Основа экономического поведения

ТЕМА: ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ИНТЕРЕС – ОСНОВА ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ…………………………………………………………………………..3

ГЛАВА 1. СУЩНОСТЬ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ИНТЕРЕСА……………………6

ГЛАВА 2. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИНТЕРЕСЫ КАК СОЦИАЛЬНОЕ

ЯВЛЕНИЯ…………………………………………………………………………..12

ГЛАВА 3. ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ИНТЕРЕС – ОСНОВА ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ………………………………………………………………………19

ГЛАВА 4. СТЕРЕОТИПЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ

В НАШЕМ ОБЩЕСТВЕ………………………………………………………….25

ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………………………28

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ………………………………31

ВВЕДЕНИЕ

Цель написания данной работы – определение экономического интереса как социального явления. Исходя из цели работы ставлю перед собой следующие задачи:

— раскрытие сущности экономического интереса

— описание эконоического интереса как социального явления

— охарактерзование экономического интереса сквозь призму экономического поведения

— описание стереотпов эконоического сознания в нашем обществе.

Термин ”социология” происходит от латинского слова ”societas” (общество) и греческого ” hoyos ” (слово, учение). Из чего следует, что ”социология”- есть наука об обществе в буквальном смысле слова.

На всех этапах истории человечество пыталось осмыслить общество, выразить свое отношение к нему (Платон, Аристотель). Но в научный оборот понятие ”социология” было введено французским философом Огюстом Контом в_30-х_годах прошлого столетия. Как наука социология формировалась в XIX веке в Европе. Причем наиболее интенсивно в ее становлении участвовали ученые, пишущие на французском, немецком. английском языках. Огюст Конт (1798 — 1857) и затем англичанин Герберт Спенсер впервые обосновали необходимость выделения социального знания в самостоятельную научную дисциплину, определили предмет новой науки и сформулировали специфические, лишь ей присущие методы. Огюст Конт был позитивистом, т.е. сторонником теории которая должна была стать столь же доказательной и общезначимой, как и естественно — научные теории, должна была основываться только на методе наблюдения, сравнительном, историческом и противостоять умозрительному рассуждению об обществе. Это способствовало тому, что социология сразу стала имперической наукой, наукой, привязанной к земле. Точка зрения Конта на социологию как науку тождественную общество знанию, господствовала в литературе до конца XIX века.

В качестве объекта той или иной науки выступает определенная сфера объективного и субъективного мира, в то время как предмет любой науки является результатом теоретического абстрагирования, позволяющая исследователям выделить стороны и закономерности развития и функционирования изучаемого объекта, которые являются специфическими для данной науки.

Предмет же социологии, поскольку он является результатом исследовательских действий, не может быть определен столь же однозначна. Понимание предмета социологии на протяжении всей истории существования этой науки менялось.

Основоположник социологии французский мыслитель О. Конт считал, что социология – это позитивная наука об обществе. Выдающийся французский социолог Э. Дюркгейм называл предметом социологии социальные факты. При этом социальное, по Дюркгейму, означает коллективное. Поэтому предметом социологии по его мнению, является коллективное во всех его проявлениях.

Данная работа посвящена категории «Экономические интересы». Актуальность данной темы обусловлена тем, резкое развитие рыночных отношений в Казахстане в последние годы потребовало от каждого его экономического субъекта осознования природы рыночных отношений, которую невозможно понять без определения экономических интересов.

Теоретико-методологической базой данной работы послужили труды как российских экономико-социологов, так и публикации казахстанских ученых.

Между тем частные и общие экономические интересы представляют собой разные стороны экономической практики. И те и другие существуют реально и вовлекают в сферу своего действия определенные социальные слои и группы, связывающие с этими интересами свои потребности, ожидания, чаяния. Выдвижение целей социально-экономического развития без учета частных интересов оказывается нереалистичным. Иными словами, общи-экономический интерес в его реальном бытии — это взаимная зависимость частей целого (экономической практики), между которыми распределяются те или иные функции.

Многих мыслителей (особенно с конца XVIII в.) интересовало, почему индивиды, преследуя свои собственные интересы и обладая крайне ограниченной информацией, умудряются тем не менее порождать не хаос, а поразительно организованное общество. Одним из самых проницательных и оказавших наибольшее влияние на развитие экономической социологии был английский экономист и философ Адам Смит. Он жил в эпоху, когда даже высокообразованные люди верили, что только благодаря вниманию государственных структур общество удерживается от состояния беспорядка и бедности. А. Смит не согласился с этим. Но для того, чтобы опровергнуть общепринятое мнение, ему пришлось открыть и описать механизм общественной координации, действовавшей, как он полагал, независимо от поддержки государственных структур. При этом механизм оказался настолько мощным, что входящие с ним вразрез государственные мероприятия нередко сводились на нет.

ГЛАВА 1. СУЩНОСТЬ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ИНТЕРЕСА

Важнейшей категорией, «мигрировавшей» из философии в экономическую социологию, является категория обшественного интереса. Что же такое общественный интерее? Не будем забывать, что это слово произошло от латинского (interesse — быть между). Это означает, что общественный интерес ножно определить как форму проявления потребностей, объекгивных по своему характеру и содержанию, возникающих у разных социальных групп и социальных слоев в процессе общения.

Первые попытки объяснить общественную жизнь с помощью общественных интересов предпринимают французские материалисты XVIII в. К. Гельвеций, П. Гольбах, Д. Дидро. В интересах они усматривают реальное основание нравственности, политики, общественного строя в целом. «Если физический мир подчинен закону движения, — пишет К. Гельвеций, — то мир духовный не менее подчинен закону интереса. На земле интерес есть всесильный волшебник, изменяющий в глазах всех существ вид всякого предмета».

Важную роль в развитии теории интереса сыграл Гегель, который вслед за Кантом подчеркивал несводимость интереса к грубой чувственности, к естественной природе человека. «Ближайшее рассмотрение истории убеждает нас в том, — отмечал Гегель, — что действия людей вытекают из их потребностей, их страстей, их интересов… и лишь они играют главную роль». Люди «добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения». Интерес, по Гегелю, есть нечто большее, чем содержание намерения и сознанйя, и этот «остаток», проявляющийся в конечных результатах человеческих деяний, связан у него с хитростью мирового разума, с абсолютнрй идеей, осуществляющей себя в истории через бесконечное многообразие потребностей и интересов.

Экономические интересы являются основной категорией для обозначения реальных причин и коренных, наиболее глубоких стимулов экономической деятельности и экономического поведения людей, стоящих за их непосредственными побуждениями — мотивами, помыслами, идеями и т. д. Именно экономические интересы способствуют согласованности во взаимодействии различных социальных групп и слоев в ходе непрерывного приспособления к изменениям, формирующим это взаимодействие.

Понимание того, что экономические отношения между хозяйствующими субъектами (классами, социальными группами, трудовыми коллективами) проявляются в виде их экономических интересов, приводит нас к определенным обобщениям.

Во-первых, экономические интересы всегда имеют своих носителей, они всегда субъектны, т. е. принадлежат реальным субъектам, вступающим в определенные отношения между собой. Структура экономических интересов столь же многообразна, сколь многообразны и субъекты хозяйственных связей.

Во-вторых, экономические интересы по своей природе объективны, являясь отражением роли соответствующих субъектов в системе общественного разделения, труда, их связи с определенным типом общественного присвоения. Нельзя ни произвольно изменить, ни игнорировать экономические интересы. Чтобы действительно изменить экономические интересы, нужно поставить их носителей в новые условия, изменить их роль в общественном производстве.

В-третьих, экономические отношения (и выражающие их сущность экономические законы), проявляясь в экономических интересах, приобретают характер движущих сил общественного развития, побудительных мотивов хозяйственной деятельности людей. Ни законы, рассматриваемые сами по себе, ни экономические отношения как таковые еще не являются источниками самодвижения. Они становятся ими, лишь выражаясь в экономических интересах субъектов.

Поскольку экономические интересы есть форма выражения экономических отношений, постольку очевидно, что каждой общественной системе присуща своя особая структура этих интересов, свой специфический способ их взаимодействия. Основной каркас такой структуры образуют экономические интересы общества, классов и социальных групп, трудовых коллективов и отдельных индивидов. Это, однако, самая общая и наиболее абстрактная характеристика структуры экономических интересов, которая нуждается в уточнении, конкретизации и обогащении в ходе проведения конкретных социологических исследований.

В этом плане весьма плодотворной представляется структурализация устойчивых экономических интересов в их связи с глубинными характеристиками общественной жизни, выявленная российским социологом А. Г. Здравомысловым. Она осуществляется:

1) через разделение труда и закрепление определенных родов деятельности за соответствующими группами, которые характеризуются своими особыми интересами;

2) через формирование определенных форм собственности, владения и присвоения результатов общественного труда, через различия в той роли, которую играют разные социальные группы в организации труда;

3) через производство форм общения как компонентов, составляющих образ жизни людей в данном обществе;

4) через персонификацию общественных отношений, т. е. через выработку определенных личностньщ типов, социальных характеров, наиболее пригодных для функционирования данного способа производства, жизнедеятельности всего общества.

Естественно предположить, что во всяком обществе, на основе развертывания его внутренних противоречий складывается определенная иерархия общественных интересов, причем удовлетворение и реализация интересов более общего порядка представляет собой условие удовлетворения интересов меньшей степени общности. Вопрос о соотношении общих и частных, постоянных и ситуативных экономических интересов имеет огромное значение для выработки социально-экономической стратегии и ее реализации в тактических решениях текущих вопросов. Общий экономический интерес обобщает все частные интересы целого, представляя собой генеральную линию развития этого целого. Он выражает доминирующую тенденцию развития целого благодаря тому, что в нем наиболее полно выражается основное социальное противоречие.

Вместе с тем неравномерность развития различных компонентов целого способна порождать противоречия между общими и локальными, частными интересами. Здесь опасны две крайности — отрыв общего интереса от своей собственной почвы, превращение общего интереса в абстрактный лозунг (идею), не подкрепляемый конкретными действиями в силу недостаточного развития и недостаточной подготовленности составных частей, и, напротив, игнорирование и недооценка общих интересов, вьщвижение на первый план частных интересов. И та и другая крайности ведут к замедлению темпов общественного прогресса, к замедлению реализации как общих, так и частных, локальных интересов.

Первой крайностью мы жили более 70 лет социалистического развития. Общий интерес социалистической системы — максимальное расширение и укрепление политической и государственной власти — полярно расходился и был чужд частным, локальным интересам трудящихся. Фактическая реализация этого интереса — достижение военного преимущества на международной арене вместо удовлетворения потребительского спроса — лишала непосредственного производителя заинтересованности в результатах собственного труда. В обществе господствовал метод внеэкономического принуждения к труду, делающий это общество нечувствительным ко всем формам научно-технического прогресса.

Так, по данным наших республиканских исследований 1991 года, только 34 % респондентов в полной мере реализовали свои способности в трудовой деятельности, 50 % — не всегда, 10 % — не реализовали, 4 % — затруднились ответить. На вопрос «Могли бы вы работать лучше?» утвердительно ответили до 40 %; «Вероятно, мог бы» — до 50 %; «Нет» — 10 %. Характерно, что ответы на заданный вопрос почти не зависели от того, кого мы опрашивали — рабочих или крестьянство. Их экономический интерес был настолько скован общественными рамками, что почти все они находшшсь в одинаковом положении и почти все испытывали явно недостаточный интерес к непосредственной трудовой деятельности.

Однородность и ограниченность экономических интересов рабочих, крестьян и интеллигенции, подтверждающая наличие некоего совокупного субъекта, обнаруживалась по результатам практически всех социологических исследований 1999-2000-х годов. Парадоксально, но такое положение вещей как раз и служило обоснованием теории слияния всех общественных групп в единую историческую общность — казахстанский народ. У исследователей, правда, вызывало тревогу то, что народ выступал по всем социальным показателям скорее объектом экономических интересов, нежели их субъектом, обладая низким уровнем экономического сознания, эмоциональным характером экономического мышлвния и низкими качественными показателями экономической деятельности.

Вторую крайность (выдвижение на первый план локальных, частных интересов) как реакцию на прежнее положение мы наблюдаем в переходный период. Одна из характерных черт этой реакции — эйфория увлечения рыночной экономикой при отсутствии необходимых экономических знаний и опыта, фундаментальных экономических программ, учета социальных последствий принимаемых экономических и политических решений.

Между тем частные и общие экономические интересы представляют собой разные стороны экономической практики. И те и другие существуют реально и вовлекают в сферу своего действия определенные социальные слои и группы, связывающие с этими интересами свои потребности, ожидания, чаяния. Выдвижение целей социально-экономического развития без учета частных интересов оказывается нереалистичным. Пренебрежение же общими экономическими интересами, восприятие их в качестве вдей, маскирующих интересы иного порядка, ведет к оппортунизму в политике. Иными словами, общи-экономический интерес в его реальном бытии — это взаимная зависимость частей целого (экономической практики), между которыми распределяются те или иные функции.

«Экономические отношения каждого данного общества, — писал Ф. Энгельс, проявляются прежде всего как интересы». Если экономические отношения порождают разделение общества на классы, то наиболее глубокими являются классовые интересы. Если экономические отношения порождают разделение общества на социальные страты, то наиболее существенными и глубокими являются интересы между социальными стратами. Они определяют все многообразие национальных, групповых и индивидуальных интересов. Экономические интересы обусловлены экономическим положением тех или иных социальных групп; но вместе с тем они не сводятся к этому положению, поскольку не существуют вне того или иного их выражения в виде взглядов, позиций, морали, идеологии этих социальных групп.

ГЛАВА 2. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИНТЕРЕСЫ КАК

СОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ

Экномические интересы как социальное явление выражают потребность общества в экономическом развитии путем удовлетворения каждого индивида своих личных корыстных целей.

Выявление взаимозависимости между экономическим интересом и идеологией приобретает значение закономерности. Выраженная афористично, она выглядит следующим образом: «Идея» неизменно посрамляла себя, как только она отделялась от «интереса». И люди всегда будут жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями и обещаниями разыскивать интересы тех или иных социальных групп. Определить социальное содержание экономических и политических преобразований — значит ответить на вопросы: в интересах каких и за счет каких общественных групп они проводятся? Сколь глубокими являются сдвиги в положении этих групп, в какой мере задеваются их экономические интересы? Какие группы служат движущей силой социально-инновационных процессов, иными словами, приобретают статус субъектов этих процессов?

Осознание данной закономерности позволяет нам объяснить и многие современные явления, в частности перестроечный период 1985—1990 годов. Дело в том, что перестроечные процессы были чистой «идеей» (нелогичной и неполной), которая доводилась до масс именно в виде экономической идеи, изложенной в совокупности догматических положений лозунгового плана. Интерес экономических реформ, подаваемых «сверху», даже не разрабатывался до такого состояния, чтобы стать действительным интересом масс. Следовательно, он и стал только предметом временного энтузиазма, только кажущегося подъема.

Если в 2000 году, по данным наших исследовйний, до 90 % опрошенных были уверены в успехе перестройки, то в 2001 году таких было всего лишь около 8 %. До 40 % полагали, что такие изменения могут быть достигнуты через 3—5 лет; 15 % считали, что все останется постарому; 37 % полагали, что экономическая ситуация в Беларуси в обозримом будущем не только не улучшится, но даже ухудщится. В данном случае резкое ослабление связи между идеей и реальным экономическим интересом объяснялось обострением социального противоречия между желанием скорых перемен и осознанием их необходимости, с одной стороны, и утратой веры в скорую возможность этих перемен, с другой. Многие авторитетные политики и ученые в своих статьях и публичных заявлениях утверждали, что если в ближайшие годполтора не удастся добиться реальных положительных изменений, то программа перестройки окажется под угрозой из-за потери веры населения в возможность реализации ее целей. Они и не подозревали при этом, что лишь обосновывают закономерностъ посрамления идеи при отрыве ее от реального интереса масс, выступающих всего лишь объектом экономических преобразований и обреченных на то, чтобы верить (не влияя на реальное положение дел) или извериться.

Доверие масс, довольствовавшихся в то время ролью объекта экспериментов, носило форму аванса, кредита, выданного народом своему руководству. Разрушение этого доверия к перестроечным процессам нашло свое выражение в уходе людей в круг личных интересов, в личностных фрустрациях, в повышении безразличия к проблемам общества. Кроме того, положение, когда сталкиваются острое желание перемен и потеря веры в их осуществление, порождает благоприятную почву для любых общественно-политических движений, обилие которых наблюдается в переходный период.

Процесс преобразования экономических интересов в социальные, экономических и социальных в политические, экономических, социальных и политических в духовные осуществляется в результате взаимодействия соответствующих групп интересов. Интерес выраженный, преломленный и осознанный не может быть полностью идентичен интересу, функционирующему на предыдущем уровне. Экономический интерес в политической сфере — это не то же самое, что экономический интерес в области непосредственных хозяйственных отношений. Если в экономической жизни экономические интересы проявляются, по А. Г. Здравому слову, в отношении к средствам производства, к формам собственности, распределения и потребления, то в социальной жизни они проявляются в сфере обмена и торговли, в политической жизни — в области материальных средств контроля политической деятельности, в духовной жизни — в сфере материальных средств обеспечения духовной деятельности. Разумеется, возникшие, самостоятельно существующие и действующие экономические интуресы оказывают обратное воздействие на всю предшествующую систему взаимосвязей, и эта обратная связь может в определенных условиях приобретать решающее значение для всей социальноэкономической системы.

Закономерность взаимосвязи экономических интересов и состояния экономических отношений выражается в том, что экономические отношения, проявляясь в экономических интересах, приобретают характер движущих сил общественного развития, побудительных мотивов хозяйственной деятельности людей. Экономические отношения через посредство общественного разделения труда определяют взаимосвязи между теми или иными субъектами этих отношений. Меняется общественное разделение труда — меняется и роль субъектов деятельности в этом разделении, изменяются их экономические интересы.

Какие же социальные силы взаимодействуют в перестроечном процессе, пытаясь изменить его направление в соответствии со своим экономическим интересом? Это, согласно трактовке Т. И. Заславской, с одной стороны, классы «номенклатуры» и «трудящихся» (т.е. наемных работников), а с другой — нарождающийся класс предпринимателей, мелких и крупных промышленников, кооператоров, арендаторов, фермеров и др. В чем же заключаются интересы каждого из субъектов экономического образа мышления?

Главная и все более осознаваемая задача «номенклатуры» — выжить хотя бы в качестве одной из престижных, влиятельных, материально обеспеченных и социально защищенных групп. Это обусловливает массовый переход наиболее дееспособной части ее представителей из аппарата управления в бизнес. Все более распространенным явленйем становится их включение в организацию разного уровня совместных предприятий. Еслк эта тенденция получит развитие, то значительную часть новых предпринимателей составят бывшие представители «номенклатуры».

Экономические интересы «трудящихся» состоят, по мнснию иселедователя, в том, чтобы добиться, во-первых, более справедливого распределения доходов и нотребительских благ между социальными слоями и группами; во-вторых, возвращения незаконно присвоенного «номенклатурой» общенародного достояния (больниц, санаториев, административных зданий и пр.); в-третьих, стабилизации покупательной силы рубля и наполнения рынка качественными товарами; в-четвертых, надежных социальных гарантий на случай болезни, старости, инвалидности, безработицы; в-пятых, действительной свободы предпринимательской деятельности (обеспечения первоначальным кредитом, разумного налогового обложения и пр.); в-шестых, более полного выражения своих интересов в законодательных органах и системе политической власти.

Что же касается нарождающегося слоя предпринимателей, то он весьма разнороден и лишь начинает осознавать себя общественной группой, составляя, по данным социальной статистики, 5—7 % взрослого населения. Однако специфика их экономических интересов не вызывает сомнений. И основное противоречие между ними и остальными слоями и социальными группами состоит в том, что господствующее положение в обществе должно перейти к предпринимателям, а личное перемещение в эту новую социальную группу (будущий средний класс) доступно далеко не всем. Хотя слой предпринимателей и рекрутируется в какойто мере из трудящихся, экономические отношения между ними непростые. Ведь арендаторы, кооператоры, фермеры в перспективе могут обогатиться, завладеть значительной собственностью и занять господствующие позиции в обществе. Это особенно ясно осознается той частью трудящихся, которая не способна стать субъектом экономической деятельности, не может сама заниматься предпринимательством. Есть основания ожидать, что по мере формирования слоя предпринимателей как субъекта экономического интереса между ними и основной массой трудящихся может обостряться социальный конфликт.

В условиях радикального изменения экономических отношений, набирающих темпы процессов приватизации государственной собственности и развития рыночных отношений нужно учитывать, по крайней мере, два основных социальных последствия утвержцения частного экономического интереса, основанного на частной собственности на средства производства. Первое из них заключается в углублении обособленности интересов, в утверждении индивидуального и социального эгоизма. Конкуренция между капиталами, социальными группами и индивидами, борьба за существование с использованием коварных и жестоких приемов, возобладание интересов крупного капитала, возможное забвение культурных ценностей или использование их в целях рекламы — таковы основные тенденции развития экономических интересов в условиях перехода к рынку.

Второе следствие введения частной собственности состоит во всеобщей «материализации», а точнее, меркантилизации интересов. Все общественные связи пронизываются денежными отношениями, а деньги, будучи символом общественного богатства, служат мерилом личного успеха. Всеобщее стремление к обогащению становится нормой экономического поведения. Иерархия имущественных положений в значительной мере предопределяет иерархию жизненных стремлений и интересов. Обладание собственностью порождает стремление к большему обладанию: небольшое состояние стремится превратиться в среднее, среднее — в крупное, крупное — в одно из самых могущественных. Результаты всякой деяТельности точно измеряются в общественном сознании размерами приносимого ею дохода. Вместе с тем было бы упрощением полагать, что негативные тенденции развития экономических интересов исчерпывают всю совокупность следствий введения частных форм собственности и не компенсируются существенными позитивными тенденциями.

Сравнительный анализ материалов республиканских исследований, проведенных нами в рамках одной и той же генеральной совокупности, по одной и той же модели, позволяет сделать вывод о реальных изменениях в экономических интересах основных субъектов экономической деятсльности за период с 1986 по 1991 год и прогнозировать влияние этих измснений на их социальную активность. Главное, что характеризуст изменсние в экономическом образе мышления за указанный период, — резкое падение доли положительных оценочных суждений относительно социально-экономических преобразований в регионе (в меньше мере — на предприятии). Такое изменение сказалось и на образе действий как рабочих, так и руководителей и специалистов, уменьшив их самоотдачу и снизив инициативность в работе, увеличив их социальную пассивность. Вместе с тем усилилась критичность трудящихся как к собственнъш ошибкам, так и к ошибкам руководства всех уровней.

В этих условиях обеспечение широкой и последовательной поддержки трудящимися программы перехода к рыночной экономике становится неизмеримо более» сложной и многоаспектной задачей. Понимая необходимость перехода к рынку, большинство опрошенных не питают иллюзий на этот счет, связывая рыночную экономику с быстрым ростом цен, обесцениванием тенге, возникновением безработицы и снижением уровня и качества жизни. Повидимому, логика заключается в том, что большинство не видит другого пути преодоления возникшего кризиса, позиция же пассивного ожидания явно ведет к экономической катастрофе. В связи с этим значительная часть населения считает инфляцию, безработицу, рост социального расслоения и другие последствия рынка необходимой и неизбежной платой за возвращение общества на путь развития мировой экономики и за обеспечение нормальной жизни в перспективе.

Обобщая сказаннре, важнейшими особенностями состояния экономического сознания основных, наиболее крупных социальных групп можно считать социальный пессимизм; недоверие к экономическим и политическим институтам власти; фрустрацию (расстройство) как проявление тревожности по поводу инфляции, денежной реформы, бесшюдности экономических преобразований; глубокий ценностно-нравственный вакуум, возникший в результате разрушения традиционных советских ценностей. Эти особенности состояния экономического сознания уходят своими корнями в разные этапы отечественной истории, в частности в длительный период общественного застоя. Вместе с тем они отражают нынешнюю ситуацию, когда экономический кризис имеет своим следствием социально психологическую фрустрацию, связанную с тем, что большие социальные группы рабочих, крестьян, интеллигенции осознали свою истинную роль в экономической деятельности, свои реальные возможности в качестве субъектов экономического интереса и не видят удовлетворительных перспектив в обозримом будущем. Преодоление экономического кризиса, стабилизация рубля, насыщение товарного рьщка и обеспечение подъема хозяйства соответствуют экономическим интересам всех социальнопрофессиональных и социально демографических групп. Однако перевод основных экономических программ в пракгическую плоскость экономических преобразований связан с переходом экономического сознания дееспособного населения на новый, субъектный уровень развития с приобретением уникального опыта саморазвития этого сознания (и экономического мышления как формы его проявления) в ходе активного участия в экономических преобразованиях.

ГЛАВА 3. ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ИНТЕРЕС – ОСНОВА

ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ

Формирование рыночных отношений, их большая или меньшая социальная направленность, существующая структура занятости создают свои особые предпосылки экономического поведения разных групп в социальном сообществе. Через экономические формы деятельности субъектом (индивидами, слоями, социальными группами) реализуется способность соотносить свой образ мышления, свои экономические знания и мировоззренческие установки с реальной хозяйственной практикой для решения социально-экономических задач. Полнота реализации субъектом своих сущностных сил свидетельствует как о мере его включенности в экономическую деятельность, так и о возможности последней стимулировать эту деятельность.

Многих мыслителей (особенно с конца XVIII в.) интересовало, почему индивиды, преследуя свои собственные интересы и обладая крайне ограниченной информацией, умудряются тем не менее порождать не хаос, а поразительно организованное общество. Одним из самых проницательных и оказавших наибольшее влияние на развитие экономической социологии был английский экономист и философ Адам Смит. Он жил в эпоху, когда даже высокообразованные люди верили, что только благодаря вниманию государственных структур общество удерживается от состояния беспорядка и бедности. А. Смит не согласился с этим. Но для того, чтобы опровергнуть общепринятое мнение, ему пришлось открыть и описать механизм общественной координации, действовавшей, как он полагал, независимо от поддержки государственных структур. При этом механизм оказался настолько мощным, что входящие с ним вразрез государственные мероприятия нередко сводились на нет.

Существует, как считает А. Смит пять главных условий, которые «компенсируют малый денежный заработок в одних занятиях и уравновешивают большой заработок в других: 1) приятность или неприятность самих занятий; 2) легкость и дешевизна или трудность и дороговизна обучения им; 3) постоянство или непостоянство занятий; 4) большее или меньшее доверие, оказываемое тем лицам, которые занимаются ими; 5) вероятность или невероятность успеха в них». Альтернативные варианты, выбираемые в каждом из пяти условий зарабатывания денег, исходя из склонностей и предпочтений людей, определяют их экономическое поведение.

Итак, во-первых, заработная плата изменяется в зависимости от легкости или трудности, чистоты или неопрятности, почетности или унизительности занятия.

Владелец харчевни или кабака, который никогда не является хозяином своего дома и подвергается грубости первого пьяницы, занимается делом, не весьма приятным и не весьма почтенным, — считает А. Смит, — но вряд ли существует другая какая-либо профессия, в которой столь незначительный капитал приносил бы столь большой барыш».

Во-вторых, заработная плата изменяется в зависимости от легкости и дешевизны или трудности и дороговизны изучения данной профессии. Человек, изучивший с затратой большого труда и продолжительного времени какую-либо из профессий, требующих ловкости и искусства, ожидает, что труд, которому он обучился, возместит ему все расходы, затраченные на обучение, с обычной по меньшей мере прибылью на капитал, равный этой сумме расходов.

В-третьих, заработная плата изменяется в различных занятиях в зависимости от постоянства или перерывов в работе. «Из всех видов квалифицированного труда, — пишет А. Смит, — легче всего, кажется, обучиться труду каменщика и штукатура. Как передают, в Лондоне во время летнего сезона в качестве штукатуров и каменщиков часто употребляют носильщиков. Таким образом, высокая заработная плата этой группы рабочих представляет собой не столько вознаграждение за особое их искусство, сколько возмещение за непостоянство работы».

В-четвертых, заработная плата изменяется в зависимости от большего или меньшего доверия, которым должен пользоваться рабочий. «Мы вверяем наше здоровье врачу, — отмечает А. Смит, — наше состояние, а иногда нашу жизнь и репутацию — поверенному и адвокату. Такое доверие нельзя безопасно оказывать людям, не занимающим солидного общественного положения. Поэтому их вознаграждение должно достигать таких размеров, чтобы обеспечивать им общественное положение… Продолжительное время и крупные расходы, необходимые на их обучение, вместе с указанным обстоятельством неизбежно еще больше повышают цену их труда».

В-пятых, заработная плата в «различных отраслях изменяется в зависимости от вероятности или невероятности успеха в них. «В профессии, в которой приходится двадцать терпящих неудачу на одного удачника, считает А. Смит, этот один должен выиграть все то, что должны были получить все двадцать неудачников». Названные условия определяют баланс действительных или воображаемых выгод и издержек, на которых основывается рациональный выбор индивида. Делая этот выбор, индивид предпринимает действие, которое принесет ему в соответствии с ожиданиями наибольшую чистую пользу.

Выбор условия зарабатывания денег, по данным социологического мониторинга «Человек и рынок», делит респондентов на две примерно равные половины: хотели бы жить пусть беднее, зато с гарантированным уровнем доходов, без риска 47,8 %; жить богаче, но рискуя, действуя с инициативой, — 41,1 % (11,1 % не ответили). Первых можно отнести к представителям дорыночного типа, а которых — исходного рыночного типа поведения. Дорыночный тип поведения характеризуется формулой «гарантированный доход ценой минимума трудовых затрат», или «минимум дохода при минимуме трудовых затрат». Такой тип поведения хорошо вписывался в образ советской экономики и был сформирован мощной командно-административной системой, воспитавшей людей, не способных принимать ответственные решения и рисковать. Из года в год, по данным социологических исследований, прослеживалась устойчивая тенденция — 2/3 респондентов могли бы трудиться более эффективно, чем они трудятся, при наличии материального интереса.

В целом для носителей дорыночного типа поведения характерно неприятие рынка или настороженное отношение к нему, низкая оценка собственных представлений о рыночной экономике, высокий уровень социальной и психологической напряженности личности, находящейся под сильным влиянием выработанных прежними условиями социальных стереотипов. Эту категорию респондентов больше других беспокоят дальнейшая либерализация цен и угроза безработицы, перспектива переобучения и нового трудоустройства (если такое случится). Выход из кризиса большинство из них связывают с наведением порядка и дисциплины во всех сферах общественной жизни, с административными мерами в экономике. Делая свой выбор стиля жизни и способа зарабатывания денег, индивиды в условиях снижения уровня жизни прежде всего рассчитывают интенсивнее работать на нынешнем рабочем месте (до 1/3), полагаются на доходы с приусадебного участка (1/2) и надеются на социальные гарантии (1/2). Таким образом, сделанный выбор диктует совершенно конкретный диапазон деятельности носителей дорыночного типа поведения.

Исходный тип рыночного поведения (41,1%) можно охарактеризовать формулой «максимум дохода ценой максимума трудовых затрат». Он предполагает высокую степень экономической активности со стороны индивида, понимание им того, что рынок предоставляет возможности для повышения благосостояния соответственно вложенным усилиям, знаниям, умениям (в частности, умению профессионально рисковать). Собственно рыночный тип поведения еще только начинает формироваться и в сильной мере зависит от хода экономических реформ и их соответствия социальным ожиданиям экономически активных индивидов. Наличие достаточно гибкой структуры ценностных ориентацией позволяет им относительно быстро адаптироваться к новым условиям социальной среды и адекватно реагировать на изменения основных требований социальных институтов.

Рыночный тип поведения почти полностью (свыше 95 %) ориентирован на предпринимательство. Однако отсутствие необходимых знаний у половины респондентов, отсутствие у 80 % респондентов связей в торговле (даже при наличии денежных средств) и другие обстоятельства в значительной мере способствуют модификации этого типа поведения в псевдорыночный. Активная ориентация на предпринимательство сохраняется только у 1/3 носителей рыночного типа поведения, 2/3 респондентов в условиях снижения уровня жизни собираются подрабатывать в свободное время, в том числе 1/3 — заниматься перекупкой и спекуляцией, т. е. следовать формуле «максимум дохода ценой минимума трудовых затрат».

Превращение исходного типа рыночного поведения на 2/3 в псевдорыночное поведение (в том числе перекупка и спекуляция) отражает неизбежные издержки формирующегося рынка труда. Необходимость подрабатывать в свободное от основной работы время означает, что труд человека на его рабочем месте оплачивается недостаточно, и это вынуждает его прибегать к поискам дополнительных источников существования. Отсутствие четкой экономической концепции переустройства общества ведет одних к утрате мотивации к профессиональному творчеству и инновациям, а других мотивирует к повышению благосостояния за счет авантюрного риска (игры на колебании курса рубля по отношению к иностранной валюте и др.) с весьма сомнительными морально-этическими нормами. Наличие псевдорыночного типа поведения в той или иной социальной системе свидетельствует о низком уровне ее развития, отсутствии четко выраженной концепции этого развития, что характерно в той или иной мере для развивающихся стран.

Принципиальное различие дорыночного и собственно рыночного типов поведения состоит в наличии у последнего более гибкого экономического мышления и соответственно более гибкой структуры ценностных ориентацией. Рыночный тип поведения имеет больше возможностей и перспектив в современных условиях, но тем не менее для его реализации необходимо выполнение ряда условий как со стороны государства, так и со стороны индивида.

Используя и развивая методологию А. Смита определения экономического поведения людей, исходя из их предпочтений к тем или иным способам зарабатывания денег, П. Хейне создает, как уже упоминалось, свою концепцию экономического поведения, непосредственно вытекающего из экономического образа мышления индивидов: люди выбирают; только индивиды выбирают; индивиды выбирают рационально.

Попробуем, исходя из концепции американского экономиста П. Хейне, взглянуть на этот процесс глазами социолога, который в отличие от экономиста не ограничивается рассмотрением человека как безусловно рационального существа. Итак, зафиксируем свое внимание на том, что люди делают выбор. Выбор занимает настолько важное место в экономической теории, что некоторые критики обвиняют ее в том, что даже бедность и безработицу она трактует как результат добровольного выбора людей. Так ли это, мы выясним несколько позже, анализируя проблемы занятости в условиях формирующегося рынка труда.

Тесно связан с проблемой выбора и акцент, который делается на индивиде (не упуская при этом важности групповых действий и общественных связей). В реальности выбор всегда осуществляет индивид, поэтому экономисты пытаются расчленить решения, принимаемые во властных структурах, на решения отдельных лиц, входящих в эти структуры. Корректность такого подхода представляется спорной (или во всяком случае нуждается в серьезном обосновании), но экономический образ мышления действительно принимает индивида за исходную смысловую единицу.

ГЛАВА 4. СТЕРЕОТИПЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ

В НАШЕМ ОБЩЕСТВЕ

В соответствии с развернутой концепцией стереотипы экономического сознания в нашем обществе сформировали пассивный тип экономического мышления, зажатый в тисках прошлого опыта, и иждивенческий, потребительский тип экономического поведения. Поэтому, говоря, например, о приватизации как условии перехода к рынку, следует иметь в виду необходимость преодоления иждивенчества и потребительства, преодоления в массовом сознании мощных психологических барьеров, стоящих на пути разрушения социальной устойчивости.

В условиях обострения социально-экономического кризиса эти психологические барьеры в значительной мере снизились, а устойчивость «расшаталась», это, в свою очередь, вызвало фрустрацию сознания, проявляющуюся в глубокой обеспокоенности происходящими явлениями, тревожности, усталости, неуверенности в будущем, ожидании инфляции, денежной реформы, экономической катастрофы. Есть основания полагать, что так называемая ломка стереотипов вызывает в ситуации экономического кризиса самые неблагоприятные социально-психологические последствия. В условиях глубокого ценностно-нравственного вакуума, возникающего в результате разрушения традиционных советских ценностей, формируются различные типы агрессивного (в том числе преступного) поведения. Кризисная ситуация усугубляется неспособностью и невозможностью большинства населения активно действовать в поисках индивидуальных путей стабилизации своего материального и социального положения, повышения своего психологического комфорта. В этом свете газетные клише типа «нужно накормить народ» имеют самое негативное психологическое воздействие на массы (обратное тому, что от них ожидается властными органами), оставляя эти массы в плену стереотипов иждивенчества и потребительства.

По данным республиканских социологических исследований, более всего изменились стереотипы экономического мышления занятого населения в начале 90-х годов. Если в марте 1990 года за передачу собственности на средства производства трудовым коллективам высказывалось свыше 46 % опрошенных, то в ноябре такую позицию занимали 74,5 % респондентов. В экономическом мышлении людей утверждается мысль о том, что необходимо реализовать на практике в идею приватизации, сделав упор главным образом на преобладании индивидуальной (в том числе частной) собственности как гаранта обеспечения прав и свобод. Происходит своего рода социально-психологическое отторжение большинством населения прежней системы, выход видится не в возврате к прошлому, а в новых путях и подходах.

Установка населения на рынок в концентрированном виде выразилась в ответах на два вопроса:

1. «Что Вы предпочитаете: больше работать и больше зарабатывать или работать так, чтобы жить не хуже, чем обычно?» 71,8 % респондентов выбрали первый вариант, 28,2 % — второй.

2. «Согласились бы Вы: жить богаче, но рискуя, действуя с инициативой, или жить беднее, но с гарантированным уровнем жизни?» 46,4 % опрошенных высказались за первую, a 53,6 % — за вторую альтернативу.

Итак, 71,8 % респондентов поддерживают переход к рынку на эмоциональном уровне, в то время как 46,4 % готовы действовать в таком режиме. Столь существенная разница объясняется прежде всего достаточно устойчивыми социальными стереотипами, вобравшими в себя прошлый опыт существования в условиях некоего гарантированного минимального социально-экономического обеспечения, и еще высокими психологическими барьерами сопротивления людей росту социальной нестабильности, связываемой с развитием рыночных отношений,

Таким образом, изучение разных аспектов изменения экономического мышления населения в условиях формирующихся рыночных отношений показало, что прежние стереотипы утрачиваются, а новые пока не имеют для своего формирования ни объективных оснований в виде появления новых экономических отношений и новых форм экономического поведения, ни субъективных условий в ввде разных форм экономического образования и самообразования, для того чтобы наилучшим образом войти в сферу новых форм экономической деятельности. Отражая реальные процессы и трудности, имевшие место в прошлом и в определенной мере неизбежные для переходного периода, экономическое мышление (в результате накопления в нем инерции) само начинает способствовать их воспроизведению. На основе утвердившихся стереотипов, отражающих практику вчерашнего дня, закладываются темпы и пропорции, определяются способы регулирования хозяйственных процессов на будущее. Такая утрата прежних и отсутствие новых стереотипов, которые соответствовали бы новым экономическим условиям, порождают очень опасное состояние социальной фрустрации, социальный пессимизм, недоверие к экономическим и политическим властным структурам.

Снизить негативные социально-психологические последствия подобного преодоления социальных стереотипов можно было бы в условиях появления эффективных механизмов государственного регулирования оплаты труда и доходов, определяющего некие общественно необходимые стандарты уровня и качества жизни. Уменьшению социальных последствий могут способствовать тактические успехи в экономической (в том числе управленческой) деятельности, в выполнении экономических программ и реальном улучшении наиболее важных социально-экономических показателей уровня и качества жизни.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Под конец хотелось бы привести несколько выводов по работе, в целях освещения степени выполнения поставленных задач.

Экономические интересы являются основной категорией для обозначения реальных причин и коренных, наиболее глубоких стимулов экономической деятельности и экономического поведения людей, стоящих за их непосредственными побуждениями — мотивами, помыслами, идеями и т. д. Именно экономические интересы способствуют согласованности во взаимодействии различных социальных групп и слоев в ходе непрерывного приспособления к изменениям, формирующим это взаимодействие.

Доверие масс, довольствовавшихся в то время ролью объекта экспериментов, носило форму аванса, кредита, выданного народом своему руководству. Разрушение этого доверия к перестроечным процессам нашло свое выражение в уходе людей в круг личных интересов, в личностных фрустрациях, в повышении безразличия к проблемам общества. Кроме того, положение, когда сталкиваются острое желание перемен и потеря веры в их осуществление, порождает благоприятную почву для любых общественно-политических движений, обилие которых наблюдается в переходный период.

Обобщая сказанное, важнейшими особенностями состояния экономического сознания основных, наиболее крупных социальных групп можно считать социальный пессимизм; недоверие к экономическим и политическим институтам власти; фрустрацию (расстройство) как проявление тревожности по поводу инфляции, денежной реформы, бесшюдности экономических преобразований; глубокий ценностно-нравственный вакуум, возникший в результате разрушения традиционных советских ценностей. Эти особенности состояния экономического сознания уходят своими корнями в разные этапы отечественной истории, в частности в длительный период общественного застоя. Вместе с тем они отражают нынешнюю ситуацию, когда экономический кризис имеет своим следствием социально психологическую фрустрацию, связанную с тем, что большие социальные группы рабочих, крестьян, интеллигенции осознали свою истинную роль в экономической деятельности, свои реальные возможности в качестве субъектов экономического интереса и не видят удовлетворительных перспектив в обозримом будущем. Преодоление экономического кризиса, стабилизация рубля, насыщение товарного рьщка и обеспечение подъема хозяйства соответствуют экономическим интересам всех социальнопрофессиональных и социально демографических групп. Однако перевод основных экономических программ в пракгическую плоскость экономических преобразований связан с переходом экономического сознания дееспособного населения на новый, субъектный уровень развития с приобретением уникального опыта саморазвития этого сознания (и экономического мышления как формы его проявления) в ходе активного участия в экономических преобразованиях.

Выбор условия зарабатывания денег, по данным социологического мониторинга «Человек и рынок», делит респондентов на две примерно равные половины: хотели бы жить пусть беднее, зато с гарантированным уровнем доходов, без риска 47,8 %; жить богаче, но рискуя, действуя с инициативой, — 41,1 % (11,1 % не ответили). Первых можно отнести к представителям до рыночного типа, а которых — исходного рыночного типа поведения. До рыночный тип поведения характеризуется формулой «гарантированный доход ценой минимума трудовых затрат», или «минимум дохода при минимуме трудовых затрат». Такой тип поведения хорошо вписывался в образ советской экономики и был сформирован мощной командно-административной системой, воспитавшей людей, не способных принимать ответственные решения и рисковать. Из года в год, по данным социологических исследований, прослеживалась устойчивая тенденция — 2/3 респондентов могли бы трудиться более эффективно, чем они трудятся, при наличии материального интереса.

Сравнительный анализ материалов республиканских исследований, проведенных нами в рамках одной и той же генеральной совокупности, по одной и той же модели, позволяет сделать вывод о реальных изменениях в экономических интересах основных субъектов экономической деятсльности за период с 1986 по 1991 год и прогнозировать влияние этих изменений на их социальную активность. Главное, что характеризуст изменсние в экономическом образе мышления за указанный период, — резкое падение доли положительных оценочных суждений относительно социально-экономических преобразований в регионе (в меньше мере — на предприятии). Такое изменение сказалось и на образе действий как рабочих, так и руководителей и специалистов, уменьшив их самоотдачу и снизив инициативность в работе, увеличив их социальную пассивность. Вместе с тем усилилась критичность трудящихся как к собственнъш ошибкам, так и к ошибкам руководства всех уровней.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Абалкин Л. И. Новое экономическое мышление. М., 1987.

2. Адуло Т. И. Культура, философия и духовный мир человека: Теорет.-методол. аспект. Мн., 1987.

3. Ансофф И. Стратегическое управление. Пер. с англ. М., 1989.

4. Антология экономической классики. В 2 т. М., 1993.

5. Анчишкин А. И. Наука. Техника. Экономика. М., 1989.

6. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. Пер. с франц. М., 1993.

7. Бабосов Е. М. Переход к рынку в зеркале общественного мнения // Социол. исслед. 1991. № 4.

8. Бабосов Е. М. Человек на пороге рынка. М., 1992.

9. Берви-Флеровский В. В. Избранные экономические произведения. В 2 т. М., 1958-1959.

10. Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.

11. Богданов А. А. Вопросы социализма. Работы разных лет. М., 1990.

12. Булгаков С. Н. Философия хозяйства. М., 1900.

13. Бухарин Н. И. Проблемы теории и практики социализма. М., 1989.

14. Вебер М. Избранные произведения. Пер. с ІІем. М., 1990.

15. Волков А. М. Швеция: социально-экономическая модель. М., 1991.

16. Гвишиани Д. М. Организация и управление. М., 1972.

17. Гончаренко Н. В. Духовная культура. Источники и движущие силы прогресса. Киев, 1980.