эту роль организатора языковых единиц в единицы общения — предложения и СФЕ (текст) и выполняет синтаксис, о чем свидетельствует и значение самого слова: syntaxis — соединение, сочетание. Следовательно, основной задачей синтаксического уровня языка является соединение, интеграция единиц низших уровней (этого “строительного материала” — В.Виноградов) в такую единицу, которая может стать единицей общения, коммуникации, т. е. построение предложений (и СФЕ). Из этого вытекает и основная задача синтаксиса как языковой дисциплины — изучение правил построение и преобразования предложений, т.е. механизма работы синтаксического строя (уровня) языка. Однако, такое определение оказывается еще недостаточным, т.к. синтаксический уровень включает в себя не только предложения, но и словосочетания и СФЕ, что приводит нас к необходимости решения вопроса о предмете синтаксиса.

Семантический синтаксис (падежная грамматика Ч.Филлмора) есть дальнейшее развитие порождающего синтаксиса, дополненного семантическим компонентом.

Исходными теоретическими предпосылками исследований Ч.Филлмора являются: (I) центральное положение синтаксиса в грамматике, поэтому формы слов определяются по отношению к синтаксическим понятиям, и не наоборот, (2) необходимость учета глубинных скрытых категорий и (3) поверхностная (синтаксическая) и глубинная (семантическая) структуры предложения асимметричны (ср. ассиметричный дуализм лингвистического знака С. Карцевского). Например: 1. The man opened the door — The door was opened by the man, 3. The door opened.

Существительное door в обоих примерах сходится в одинаковом семантическом отношении к глаголу, но синтаксические (поверхностные) функции его различны. Поэтому грамматика языка должна содержать набор семантических функций (значений) и правила их реализаций в поверхностной структуре предложения.

Если синтаксическая структура в Т — грамматиках делилась на именную и глагольную фразы (первый шаг) S — NP + VP, то семантическая делится на модус и пропозицию (ср. у Ш.Балли: модус и диктум) S- M + P. Семантическая структура предложения или пропозиция определяется как вневременной набор отношений между глаголами и именами. Отношение между глаголом — предикатом и именем (аргументом) называется глубинным или семантическим падежом, значение которого вскрывается на основе трансформаций — преобразований (как видим идея морфологического падежа имени получает у Филлмора несколько иную трактовку  и гораздо большую значимость). Падежи семантически элементарны и дальнейшему анализу не подлежат. Каждый падеж входит в структуру высказывания только один раз. Падежи (семантические отношения между глаголом и именем) могут быть обязательными факультативными. Первоначально Ч.Филлмор выделяет 5 падежей — эргатив, агентив, датив, комитатив, инструменталь, затем в работе The cаse for case он несколько меняет набор: А — агентив, субъект действия, Д — датив; лицо, затронутое действием, Т — инструмент: сила или предмет, вовлечений в действие, F — фактитив: результат действия (лицо, предмет и т.п.), L — локатив: место, пространство действия, О — объектив (бывший эргатив) непосредственно затрагиваемый действием предмет, лицо, т.е. собственно объект действия. Позже (в 1971г.) комплект падежных функций еще усложняется, т. к. первоначально анализировались лишь наиболее элементарные отношения (путь, лицо, в пользу которого совершается действие и др.) Покажем на примере поверхностную (синт-ую) реализацию падежей:

1. John opened the door with the key
2. The door was opened by John with key
3. The door opened
4. John used the key to open the door
5. John showed the Cady his book.

John — A; door, book — O; key — I; lady — D.

Таким образом, определение семантических отношений имени к глаголу  (действию) действительно создает семантическую канву предложения и отображает базисные мыслительные универсалии, отражающие объективные отношения между участниками (актантами) реальных ситуаций. И пока мы имеем дело с простыми высказываниями ( с однособытийными глаголами и предметными аргументами) и соответственно простыми ситуациями семантическая модель Ч.Филлмора работает не плохо. Например:

1. V + A + (O) = He came

Mother is cooking (potatoes)

2. V + O — The potatoes are cooking

The door opened

The door was opened

The book sells well

3. V — A — O — L: He placed it on the table и.т.д.

Однако, семантическая модель Ч. Филлмора оказывается весьма тесно связанной с лексикой и требует четкого распределения N и V по их лексическим значениям. Кроме того, необходимо разграничение предметных и событийных аргументов (N) Ср.:

1. The man is eating an apple 2. The man struck us.

В (1) аргумент предметный, а в (2) событийный, т.к. не сам предмет поразил нас, а его действия, вид, признаки и т.д. Т.о. одни и те же слова могут иметь разные аргументы и , след — но, встречаться в разных “падежных рамках” и по разному характеризовать глаголы.

Следует также отметить и недостаточную определенность и строгость в определении и отождествлении падежей. Нельзя не почувствовать, что большей частью Ч. Филлмор стремится здесь опереться на наши представления об обозначаемой ситуации, что надо признать, является штукой ненадежной. Все эти трудности начались с того, что не было четко определено фундаментальное понятие — элементарной пропозиции.

Вторая часть падежной грамматики описывает процессы (правила) перехода от глубинных структур к их поверхностным реализациям: а) правила топикализации (темы сообщения), (б) субъективизации (выбор подлежащего), (в) объективации (выбор синтаксического дополнения), (г) выбор предлога или предложно — падежной формы и т.д.

Что касается заключительной (традиционной) оценки падежной грамматики как одного из направлений современного синтаксиса, то очевидно оценивать ее еще рано, как впрочем и семантический синтаксис в целом, т.к. исследования семантических ролей синтаксических актантов предложения находятся еще в самом разгаре. Можно лишь отметить как положительный момент возрождение интереса к семантической стороне предложения и серьезность попытки создать семантическую теорию предложения. Вполне очевидна преемственность семантического синтаксиса с традиционным синтаксисом и логико — философской концепцией языка, хотя очевиден и факт качественного иного представления учения о предложении. Предложение здесь, кстати сказать, вообще не поливает какого — либо строгого формального  определения. В общем случае — “ это мысль, выраженная в словах”, а в частном — “пропозиция + модус”, которое, подставив определение пропозиции, можно переформулировать как “набор семантических отношений между глаголом и именами (аргументами) и соотнесенный с действительностью через модальность (время, число, вид, наклонение и т.п.) “Нельзя не заметить и еще одну важную аналогию с традиционным синтаксисом: перевод глубинных семантических  отношений в поверхностные напоминает ( хотя и неявно, не прямо) способы выражения членов предложения, из чего можно заключить, что модель ЧП тоже видимо — пусть смутно — ассоциировалась с некоей “глубинной структурой” , а способы выражения ЧП — с “поверхностной”, т.е. с реальным высказыванием, речевой реализацией этой модели. Грамматические категории.
Категория падежа. В русском языке категория падежа представлена 6 падежами — именительным, родительным, дательным, винительным, творительным и предложным. Рассматривая значение каждого отдельного падежа как особой грамматической категории, мы видим, что оно имеет комплексный характер и состоит из ряда более мелких созначений. Например, в качестве одного из таких созначений можно назвать предметность, поскольку категория падежа свойственна именам существительным, обозначающим предметы и явления. Другим созначением может быть названа принадлежность существительного к определённому грамматическому роду, и т. д.

Эти созначения профессор Е. И. Шендельс называет семами. Под понятием сема понимается минимальный, далее неделимый элемент грамматического значения [Шендельс, 1962, 52].

В русском языке категория падежа характеризуется наличием следующих сем: предметности, рода, числа, одушевлённости/неодушевлённости.
Вопрос о категории падежа в английском языке до настоящего времени носит дискуссионный характер. Почти общепринятой считается точка зрения, согласно которой в составе существительных имеется класс слов, изменяющихся по двум падежам — именительному и притяжательному, оформленному морфемой ‘s. Это класс существительных одушевлённых и существительные семантического поля «время». Таким образом, с точки зрения типологической характеристики категории падежа в имени существительном мы можем отметить, что в английском языке все существительные делятся на два класса: слова, обозначающие предметы, неживые, не имеющие категории падежа, и слова обозначающие предметы живые и время, имеющие два падежа — общий и притяжательный. Семы притяжательного падежа следующие: предметность, одушевлённость, притяжательность, субъектность и объектность.

Категория падежа представлена в системе личных местоимений английского языка двумя падежами — именительным и объектным — с основными семами предметности, числа и направленности.
Категория числа. Как в английском, так и в русском языке существует грамматическая категория числа. Эта категория выражает количественные отношения, существующие в реальной действительности, отражённые в сознании носителей данного языка и имеющие морфологическое выражение в соответствующих формах языка.

Категория числа, как отражающая количественные отношения между реальными предметами, естественно привязана к имени существительному.
В русском и в английском языках категория числа представлена семами единичности и множественности, находящими своё выражение в формах единственного и множественного числа.

Семы единичности в русском языке могут быть представлены как морфемами -й (для мужского рода), -а, -я (для женского рода), -о, -е, — мя (для среднего), так и нулевыми морфемами, например: город, дом, зверь, дверь, ветвь.

В отличие от русского языка, сема единичности в английском языке представлена только нулевой морфемой, например: foot, city, play и т.д.
Категория множественного числа в обоих языках представлена семой множественности. В русском языке сема множественности выражена морфемами -ы, -и (для мужского и женского рода) и -я (для существительных мужского и среднего рода). В отличие от русского языка, сема множественности в английском языке морфемами числа -s[-s] и [-z], -es[-iz] и в очень ограниченном числе существительных чередованием гласных, например: foot — feet, tooth — teeth и т.д.
В обоих языках существует довольно значительная группа существительных, у которых представлена только сема множественности, получающая своё выражение в соответствующих морфемах числа и в формах согласования прилагательных, глаголов и местоимений. Часть таких существительных совпадает в обоих языках. Это прежде всего существительные, обозначающие парные или составные предметы:

Ножницы — scissors
Очки — glasses
Брюки – trousers

Часть таких существительных не совпадает, и в одном языке бытуют существительные, в которых представлена только сема множественности, а в другом — существительные, в которых имеется противопоставление сем единичность — множественность. Это часто создаёт трудности при переводе, особенно устном, когда присутствует условие ограниченности времени и переводчик должен быстро трансформировать исходное существительное, вспомнив, в каком числе оно употребляется на языке перевода.
В русском языке к первой группе относятся существительные 1) обозначающие парные или составные предметы:

Грабли мн. ч. — rake ед. ч.
Качели мн. ч. — swing ед. ч.
салазки мн. ч. — toboggan ед. ч.
2)обозначающие массу, вещество, материал:
дрожжи мн. ч. — yeast ед. ч.
духи мн. ч. — scent ед. ч.
обои мн. ч. — wallpaper ед. ч.
3) обозначающие сложные действия, процессы, состояния:
выборы мн. ч. — election ед. ч.
похороны мн. ч. — funeral ед. ч.
именины мн. ч. — name-day ед. ч.

В английском языке также есть ряд существительных, у которых сема множественности утратилась и осталась только сема единичности:

Pajamas мн. ч. — пижама ед. ч.
News мн. ч. — новость ед. ч.

Отсутствие полноценного разряда относительных прилагательных в английском языке восполняется атрибутивными словосочетаниями, состоящими из двух существительных, первое из которых выполняет атрибутивную функцию, являясь определением ко второму: stone — камень, stone wall — каменная стена.

Притяжательные прилагательные как особый разряд также отсутствуют в английском языке. Это отсутствие восполняется словосочетаниями, в которых русскому прилагательному соответствует существительное, оформленное притяжательной частицей ‘s : отцовский дом — my father’s house; сестрин шарф — my sister’s scarf.

Основным дифференциальным признаком русских прилагательных является наличие у качественных прилагательных двух форм: полной и краткой. Их отличие в том, что полные прилагательные выполняют атрибутивную функцию, а краткие — предикативную. В английском языке такое деление отсутствует.

В русском языке сравнительная степень может быть образована как синтетическим путём — прибавлением морфемы -ее или -ей , так и аналитическим — прибавлением слова более или менее. Превосходная же степень образуется аналитическим путём — с помощью слова самый.
В английском языке существует два ряда форм образования степеней сравнения: 1) синтетические формы с морфемами -er для форм сравнительной степени и -est для форм превосходной степени. 2) аналитические формы, образуемые словами more и most [Аракин, цит. раб.,128].

Но совсем не обязательно, что русские прилагательные, образованные синтетическим путём, будут иметь в английском языке эквивалент, образованный тем же способом. Чаще всего слова, образованные в русском языке синтетически, при переводе на английский язык будут иметь аналитические формы. И наоборот, слова, образованные аналитически в русском языке при переводе на английский приобретают синтетические формы. Таким образом, возникает необходимость в переводческих трансформациях.

важнее — more important

самый сильный — the strongest

Категория вида и времени. Эти две грамматические категории в разных языках имеют далеко не одинаковое развитие и самый разнообразный морфологический состав. Категория вида обычно определяется как такая лексико-грамматическая категория, которая передаёт характеристику протекания действия или процесса, обозначенного глаголом, — повторяемость, длительность, многократность, мгновенность действия, или результативность, завершённость, или предельность, т.е. отношение действия к его внутреннему пределу [Аракин, цит. раб., 129]. Перечисленные характеристики протекания действия или процесса получают в различных языках самое разнообразное морфологическое или морфолого-синтаксическое выражение. Таким образом, при переводе переводчик прибегает к разного рода грамматическим трансформациям. В русском языке, выделяются два вида: несовершенный (писать, говорить, и т.п.), выражающий действие в его течении и совершенный (сделать, написать, и т.п.), выражающий действие, ограниченное пределом совершения в какой-либо момент его осуществления или же сообщающее результат данного действия или процесса. Система видов в русском языке, по мнению В. Д. Аракина, имеет свой отличительный признак — наличие соотносительных пар глаголов, которые образуют соотносительные ряды форм, пронизывающие всю систему глагольных форм при тождестве их лексического значения [Аракин, цит. раб., 130]:

Давать –дать

Давай – дай

Давал – дал

В древнеанглийском языке категория вида как в русском была представлена двумя видами — несовершенным и совершенным. Но в современном английском языке на смену исчезнувшей категории вида пришла сложная система временных форм глаголов.
Однако некоторые учёные всё же выделяют в системе грамматических категорий современного английского языка категорию вида. Так, например, профессор А.И. Смирницкий считал, что категория вида в английском языке состоит из двух видов — 1)общего вида, представленного в настоящем времени нулевыми морфемами и -(e)s (3 лицо, ед.число), в прошедшем времени морфемой -ed или формами с чередованием гласных, в будущем времени will +V и обозначающего сам факт совершения действия, и 2) длительного вида, представленного глаголом to be в форме соответствующего времени и формой на -ing (I am going, I am doing, etc.) [Смирницкий, 1959., 321].

Но в отличие от русского языка, где глаголы совершенного и несовершенного вида образуют соотносительные пары лексических единиц, обладающих каждая своими морфологическими признаками и характеристиками и образующих два ряда соотносительных форм, в английском языке глаголы общего и длительного вида таких пар не образуют. Каждый глагол в английском языке, за немногими исключениями, может принимать как форму общего, так и форму длительного вида.

Иную точку зрения на проблему вида в английском языке высказывает профессор И. П. Иванова. По её мнению, вида как особой грамматической категории в английском языке нет. Есть группы временных форм: основной длительной, перфект и перфектно-длительной. Их она называет разрядами. При этом основным разрядом считает Indefinite — единственную форму, способную передавать динамику, смену событий. Другие разряды детализируют действие в плане одновременности или предшествования, но не используются для передачи смены действий во времени. [Иванова, 1961, 200]

Если категория вида в современном русском языке представлена формами двух видов — несовершенного и совершенного, то категория времени — тремя формами времени в глаголах несовершенного вида и двумя формами в глаголах совершенного вида. Что касается английского языка, как уже говорилось ранее, в ходе развития данного языка категория вида была утрачена, в связи с чем постоянно развивалась категория времени, которая в настоящее время представлена большим количеством временных форм.

Категория залога. Категория залога представляет собой глагольную категорию, выражающую различные отношения между субъектом и объектом действия, имеющие своё морфологическое выражение в форме глагола.
В русском языке категорию залога имеют только переходные глаголы, поэтому эта категория имеет более частный характер, чем категория вида или времени. Всего в русском языке имеется 3 залога: действительный залог, возвратно-средний залог и страдательный залог. В английском же языке имеется два залога: действительный и страдательный.

Сопоставление случаев употребления форм страдательного залога в обоих языках показывает, что их функционирование в речи совершенно различно. Если английский язык предпочитает использовать формы пассива в предложениях, где лицо или предмет в функции подлежащего испытывает на себе чьё-либо воздействие, то русский язык в подобной ситуации чаще использует форму действительного залога с прямым объектом, оформленным винительным падежом в позиции перед сказуемым. That wonderful wedding was arranged by the parents of bride — эту великолепную свадьбу организовали родители невесты.

Кроме этого характерного случая, связанного с расхождениями в системе грамматических категорий и их морфологическом выражении в обоих языках, существует ряд случаев, когда русским предложения со сказуемым в форме действительного залога соответствуют в английском языке предложения со сказуемым в форме страдательного залога:

1) Сказуемое неопределённо-личных предложений в форме действительного залога в русском языке соответствует сказуемому в форме пассива соответствующих предложений в английском языке
мне рассказали историю — I was told a story.

2) сказуемое главного предложения, выраженное глаголами речи или суждения в форме третьего лица множественного числа (говорят, считают, и т. п.), соответствует обычно форме пассива тех же глаголов в английском языке.

Говорят, он хорошо танцует — he is considered to be a good dancer
Таким образом, очевидно, что при переводе подобных предложений переводчику необходимо применять грамматические трансформации, чтобы избежать буквализма или русицизма при формировании текста перевода.

Различие синтаксиса в русском и английском языках.
Другой немаловажной причиной грамматических трансформаций, по словам Черняховской Л.А., является различие синтаксиса в русском и английском языках. Кроме того, коммуникативная нагрузка смысловых групп, оформленных разными членами предложения, подчёркивается разнообразными языковыми средствами, различными в разных языках [Черняховская, 1976, 24]. Так в английском языке подлежащее, для которого характерна начальная позиция, часто оказывается компонентом с минимальной коммуникативной нагрузкой, а к концу предложения она постепенно возрастает. Семантический словопорядок нарастания коммуникативной нагрузки, таким образом, совпадает с синтаксическим членением на грамматический субъект и предикат (субъект — тема, предикат — рема). Именно этот фактор является причиной синтаксических перестроек при переводе с русского языка на английский и наоборот. Например, русская тематическая группа, имеющая свободную синтаксическую реализацию, при переводе на английский язык оформляется как подлежащее; за счёт этого, таким образом, сохраняется начальная позиция смысловой группы. Изменением её синтаксической функции семантический словопорядок приводится в соответствие с синтаксическим [Черняховская, цит. раб., 25].

В газете «трибюн» было опубликовано «The tribune» published more than 300 более трёхсот статей, написанных of his articles on a wide range of topics Марксом на самые разнообразные темы.

Грамматические свойства языковых единиц состоят из целого ряда языковых явлений: форма слова, словосочетания, предложения, порядок элементов, грамматические значения форм, контекстуальные функции форм и значений. Всякий раз, рассматривая информационную мощность той или иной языковой единицы, подлежащей переводу, мы принимаем во внимание не только лексико-семантическое значение слов и их сочетаний, но и их грамматические свойства, которые могут весьма существенно влиять на меру упорядоченности переводимого сообщения [Рецкер, 80, 74]. Следует учитывать все факторы, которые могут влиять на применение грамматических трансформаций, а именно:

1) синтаксическую функцию предложения;

2) его лексическое наполнение;

3) его смысловую структуру;

4) контекст (окружение) предложения;

5) его экспрессивно-стилистическую функцию.

Логическая структура предложения может требовать от переводчика не только изменения, но и сохранения иноязычной конструкции, когда это связано с точностью передачи логического ударения.

Контекстуальное окружение предложения также может требовать его грамматической трансформации в переводе. Чаще всего это наблюдается при переводе английских периодов или ряда предложений, начинающихся с одного и того же личного местоимения [Швейцер, 1988, 83].
Несмотря на то, что устный перевод, также как и письменный не может обходиться без трансформаций, переводчику нужно быть осторожным в их применении, т.е. разумно их использовать. Излишнее количество переводческих трансформаций ведёт к вольности перевода, результатом которой может стать неестественность, неправильность и даже непонятность речи. Недостаток переводческих трансформаций ведёт к буквализму. Л. К. Латышев высказывался по этому поводу следующим образом: «Переводчику, не имеющему достаточного опыта практической работы, постоянно грозит опасность впасть в одну из двух крайностей: 1) Исходя из неправильных представлений о точности (эквивалентности) перевода, пойти по линии буквалистского копирования исходного текста. 2) Стремясь избежать буквализмов в переводе, пойти по линии слишком вольного перевода, характерной чертой которого является большое количество произвольных немотивированных переводческих трансформаций.» [Латышев, цит. раб., 189].

КЛАССИФИКАЦИЯ ГРАММАТИЧЕСКИХ ТРАНСФОРМАЦИЙ

Масштаб и глубина переводческих трансформаций бывают весьма различными — от трансформаций, влекущих за собой относительно небольшое несходство переводного высказывания с исходным, до случаев так называемого парадоксального перевода, когда внешняя непохожесть исходного и переводного высказываний такова, что в продукте, предложенном языковым посредником, трудно сразу же признать перевод, и лишь «по зрелому размышлению» становится ясно, что решение оптимально, что перевести ближе к тексту было просто невозможно, что перед нами перевод. Как заметил Л. К. Латышев, «одной лишь констатации факта наличия столь широкого диапазона переводческих трансформаций мало. Очевидно, что переводчику полезно еще и знать основные, наиболее часто применяемые типы переводческих трансформаций и уметь пользоваться ими. Владение этим инструментарием столь же ценно для языкового посредника, как для шахматиста владение репертуаром стандартных решений в типичных ситуациях» [Латышев, 2000, 253].

В настоящее время существует множество подходов к разделению переводческих трансформаций на виды и типы и множество классификаций, предложенных различными авторами. Рассмотрим некоторые из них.

По словам Л. С. Бархударова, все виды преобразований или трансформаций осуществляемых в процессе перевода можно свести к четырем элементарным типам, а именно:

1. Перестановки — это изменение расположения языковых элементов в тексте перевода по сравнению с текстом подлинника. Элементами, могущими подвергаться перестановке, являются обычно слова, словосочетания, части сложного предложения и самостоятельные предложения в строе текста.
2. Замены — наиболее распространенный и многообразный вид переводческой трансформации. В процессе перевода замене могут подвергаться как грамматические единицы, так и лексические, в связи с чем можно говорить о грамматических и лексических заменах. К грамматическим же относятся следующие типы:

а) замена форм слова;

б) замена частей речи;

в) замена членов предложения (перестройка синтаксической структуры предложения);

г) синтаксические замены в сложном предложении:

– замена простого предложения сложным,

– замена сложного предложения простым,

– замена придаточного предложения главным,

– замена главного предложения придаточным,

– замена подчинения сочинением,

– замена сочинения подчинением,

– замена союзного типа связи бессоюзным,

– замена бессоюзного типа связи союзным.

3. Добавления. Этот тип переводческой трансформации основан на восстановлении при переводе опущенных в ИЯ «уместных слов».
4. Опущение — явление, прямо противоположное добавлению. Под опущением имеется в виду опущение тех или иных «избыточных» слов при переводе [Бархударов, цит. раб., 190].

А. Д. Швейцер классифицировал грамматические трансформации следующим образом:

1) объединение предложений — способ перевода, при котором синтаксическая структура предложения в оригинале преобразуется путём соединения двух простых предложений в одно сложное.

2) членение предложения — способ перевода, при котором синтаксическая структура предложения в оригинале преобразуется в две или более предикативные структуры переводящего языка.

3) добавление грамматикализированных единиц, например, союзов, местоимений и т.п.

4) опущение грамматикализированных элементов. [Швейцер, 1973, 180] Разбиение переводческих трансформаций на типы, как и любая другая классификация, может осуществляться на разных основаниях. Л.К. Латышев взял за основание уровни языка. По его словам, это позволяет не только классифицировать переводческие трансформации, но и провести границу между ними и другим большим классом переводческих приёмов — подстановками [Латышев, цит. раб., 253].

Языковые уровни — это подсистемы общей системы языка, каждая из которых характеризуется совокупностью относительно однородных единиц и категорий языка, а также правил, регулирующих их использование. Выделяются следующие уровни языка: фонетический, морфологический, синтаксический и лексический.

Минимальной мерой переводческих преобразований является переход от фонетики ИЯ к фонетике ПЯ. Без замены «звуковых оболочек» значений перевод вообще немыслим. Если других изменений, кроме такой замены, не происходит, то перевод выполнен (исключительно) с помощью подстановок. Фонетическое преобразование исходного высказывания не может считаться трансформацией, поскольку оно — обязательный, константный элемент процесса перевода. О трансформациях правомерно говорить только в тех случаях, когда трансъязыковое перефразирование затрагивает еще и другие уровни языка: морфологический, лексический, синтаксический или же еще более глубокие структуры порождения речи.

Если в результате подстановок возникает переводное высказывание, симметричное исходному на всех уровнях, за исключением фонетического, то использование уровневых трансформаций ведет к их асимметрии на том или ином уровне — в зависимости от того, какая трансформация имела место.

Преобразования на уровне частей речи именуются категориально-морфологическими трансформациями, поскольку части речи — одна из основных категорий морфологии. Этот тип трансформаций широко применяется в переводе. Их особенность в том, что они в минимальной степени отражаются на передаваемом содержании — не влекут за собой существенных содержательных потерь или модификаций.
Достаточно нейтральны в отношении передаваемого содержания и синтаксические трансформации. Синтаксическая трансформация может заключаться в замене одного типа синтаксической конструкции другим [Латышев, цит. раб., 254]. Кроме того, Латышев Л. К. выделяет лексические трансформации: в процессе перевода некоторые лексемы исходного высказывания заменяются не системными (словарными) лексическими эквивалентами ПЯ, а некоторыми контекстуальными эквивалентами, то есть эквивалентами только на данный конкретный случай, которые при наложении друг на друга лексических систем ИЯ и ПЯ не пересекаются, стилистические: изменение стилистической окраски переводимой единицы, а также глубинные: вторгающиеся в более глубинный слой речемыслительной деятельности, в результате чего претерпевает изменения сама схема мысли [Латышев, цит. раб., 255]. Таким образом, анализируя высказывания лингвистов, можно сделать общий вывод, что грамматические трансформации заключаются в преобразовании структуры предложения в процессе перевода в соответствии с нормами переводящего языка.

Синтаксические трансформации:

Синтаксическое уподобление (дословный перевод) представляет собой тип «нулевой» трансформации, что встречается только в тех случаях, когда и в исходном и в переводящем языках имеются параллельные синтаксические структуры. Но как уже упоминалось ранее, такие случаи довольно редко встречаются в переводческой практике.

Мы изучали Англию с сентября по январь
We studied England from September to January [Пример наш, М.О.]
Тем не менее, по словам А.В. Федорова «всякого рода попытки перевести дословно тот или иной текст или отрезок текста приводят если не к полной непонятности этого текста, то во всяком случае к тяжеловесности и неясности» [Федоров, 1983, 131].

Перестановка — изменение расположения (порядка следования) языковых элементов в тексте перевода по сравнению с текстом подлинника. Такими элементами являются слова, словосочетания, главные и придаточные предложения и целые предложения. В устном переводе перестановки как вид переводческих трансформаций встречаются весьма часто, однако обычно они сочетаются с другими видами грамматическими замен.

Замена членов предложения приводит к перестройке его синтаксической структуры. Такого рода перестройка происходит и в ряде случаев при замене части речи. Например, замена существительного глаголом сопровождалась заменой определения обстоятельством. Более существенная перестройка синтаксической структуры связана с заменой главных членов предложения, особенно подлежащего. Использование подобных замен в значительной степени обусловлено тем, что в английском языке чаще, чем в русском, подлежащее выполняет иные функции, нежели обозначения субъекта действия, например, объекта действия (подлежащее заменяется дополнением):

Посетителей просят оставлять верхнюю одежду в гардеробе.
Visitors are requested to leave their coats in the cloak-room.
обозначения времени (подлежащее заменяется обстоятельством времени):
На прошлой неделе наблюдалась активизация дипломатической деятельности.

The last week saw an intensification of diplomatic activity.
обозначения пространства (подлежащее заменяется обстоятельством места): Сегодня в небольшом городке Клей-Кросс состоялась массовая демонстрация. The little town of Clay Cross today witnessed a massive demonstration.

обозначения причины (подлежащее заменяется обстоятельством причины) [Комиссаров, 1990, 80]:

В результате катастрофы погибло 20 человек.
The crash killed 20 people .

При переводе с русского, переводчику следует проявлять большую гибкость в отношении порядка слов, готовность заменять существительные глаголами, а глаголы существительными, превращать активные конструкции в пассивные и наоборот, опускать некоторые слова и менять местами части предложения, вставлять безличные конструкции.

Переход от обратного порядка слов к прямому. В процессе устного перевода с русского языка на английский определённые трудности могут представлять высказывания с обратным порядком слов. В таких случаях переводчик часто прибегает к переходу от обратного порядка слов к прямому. Эта синтаксическая трансформация особенно необходима при переводе с языков синтетических на языки аналитические. Она и имеет место при переводе с русского языка на английский.
Довольно широкий масштаб Культурные обмены осуществляются
приняли культурные обмены в довольно широких масштабах
Высказывания с обратным порядком слов являются характерным признаком текстов на русском языке. В английском языке инверсия используется намного реже. Это порождает необходимость в различных переводческих трансформациях, для углублённого понимания которых следует разобраться в природе коммуникативной структуры высказывания [Бреус, 1998, 22].

При переводе на английский язык, т.е. при изменении плана выражения высказывания, осуществляются самые разнообразные перестройки речевой структуры. Черняховская Л.А. выделяет синтаксические преобразования, которым подвергаются смысловые группы высказывания при переводе на английский язык. Информационная структура — структура содержания высказывания — при переводе сохраняется неизменной. Это означает, в частности, что смысловые группы, имевшие в русском варианте высказывания функции темы и ремы, должны сохранить эти функции и в английском варианте, в противном случае содержание высказывания может исказиться [Черняховская, 1976, 67].

При порождении высказывания смысловые отрезки, оформленные членами предложения, располагаются в определённой последовательности в соответствии с движением мысли от исходного пункта сообщения (или «старого» знания) к его смысловому центру («новому» знанию). Смысловой отрезок, выражающий «старую» информацию и имеющий минимальную коммуникативную нагрузку, именуется «темой». Отрезок с максимальной коммуникативной нагрузкой, выражающий ту информацию, ради которой осуществляется высказывание, именуется «ремой».

Рассмотрим также «монорему» и «дирему», два других понятия, важных для перевода. Монорема — высказывание, которое представляет собой грамматически полное предложение, в котором тематический элемент выражен эксплицитно, но также содержит новое, т. е. указывает новый для получателя объект сообщения (новую тему). При этом тема может иметь любое грамматическое оформление, может быть выражена даже морфемой: It’s getting dark, но темн- е -ет. Дирема — предложение, в котором тема не содержит «нового», т. е. называет исходный пункт сообщения, уже известный получателю[Черняховская, цит. раб., 23]. Таким образом, обобщая определения Л. А. Черняховской, можно сделать вывод: Высказывание, целиком содержащее «новую» информацию, называется «моноремой», а высказывание, в котором тема не содержит «нового», — «диремой». Моноремы встречаются в начальных фразах текста и в начале абзаца. Диремы появляются по ходу повествования.
Для того, чтобы определить, в чём заключается различие между компонентами коммуникативной структуры высказывания в русском и английском языках, переведём для примера, монорему и дирему на английский язык. Вначале рассмотрим монорему:

В комнату | вошёл | человек A man | came | into the room
Как видим, рема из конечной позиции перемещается в начало английской фразы. При этом она сохраняет своё синтаксическое оформление, оставаясь подлежащим. Теперь рассмотрим дирему:
В руках у него | была | книга He | had | a book in his hands
Как и в русском языке, в английской диреме соблюдается принцип постепенного нарастания коммуникативной нагрузки к концу высказывания. Начальную позицию занимает тема, а конечную — рема. Подобный порядок следования темы и ремы приходит в противоречие с требованием о сохранении в английской диреме прямого порядка слов. Это противоречие снимается посредством иного синтаксического оформления темы в английской диреме: русское косвенное дополнение «у него» преобразуется в подлежащее «he». Смена подлежащего сопровождается сменой направления действия, заменой глагола и преобразованием русского подлежащего «книга» в английское дополнение «book» [Бреус, цит. раб., 22].

Одно и то же высказывание переводится по-разному, в зависимости от того, чем оно является, моноремой или диремой:

В комнате | установилась | мёртвая тишина.

В начале текста или абзаца эта фраза является моноремой. При переводе рема выносится вперёд:

A deathly silence | descended | upon the room.

В середине текста та же фраза выступает в качестве диремы. При переводе обстоятельство «в комнате» трансформируется в подлежащее. (Некто вошёл в дом. В одной из комнат услышал шум голосов. Подошёл, открыл дверь, и…)

В комнате установилась полная тишина The room turned deathly silent
В диремах с обратным порядком слов требуются большие перестройки синтаксической структуры [Бреус, цит. раб., 23].

К синтаксическим трансформациям можно также отнести такое явление как смена предикатов при переводе. Одна и та же предметная ситуация в русском языке может быть описана с помощью различных предикатов. Сравним: «Автомобиль движется быстро» (предикат действия) и «движение автомобиля быстрое» (предикат состояния).

Анализ переводов с русского языка на английский свидетельствует о том, что и в межъязыковом общении смена предиката также довольно частое явление.

Одной из основных причин трансформаций, сопровождающихся сменой предиката, является избирательность русского и английского языков по отношению к признакам предметной ситуации. В тех случаях, когда действие обозначает переход в качественно или количественно новое состояние, в русском языке обычно используется предикат действия, тогда как английский отдаёт предпочтение предикату состояния. При этом исходная и конечная формы бывают объединены отношением процесс — результат [Бреус, цит. раб., 16].

Это унижает самих творческих This is humiliating for artistic
работников и их труд intellectuals and their work.

Аналогичное отношение возникает при переводе русских высказываний с глагольным предикатом, обозначающих проявление какого-либо признака, например, нервничать, ревновать, опаздывать. В аналогичном английском высказывании используется предикат состояния (ср.: Он опаздывал и He was late).

В других случаях предикат состояния в конечном английском высказывании соответствует русскому глагольному предикату, выраженному сочетанием десемантизированного каузативного глагола и имени действия.

Все остальные подвергали намеченное All the others were highly critical
соглашение сокрушительной критике of the proposed agreement
Русскому глагольному предикату, выраженному десемантизированным каузативным глаголом «подвергали» и именем действия «критике», в английском высказывании соответствует предикат состояния «were critical» [Бреус, цит. раб., 16].

Нередко при переводе с русского языка на английский переводчику приходится прибегать к преобразованиям активных конструкций русских предложений в пассивные конструкции английских предложений. Чаще всего заменой русского активного глагола английским пассивом сопровождается преобразование формы косвенного падежа в подлежащее. [Виссон, 1999, 135]

Следует напомнить о приему- The advantages of the European market
ществах Европейского рынка. should be recalled.

Однако не редки случаи, когда русские конструкции в страдательном залоге переводятся английскими активными конструкциями. Это связано с тем, что в предложениях русского языка допускается отсутствие действующего лица, а следовательно опускается подлежащее, в роли сказуемого же используются глаголы на -ся, неопределенно-личные формы глагола в страдательном залоге. В английском же языке такое явление недопустимо и в зависимости от контекста добавляется подлежащее, заменяя тем самым пассивный залог активным.

Использутся 50 % прибыли компании.

The company uses 50 % of its profit.

Членение предложения. Различия, связанные с языковой избирательностью, находят свое воплощение и в степени дискретности при описании предметной ситуации. Ситуация, которая в одном языке описывается с помощью одного признака, в другом языке требует для своего выражения двух или более признаков. Английскому языку присущи более экономные способы выражения мысли, чем это имеет место в русском языке, то есть русский язык является более дискретным, чем английский, что ведет к расширению объема переводимого текста.

Таким образом, членение предложения — способ перевода, при котором синтаксическая структура предложения в оригинале преобразуется в две и более предикативные структуры переводящего языка. Эта трансформация обусловлена структурно-типологическими расхождениями между предложениями исходного и переводящего языков.

Трансформация членения приводит к преобразованию простого предложения исходного языка в сложное предложение переводящего языка, при этом сложные синтаксические конструкции предложений заменяются простыми (ср.: Наша пропаганда должна чутко реагировать на происходящие в мире перемены — Наша пропаганда должна чутко реагировать на перемены, которые происходят в мире) [Миньяр-Белоручев, 1996, 169]. Данный вид трансформации может также привести к преобразованию одного сложного предложения в два простых:

Я не мог говорить первым, I didn’t dare to speak first.

не желая причинять беспокойства Nor did I desire to make trouble
кому бы то ни было. for another.

Объединение предложений — способ перевода, обратный вышеуказанному, представляет собой замену сложного предложения исходного языка простым предложением переводящего языка или преобразование синтаксической структуры в оригинале путем соединения двух или более простых предложений. Объединение применяется, как правило, в условиях различия синтаксических или стилистических традиций.

Известно, что компания «Avon» The company «Avon» is known
занимается косметикой. to be a cosmetic firm.

Замена типа синтаксической связи. Как в английском, так и в русском языке предложения могут соединяться друг с другом как при помощи сочинительной, так и при помощи подчинительной связи. «Однако в целом для русского языка более характерно преобладание сочинительных конструкций, в то время как в английском языке подчинение если не преобладает, то, во всяком случае, встречается чаще, чем в русском» [Бархударов, 1975, 207]. Поэтому при переводе с русского языка на английский часто происходит замена сочинения предложений подчинением.

Глубинные падежи

В рамках семантики вообще понятие глубинных падежей входит в ту ее область, которую можно назвать внутренней семантикой в противоположность внешней’, иначе говоря, оно связано не с семантикой истинности, или логического следования (entailment), или внеречевой силы (illocutionary force), а с семантической природой внутренней структуры несамостоятельного предложения (clause). В рамках внутренней семантики рассматривается ее синтагматический, а не парадигматический аспект, то есть глубинные падежи можно отнести к тому типу семантических отношений, которые связывают элементы структуры предложения друг с другом в контексте, а не с системой контрастов и оппозиций, служащих различению составляющих в парадигматическом аспекте. Рассматривается внутренняя структура несамостоятельных предложений, а не семантика связей между частями сложного предложения, реализуемых посредством сочинения и подчинения.

В рамках грамматической теории понятие глубинных падежей может оцениваться с точки зрения его значимости для теории грамматических уровней, для теории грамматических отношений, для описания валентностей и коллокаций, а также для общей теории функций составляющих предложения Рассматриваемая гипотеза сводится к следующему: существует уровень структурной организации предложения, отличный от того, что обычно понимают под семантическим представлением, и в равной степени отличный от известных понятий глубинного и поверхностного синтаксических представлений структуры предложения» Данная теория связана с определением ядерных грамматических отношений в предложении (субъекта, объекта и косвенного объекта) в том смысле, что она задается вопросом: каким образом конкретные аспекты значения высказывания определяют, какая составляющая выступает в качестве (глубинного) субъекта, а какая — в качестве объекта. Можно также считать, что теория падежей дает по крайней мере частичное описание семантических валентностей глаголов и прилагательных, которое можно сравнить с описанием синтаксических валентностей, предлагаемым в работах европейских лингвистов (Tesnie г е, 1959; Н е 1 b i g, 1971; Н е 1 b i g and Schenkel, 1969; E m о n s, 1974). И наконец, данная теория может внести некоторый вклад в теорию функций составляющих предложения. Катц (К a t z, 1972, p. 113) различает три вида функций составляющих предложения: грамматические, к которым относятся понятия ‘субъекта’ и ‘объекта*; риторические, к которым относятся такие оппозиции, как ‘данное* vers, ‘новое’, ‘тема1 (topic) vers, ‘рема’ (comment) и т. д.; семантические, к которым относятся такие понятия, как ‘агенс’, ‘адресат8, ‘средство*, ‘результат’ и т. д. Рассматривая эти функции, Катц утверждает, что ошибка Xомского, допущенная им в «расширенной стандартной теории» (Chomsky, 1970), состояла в смешении грамматических и риторических функций, а моей ошибкой в «Деле о падеже» было смешение грамматических и семантических функций.

Заключение

На мой взгляд, существует и четвертая возможность трактовки функциональной структуры членов предложения, которую, как мне представляется, можно пояснить с помощью таких слов, как ориентация и перспектива. Части сообщения могут быть подразделены на те, которые входят «в перспективу», и те, которые находятся «вне перспективы». В настоящее время я придерживаюсь той точки зрения, что предмет теории падежей составляет ориентационное, или перспективное, структурирование сообщения и что понятие падежа играет во многом другую роль в грамматическом описании, чем я считал первоначально.

Одним из важнейших элементов теории Глубинных падежей является падежная рамка (frame ‘фрейм’) (Fillmore, 1968, р. 27), функция которой состоит в том, чтобы перекинуть мостик между описаниями ситуаций и глубинными (underlying) синтаксическими представлениями. Она выполняет эту задачу путем приписывания семантикосинтаксических ролей конкретным участникам (реальной или воображаемой) ситуации, отображаемой предложением. Это приписывание определяет, или ограничивает, приписывание перспективы, налагаемой на ситуацию, с помощью средств, названных мною «принципы выбора субъекта» и «иерархия падежей».

Некоторые из принципов выбора субъекта являются, видимо, универсальными для всех языков. Так, при некотором уточнении трактовки эргативных систем одним из универсальных принципов выбора субъекта может быть следующий: «Если существует агенс, который включается в перспективу, то репрезентирующее его именное выражение должно выступать в роли (глубинного) субъекта».

Другие принципы выбора субъекта являются, видимо, специфическими для тех или иных языков. В японском языке, согласно Куно (см. К u n о, 1973, р. 31), и в немецком языке, согласно Роденбургу (см. Rohdenburg, 1970), в качестве субъекта предложения нельзя выбрать определенного рода причины, связанные со способностью или с источником действия, тогда как в английском языке подобный выбор вполне допустим, например, в предложениях типа (1):

(1) a) Fifty dollars will buy you a secondhand car. ‘Пятьдесят долларов дадут вам возможность купить подержанный автомобиль.

1. b) The smell sickened me. ‘Этот запах вызвал у меня тошноту.’
2. c) The accident killed the woman. ‘Этот несчастный случай привел к гибели женщины. ‘

Еще одна разновидность принципов выбора субъекта является, видимо, специфической для тех или иных слов. Например, этим свойством обладает, по-видимому, (по крайней мере) один из членов пары regard и strike (примеры Хомского (см. Chomsky, 1965, р. 162)):

(2) a) I regard John as pompous. ‘Я считаю, что Джон ведет себя напыщенно.’ (букв. ‘Я считаю Джона напыщенным.’)

1. b) John strikes me as pompous. ‘Джон поражает меня своей напыщенностью.’ (букв, ‘как напыщенный’).

Последнее, но вовсе не удивительное обстоятельство состоит в том, что принципы выбора субъекта могут изменяться во времени. Есперсен (см. Jespersen, 1924, р. 160) говорит о переходе в истории английского языка от выражений типа (За) и (ЗЬ) к выражениям типа (Зс) и (3d) и трактует этот процесс как изменение в значениях соответствующих глаголов.

Конечно, можно понимать слово значение таким образом, что трактовка Есперсена будет выглядеть вполне приемлемой; но более адекватным представляется описание, в котором происшедшие изменения связываются с действием в языке принципов выбора субъекта, причем эти изменения касаются взаимодействия принципов упорядочения и принципов приписывания падежей, после которых (изменений) поверхностные падежные разграничения у существительных и местоимений утратились.

Сопоставляя производные имена (ПИ) и определяющие их предложения-дефиниции, В.И. Шадрин отмечает, что они с «ономасиологической точки зрения являются до некоторой степени изоморфными, так как в составе и тех, и других выделяются и ономасиологический базис (ср. суффикс -еr в агентивном ПИ work- er  и существительное person в дефиниции а person who works), и ономасиологический признак, выраженный глагольной основой work как в ПИ, так и в дефиниции». В университетской грамматике английского языка суффикс -еr характеризуется как агентивный (agential), ср. определение агентивного имени singer — one who sings (by profession).

В исследуемом материале в структуре аффиксальных производных можно выделить следующие ОБ: -age, -an, -ance, -er, -ing, -ion, -ity, -let, -ment, -ness, -y, anti-, astro-, de-, eco-, micro-, mid-, near-, re-, semi-, super-, ultra-.

При словосложении базисом является, как правило, второй или последний компонент сложного слова. При словосложении двучленная структура может реализовываться также как сочетание однопорядковых и равнозначных единиц (сложение двух базисов указывает при этом как бы на одновременность наличия некоторых свойств, процессов, предметов и т. д. в обозначаемом явлении).

Отношения между ОБ и ОП обнаруживают аналогию процессам, наблюдаемым в предложении на уровне его  глубинной структуры. «Исследование «внутреннего синтаксиса» производных и сложных слов, помогающее решить целый ряд проблем словообразовательного характера, важно и потому, что оно ведет к установлению определенного изоморфизма явлений внутреннего и внешнего синтаксиса. Именно в этом – ключ к пониманию изоморфизма процессов номинации, происходящих на столь разных уровнях, как морфология и синтаксис, и приводящих к созданию столь разных единиц номинации, как слово и предложение». Аналогия,  изоморфизм процессов и явлений, существующих во внутреннем и внешнем синтаксисе, позволяет, по мнению автора, применить методы и приемы исследования семантики предикатных выражений к изучению ономасиологической структуры производных наименований.

Семантика предикатных выражений изучалась многими отечественными и зарубежными лингвистами (Богданов, Апресян, Гак, Арутюнова, Филлмор, Чейф).

Предикатное выражение — сложное выражение, центром которого является предикатный знак. Роль экстралингвистического денотата предикатного выражения выполняет описываемая им ситуация; экспонентом («синтаксической структурой») такого знака являются реально наблюдаемые речевые единицы: предложения, обороты, словосочетания и т. д. В плане содержания экспоненту должен соответствовать некоторый смысл. Для обозначения смысла используется термин «семантическая структура» [7]. Семантической структурой является структура, содержащая всю существенную информацию, характеризующую смысл предложения. На сегодняшний день не выработано единого способа записи семантической структуры предикативного выражения. Ч. Филлмор использует предикативно-аргументный принцип символической логики. Глубинная структура (семантическая структура предикатного выражения представляется формулой  S → M + P, где S — предложение; M — модальный показатель) может быть представлена следующим образом: P → V + C₁+…C_n, где P — пропозиция; V — глагол; C ₁ + … + C_n — глубинные падежи, т. е. семантическое отношение аргумента к глаголу (предикату). Филлмор предлагает 7 глубинных падежей: агентив, датив, инструменталис, фактитив, объектив, локатив, темпоратив. Падеж в таком понимании — явление универсальное, присущее всем языкам. Он рассматривается как глубинное синтактико-семантическое отношение, определенный элемент смысла, а именно как некоторый смысловой релятив, ср. отношение между ОП и ОБ, например: быть агенсом действия, быть орудием действия, быть где-либо. С позиции Ч. Филлмора, любое предложение в своей глубинной основе состоит из глагола и одной или более именных групп, каждая из которых связана с глаголом определенным падежным (семантическим) отношением, тогда как сами глубинные падежи носят универсальный характер и согласуются с различными способами своей поверхностной реализации в конкретном языке.

С точки зрения В. Г. Гака, глубинная структура представляет собой лексико-синтаксическую структуру, изоморфную ситуацию. Глубинная структура — это прямая номинация ситуации, в то время как поверхностная структура — это ее косвенная номинация. Исследователь считает, что глубинная структура включает предикат и 7 актантов: субъект, объект, адресат, инициатор (орудие, причина), пространственный конкретизатор, временной конкретизатор, субстанция, которой принадлежит субъект или объект.   У. Чейф считает, что ядром семантической структуры предикативного выражения является предикативный элемент, обычно сопровождаемый именными элементами. Глагол обозначает состояния и события; имена являются обозначениями вещей и опредмеченных абстракций. В семантической структуре соблюдается определенный порядок отношений.

Ю.Д. Апресян развивает модель «смысл — текст». Автор выделяет 25 видов семантических валентностей и грамматических зависимостей предикатов, в терминах которых и описывается семантика предложения.

Н.Д. Арутюнова рассматривает предложение, как характеризующееся четырьмя  логико-грамматическими началами, которым соответствуют отношения экзистенции, идентификации, номинации и характеризации. Слова, входящие в состав предложения, приспосабливаются к условиям выражения этих отношений. Семантические и синтаксические аспекты предложения понимаются как соотносительные ряды явлений.

По В.В. Богданову, семантическая структура предикативного выражения включает в качестве основных компонентов семантемы предиката и аргумента. Предикативная семантема может взаимодействовать с определенным количеством аргументных семантем. Эта способность служит основанием следующей классификации предикатов: нуль-местные, одноместные, многоместные. Богданов выделяет 14 семантических функций аргументов.

В лингвистических исследованиях последних десятилетий логика падежной грамматики часто используется для выявления и описания ономасиологических характеристик производных наименований. Данное исследование основано на том, что «словообразование играет особую роль в выражении падежных значений и что нет ни одной категории из описывающихся в рамках падежной грамматики, которая не имела бы своих аналогий в словообразовательных системах. Все известные нам падежные значения служат основой ономасиологических категорий, создаваемых с помощью словообразовательных     средств».

Существенным методологическим принципом рассмотрения любого производного наименования является рассмотрение его как результата свертывания и семантической компрессии фразы или предложения, что позволяет говорить о принципиальной возможности синхронной семантико-синтаксической реконструкции абсолютного большинства ПИ (как суффиксальных образований, так и сложных существительных) с целью экспликации семантической связи, существующей между их компонентами. Моделирование истории производных слов осуществляется путем их развертывания в мотивирующие предложения с обязательным учетом ономасиологических характеристик компонентов преобразуемых слов, т. е. ОБ и ОП. Таким образом, ПИ может считаться особым семантическим комплексом, который включает те или иные значения достаточно ограниченной парадигмы, до некоторой степени аналогичные выделяемым в падежной грамматике. При этом функция, объединяющая семантику производящей основы и семантику всего ПИ, может рассматриваться в качестве словообразовательного значения данного ПИ. Иными словами, словообразовательное значение ПИ может быть определено как моделируемое средство представления обобщенных типов отношений между единицами, выбранными в качестве исходных.

Некоторое отличие ономасиологической структуры от морфологической заключается в том, что она трехчленна и строится по формуле ОБ + ОС + ОП, где ОС — ономасиологическая связка атомарного предиката; ОБ и ОП — аргументы предиката. Данная формула не только отражает морфологическое строение слова и называет ономасиологические разряды компонентов, входящих в его состав, но и  фиксирует те или иные падежные значения, т.е. типы семантических отношений имен к глаголу, организующему сложное наименование.

Первым этапом интерпретации ономасиологической структуры производных наименований является определение семантических классов атомарных предикатов. Выделяются 4 основных класса атомарных предикатов (ОС): действие, процесс, состояние, отношение. Применительно к производным наименованиям явлений природы атомарные аргументы (ОБ и ОП) представлены следующими основными группами:

1. Композитив (Compos) – аргумент, называющий вещество, которое составляет суть какого-либо объекта, явления или процесса; реляционная модель /Compos_ Phen/: sand dune, mud lava, snow-fence, sand wave.
2. Дескриптив (Dcr) – аргумент, описывающий явление, объект, процесс или состояние с точки зрения их отличительных признаков; реляционная модель /Dcr _ Phen/: grass country, stream current, blood rain.
3. Локатив (Loc) – аргумент, описывающий действие, процесс, явление, состояние по месту их совершения, а также прочие аргументы по месту их резиденции или функционирования; реляционная модель /Loc_Phen/: bank cutting, sea fog.
4. Инклузитив (Incl) – аргумент, описывающий нечто целое, включающее в качестве составной части то, что обозначено вторым аргументом; реляционная модель /Incl _Phen/: river-bank, hill-top, hill-side.
5. Темпоратив (Tеmp) – аргумент, характеризующий действие, процесс, явление, состояние или отношение с точки зрения их локализации во времени; реляционная модель /Temp_Phen/: winter drought.
6. Субъектив (S) – неодушевленный аргумент, выступающий как субъект действия; реляционная модель /S_/: dustfall, earthflow, rainfall.
7. Цель (Goal) – аргумент, который выражает предназначение второго аргумента; реляционная модель /Goal_/: indicator plant, food plant.

Не представлены следующие группы атомарных аргументов:

• агентив (А) – одушевленный производитель действия;
• бенефициатив (B) – аргумент, выступающий в качестве адресата, получателя или того, в пользу или в ущерб кому совершается (имеет место) действие;
• объектив (O) – неодушевленный аргумент, являющийся объектом действия, состояния или отношения;
• инструментатив (I) – неодушевленный аргумент, выступающий как орудие или инструмент производимого действия.

Таким образом, в зависимости от типа атомарных аргументов (ОБ и ОП) и типа атомарного предиката исследуемый материал позволяет выделить 7 реляционных моделей. Количество наименований, образованных по каждой из моделей, представлено в таблице.Таблица

В заключение хотелось бы отметить, что ономасиологический анализ лексических единиц ни в коей мере не повторяет и не подменяет собой словообразовательный, или морфологический, анализ. Он представляется интересным и продуктивным, так как позволяет  глубже проникнуть в семантику наименований.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Шадрин, В.И. Парадигматическая система номинативных средств в английском языке / В.И. Шадрин. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1990. – 80 с.
2. Языковая номинация. Виды наименований. – М.: Наука, 1977. – 360 с.
3. Шадрин, В.И. Ономасиология производного имени в английском языке: автореф. дис … д-ра филол. наук  / В.И. Шадрин. – СПб, 1996. – 40 с.
4. Quirk, R. A Grammar of contemporary English / R. Quirk. – London, 1972. – 1020 p.
5. Кубрякова, Е.С. Части речи в ономасиологическом освещении / Е.С. Кубрякова. – М.: Наука, 1978. – 116 с.
6. Богданов, В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения / В.В.Богданов.  – Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1977. – 207 с.
7. Fillmore, The Case for Case / Ch. Fillmore // Universals in linguistic theory / ed. by E. Bach and R. Harms. – N-Y- London-Toronto, 1968. – P.1- 88.
8. Гак, В.Г. К проблеме синтаксической семантики (семантической интерпретации «глубинных» и «поверхностных» структур) / В.Г. Гак // Инвариантные синтаксические значения и структура предложения: докл. на конф. по теорет. проблемам синтаксиса / отв. ред. Н. Д. Арутюнова. – М.: Наука, 1969. – С. 17-85.
9. Chafe, W.L.  The Meaning and Structure of Language / W.L. Chafe . – Chicago-London, 1970. – 360 p.
10. Апресян, Ю.Д. К построению языка для описания синтаксических свойств речи / Ю.Д.  Апресян // Проблемы структурной лингвистики. – М.: Наука, 1973. – С. 279-325.
11. Арутюнова, Н.Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы: автореф. дис … д-ра филол. наук / Н.Д.  Арутюнова. – М., 1975.  – 47 с.
12. Кубрякова, Е.С. Категории падежной грамматики и их роль в сравнительно-типологическом изучении словообразовательных систем славянских языков / Е.С. Кубрякова // Сопоставительное изучение словообразования славянских языков / отв. ред. Г. П. Нещименко. – М.: Наука, 1987. – С. 39-46.