Китай и Индия современное положение проблемы совместной границы

“Китай и Индия: современное положение проблемы совместной границы” 

Оглавление

Введение ….…………………………………………….………….….…..…. 3

Глава 1. Положение китайско-индийской пограничной

проблемы в середине XX столетия……………………………..6

• проблема Тибета, а также государств, находящихся вдоль китайско-индийской границы;
• проблема Кашмира и взаимоотношения внутри китайско-индийско-пакистанского треугольника;
• вооруженные конфликты на китайско-индийской границе.

Глава 2. Современное положение китайско-индийской пограничной проблемы: перспективы урегулирования и недопущения каких-либо вооруженных конфликтов между обеими ядерными державами. ………………………………………………………..18

Заключение.…………………………………………….…..……….……..…25

Использованная литература………………………….…..………….….…..27

Введение

Две крупные мировые цивилизации — китайская и индийская — существуют с древнейших времен, но развитие взаимоотношений между ними затруднялось географическим положением. Обе цивилизации отделены хребтами высочайших в мире гор Гималаи и Тибетским нагорьем. Однако связи все же налаживались. Известные индийские монахи Кумарджива и Бодхидхарма совершили путешествие на восток и привезли в Китай священные буддийские сутры. А известные китайские монахи Фахиен и Хуэн Цань, путешествуя по Индии, составили записи о древней индийской истории и культуре. Морской путь из Китая в Индию намного протяженнее и был проложен позже, когда в 1403-1404 гг. впервые китайская торговая миссия достигла Кочина[1] на индийском побережье.

История развития и Индии, и Китая, носит спиралевидный циклический характер. XXI век будет веком великого возрождения Азии, и именно Индии и Китаю достанется определяющая роль. Китаю предписывают роль сверхдержавы, а Индия будет составлять ему баланс как на азиатском континенте, так и в мире. В плане экономического развития Китай и Индия, ожидается,  уже к 2010 г. будут обладать самой крупной и четвертой в мире экономиками соответственно.

Получившая сравнительно недавно независимость Республика Казахстан заинтересована во взаимном сотрудничестве в экономике, торговле и других областях как с Китаем, так с Индией. Поэтому изучение как культуры, географии и истории, а в первую очередь политики и экономики очень актуально на сегодняшний день. Очень важным является то, что и у Республики Казахстан, и у Республики Индия имеется общая граница с Китайской Народной Республикой. Тот факт, что Индия и Китай до сих пор не имеют соглашения или договора по вопросу совместной границы, интересен и для Казахстана, хотя его граница с восточным соседом уже урегулирована.[2]

Целью данной работы является изучение истории развития индийско-китайских отношений, в частности изучение вопроса общей границы обоих государств начиная с середины XX столетия по сегодняшний день. Цель работы включает освещение наиболее важных событий, происходящих в данный период и имеющих связь с индийско-китайской пограничной проблемой. Однако автор, вследствие огромного количества фактов и другой информации, не может избежать описательного характера работы; более важным моментом цели он старается сделать попытку научного анализа тех событий.

В связи с основной целью поставлены следующие задачи:

— рассмотреть положение китайско-индийской пограничной проблемы до и в первое время появления Китайской Народной Республики и независимой Республики Индия;

— рассмотреть процесс урегулирования китайско-индийской пограничной проблемы с середины XX столетия по сегодняшний день;

— рассмотреть насколько пограничная проблема как между Индией и Китаем, так и между Индией и Пакистаном, способствовала превращению этих трех государств в ядерные державы;

— коротко рассмотреть состояние, возможности и перспективы индийско-китайского взаимного экономического и другого рода сотрудничества.

С изменением мировоззренческих, идеологических ориентиров общества обществоведческие науки, и история в том числе, нуждаются в обновлении методологии. По методологическим проблемам научных исследований в настоящее время существуют различные предложения: отказ от европоцентристского подхода в анализе действительности; возрастает внимание цивилизационному фактору.

Автор главным образом придерживался принципов историзма, т. е. рассмотрения явления (исторического факта) в тесной связи с исторической обстановкой, в изменении на различных этапах развития исторического познания; принципов объективности, диалектического подхода. Основными методами познания стали проблемно-хронологический метод и методы описания и научного объяснения.

Что касается степени изученности темы, то можно сказать, что китайско-индийская пограничная проблема достаточно широко изучается как за рубежом, так и в СНГ. Однако вследствие того, что это проблема существует и сегодня, она постоянно находится в процессе изучения. Также требуют дополнительного исследования и события, которые имели место в прошлом, т. к. должно пройти определенное время, чтобы появились истинно объективные взгляды, касающиеся данного периода. Самое трудное здесь — дать характеристику, исходя с самых объективных позиций, тщательно анализируя и убирая субъективные моменты при использовании китайских, индийских, советских, западных и любых других источников.

За основу написания работы были взяты источники на английском языке в виде научных трудов индийских и западных исследователей.

В ходе написания работы также были использованы научно-исследовательские труды, опубликованные в российских научно-популярных журналах, таких корифеев исторической науки как А. Куценков, Т. Шаумян и Ф. Юрлов.

Глава первая

Две древнейшие мировые цивилизации, насчитывающие более четырех тысяч лет, – Китай и Индия, географически разделены между собой цепью высочайших в мире гор Гималаев, которые растянулись от Кашмира на западе до современного индийского штата Аруначал Прадеш на востоке. К северу от Гималаев расположено Тибетское нагорье.  Тибет является общепризнанным центром мирового буддизма. Также вследствие его стратегически важного географического положения в центре азиатского континента он в прошлом был объектом острой борьбы между англо-индийскими колониальными властями и маньчжурской династией, правившей в Китае.

В 1911 г. тибетцы изгнали всех китайцев и провозгласили свою независимость, но в 1949 г. предвиделся конец «свободы» Тибета. Народно-освободительная армия Китая (НОАК)  продвигалась к границам Тибета. В Пекине было заявлено только что установившимся правительством Коммунистической партии о намерении «освободить всю территорию Китая, включая Тибет, Синьцзян, острова Хайнань и Тайвань». Действительно, Китай в тот период был ослаблен и был превращен западными державами в полуколонию. Восстановление целостности Китая даже сегодня не завершено. Остающийся «неприсоединенным» Тайвань получает поддержку от США. Однако стремящийся восстановить единство «двух Китаев» Пекин, в свою очередь, не принимает во внимание то, что некоторые автономии, как например Тибет, тоже могут иметь свое право на самоопределение. По отношению к автономиям центральный аппарат КНР проводит жесткую политику. Но сегодня это внутренняя проблема Китая.

15 августа 1947 г. Индия официально избавилась от колониального управления Великобританией, а 1 октября 1949 г. была провозглашена КНР. Оба новых государства должны были признать друг друга. Признание КНР индийским руководством требовало выработки позиций по нескольким важным вопросам, одним из которых вопрос о статусе Тибета.

Первое правительство независимой Индийской республики возглавляли два лидера — Джавахарлал Неру, премьер-министр, и Валлабхай Патель, вице-премьер. Оба разные, как по возрасту, так и по мировоззрению, они были «поставлены» Махатмой Ганди, который поступил очень мудро, создав таким образом баланс, уравновешенность сил в молодом правительстве. Различались взгляды Неру и Пателя по вопросу Китая и Тибета. Неру считал, что «ситуация в Китае не представляет реальной угрозы для Индии». Патель же полагал, что необходимо принять специальные меры укрепления границ с северным соседом по многим причинам. Например, продвижение китайской армии на юг будет провоцировать действия антиправительственных подпольных группировок в пограничных районах в соседних с Китаем стран. Хотя влияние победы коммунистического режима в соседней стране беспокоила и Неру, т. к. могло воздействовать на укрепление позиций левых сил в стране. Тем не менее уже 30 декабря 1949 г. правительство Индии официально объявило о признании КНР.

По вопросу Тибета взгляды Неру и Пателя также расходились. 12 ноября 1949 г. Дж. Неру официально заявил, что Индия «всегда признавала сюзеренитет китайского правительства над Тибетом, но Тибет рассматривался как автономная единица». Но в то же время взаимоотношения Индии с Тибетом носили «особый» характер. В разрешении тибетского вопроса предусматривалось активное участие Индии. Между Тибетом и Индией уже существовало соглашение по определению общей границы, по снабжению товаров из Индии, а также оружия, необходимого для поддержания законности и порядка.

Еще в 1904 г. английский генерал-губернатор Индии Лорд Керзон заключил с тибетскими властями без согласия китайского правительства соглашение об открытии трех городов для торговли. А в 1914 г. в городе Шимла[3] было подписано тройственное соглашение между Англией, Индией и Тибетом, в котором предусматривался отказ китайского правительства от ввода войск в Тибет, т. е. обеспечивалось право обороны Тибета. Однако правительство Китая это соглашение не ратифицировало, хотя китайский представитель на переговорах И Ванчен поставил свои инициалы под текстом этого соглашения.

7 октября 1950 г. китайские войска вошли в Восточный Тибет, сокрушая слабо вооруженную тибетскую армию. Призыв далай-ламы к ООН был отвержен. Индийское правительство находилось в растерянности, т. к. не ожидало разрешения тибетского вопроса силовыми методами, хотя 14 октября все же подписало в Дели торговое соглашение с Китаем. В Пекин была послана дипломатическая нота, в которой выражалось глубокое сожаление по этому поводу. Надо отметить, что Индия в этот период активно пыталась помочь КНР вступить в ООН, и индийская печать призывало правительство пересмотреть отношение к этой проблеме. В ответ на ноту 1 ноября 1950 г. Пекин заявил, что тибетская проблема — внутреннее дело Китая, и что ее армия «вынуждена» была вступить в Тибет для того, чтобы освободить его народ и защитить свои границы. От кого защитить народ Тибета — так и непонятно. В срыве мирных переговоров Пекин обвинил тибетские власти. Также было выражено мнение, что правительство Индии оказалось под влиянием внешних сил, враждебно относящихся к китайской политике в Тибете. К сожалению, доводы со стороны Пекина звучат не совсем убедительно.

В тот же день Дели в ответной ноте заявил, политика, проводимая правительством Индии, носит самостоятельный характер и не зависит от каких-либо враждебных Китаю сил, и что Индия стремится сохранять со своим северным соседом дружественные отношения, основанные на взаимном уважении суверенитета, территориальной целостности и взаимных интересов. Также в ноте еще раз было выражено сожаление в связи с событиями в Тибете.

По вопросу Тибета и границы с Китаем Валлабхай Патель оказался прав, как покажут события конца 50-х и начала 60-х гг. «Патель пришел к заключению, что Индия “считает себя дружественной Китаю, то китайцы не считают нас своими друзьями», исходя из принципа «кто не с нами, тот против нас».[4] Он указывал на то, что с «исчезновением» Тибета на границе возникла принципиально новая ситуация, когда Гималаи уже не являются непреодолимым препятствием любой угрозы с севера. Также он обращал внимание на «то обстоятельство, что в этническом и культурном отношении население на севере и северо-востоке Индии вдоль гималайской границы практически не отличается от тибетцев и монголов».[5] Таким образом, по-мнению Пателя, Индии придется концентрировать свои оборонительные силы одновременно практически по всей границе (в тот период Бангладеш был частью Пакистана).

Позиция Неру была иной. Он полагал, что следует согласиться с фактом присоединения к Китаю Тибета, чему не могут противодействовать ни сами тибетцы, ни какая-либо третья сторона, т. к. это может привести к осложнению отношений с Китаем. Что касается возможной угрозы со стороны Китая, то Неру полагал, что северному соседу необходимо концентрировать свои военные силы для охраны своих огромных рубежей, поэтому вряд ли Китай будет передислоцировать свои силы в сторону труднодоступных районов Тибета и ослабить те фронты, где стране может угрожать реальная опасность. «Основного потенциального противника» Неру видел в Пакистане. Он подчеркивал, что «Пакистан не имеет совершенно ничего общего ни с Китаем, ни  с Тибетом», однако, захочет воспользоваться ухудшением индийско-китайских отношений в своих целях. Здесь он разделял мнение Пателя, что такое развитие событий создало бы угрозу безопасности Индии с двух флангов. Также Неру высказал соображение, что китайский коммунизм не обязательно означает экспансию против Индии. Наконец, он отметил, что и Китай, и Индия являются крупнейшими азиатскими державами, и война между ними несомненно приведет к началу мировой войны, хотя некоторые империи, как США и Англия, не заинтересованы в установлении дружественных отношений между Пекином и Дели.

В условиях начавшегося вступления китайских войск на территорию Тибета и вынужденного отъезда из Лхасы в направлении Индии 19 декабря 1950 г. юного далай-ламы тибетские власти были поставлены перед безальтернативностью согласиться на переговоры с руководством КНР. Тибетская делегация, вызванная в Пекин в 1951 г., вынуждена была подписать договор, продиктованный завоевателями. Кроме того, в Пекин прибыл второй по влиянию ламаистский священнослужитель панчен-лама, который на приеме в его честь, данном Мао Дзедуном, заявил, что «Тибет является неотъемлемой частью Китая, и тибетский народ неотделим от китайского народа».

23 мая 1951 г. было подписано «Соглашение между центральным правительством Китая и местным правительством Тибета», в котором провозглашалась национальная автономия области Тибет «под общим руководством центрального народного правительства Китая». В соглашении особо оговаривалось, что реформы в Тибете должны осуществляться только на добровольной основе, после консультаций с руководством Тибета. 9 сентября в Лхасу вошел первый отряд НОАК, а 27 октября пекинское радио сообщило о признании вернувшимся в тибетскую столицу далай-ламой условий соглашения от 23 мая и передало его заявление о поддержке правительства КНР.

В Индии к этому Соглашению отнеслись с большим вниманием и насторожностью. В парламенте 6-7 декабря прошли дебаты, где действия Китая расценивались как «обман», а не «освобождение», как «недружеские» в отношении Индии. Однако Неру, выступая в парламенте, требовал трезво оценивать сложившуюся обстановку и прекратить дебаты по поводу использования терминов «суверенитет» или «сюзеренитет» Китая в Тибете. 16 сентября 1952 г. индийское правительство, отозвав свою миссию из Лхасы, учредила там по соглашению с КНР генеральное консульство, а в порядке взаимности китайское генконсульство было открыто в Бомбее.

Концепция Неру была утверждена, т. к. Валлабхай Патель, к несчастью, умер 15 декабря 1950 г. Возможно, если бы шаги Неру во внешней политике корректировались Пателем, Индия бы была готова к вооруженным конфликтам на северной границы десять лет спустя. Сегодня внешняя политика Неру подвергается жесткой критике, но в то время были другие обстоятельства. Мысли Неру совпадали с мнениями многих других руководителей страны в тот период. Слова генерала Тхимайи, записанные в июле 1962 г.,  противовес сегодняшней критике: «В случае с Пакистаном я рассматривал возможность тотальной войны, тогда как не мог сделать этого в отношении Китая. Я даже не мог, будучи солдатом, представить Индию вступающей с Китаем в открытый военный конфликт. Настоящая сила Китая – людские ресурсы, техника и авиация – превосходит нашу в сотни раз вкупе с полной поддержкой СССР, и у нас никогда не было надежды соперничать с Китаем в обозреваемом будущем. Обеспечение нашей безопасности мы оставляли в руках политиков и дипломатов…».[6]

Неру стремился установить торговые  отношения с Китаем. Хотя правительству Индии было известно, что за несколько месяцев до этого на территории Тибета начались создаваться китайские военные и военно-воздушные базы, 29 апреля 1954 г. между Индией и КНР было подписано Соглашение о торговле и связях в Тибете сроком на 8 лет. Оно касалось прав торговцев и паломников. Но главное, подписание такого рода соглашения со стороны Индии означало признание Индией Тибета частью Китая. Китаю за определенную плату передавались почтовые, телеграфные и телефонные станции, торговые здания и земельные участки, которыми Индия владела ранее в Тибете. Предусматривался вывод индийских военных подразделений из пунктов Ятунг и Чаньцзы. Правительству КНР предоставлялась возможность создать торговые агентства в Дели, Калькутте, Калимпонге на равноправных с Индией условиях. Для традиционной индийской торговли были предоставлены 13 населенных пунктов Тибета. Тибетские купцы получили право торговать в ряде индийских городов. Было достигнуто соглашение, что паломники с обеих стран могли посещать святые места по обе стороны границы.

Наконец, были впервые сформулированы пять принципов мирного сосуществования («панча шила»):

1. Взаимное уважение территориальной целостности и суверенитета;
2. Взаимное ненападение;
3. Невмешательство во внутренние дела друг друга;
4. Равенство и взаимные выгоды;
5. Мирное сосуществование.

В июне 1954 г. премьер Государственного административного совета и министр иностранных дел КНР Чжоу Энлай совершил визит в Дели, где ему был оказан теплый прием. 28 июня 1954 г. было опубликовано совместное коммюнике о переговорах Неру и Чжоу Энлая. В нем особое внимание уделялось принципам мирного сосуществования, т. е. уклоняться в Азии от всего, что напоминает холодную войну. Принципы «панча шила» были одобрены многими странами мира. В-целом, они носили прогрессивный характер для поддержания мира и развития человечества.

19 октября 1954 г. Неру совершил ответный визит в Китай, где пробыл 11 дней. Индийский премьер посетил не только столицу, но и города Аньшань, Шанхай, Ханьчжоу и Гуаньчжоу.

Таким образом, на начальном этапе формирования «китайской политики» Индии возобладала линия Неру, которая, казалось, успешно вводилась в действие. «Не случайно даже лондонская “Таймс” расценила сам процесс переговоров в Пекине по вопросу Тибета между Индией и Китаем как «триумф индийской дипломатии»».[7]

Однако положение стало кардинально меняться к великому огорчению и разочарованию Неру. Уже вскоре после подписания Соглашения 1954 г. китайское центральное правительство приступило к осуществлению реформирования феодально-теократической системы в Тибете. Это вызвало недовольство среди местного населения. Начались антикитайские выступления, а в ответ на это — концентрация китайских войск на территории Тибета, строительство аэродромов, стратегических дорог, укрепление старых и строительство новых пограничных пунктов и т. д.

Между Китаем и Индией в тот период находилось трое небольших так называемых гималайских государств, самое крупное из которых  — Непал, имеет площадь 393 с половиной тысячи кв. км. Непал, родина гуркхов, бесстрашных бойцов армии Британской Индии, был также единственным из них полностью независимым. 90% жителей его исповедуют индуизм. По договору 1950 г. Индия признала суверенитет Непала, но все же хотела ненавязчиво господствовать в нем. Поэтому представители могущественно рода Рана, которые фактически управляли страной, поглядывали на Китай как на противовес южному соседу. Неру хотел установить дружеские отношения с королевской семьей, которая номинально правила Непалом. В стране появились две партии: Непальский национальный конгресс, учрежденный в 1947 г. в Калькутте и возглавляемый Б. П. Койралой и его родственниками, и Непальский демократический конгресс, созданный в Калькутте в 1949 г. членом королевской семьи. Естественно, обе партии, основанные именно в Индии, были проиндийски настроенными и противостояли роду Рана.

Короля Трибхувана в 1955 г. сменил король Махендра, который посетил Москву и Пекин и в своей столице принял не только индийского президента и премьер-министра, но и Чжоу Энлая. В 1961 г. ему удалось заключить с Китаем пограничное соглашение, по которому к Непалу отходила вся гора Эверест. Он также согласился на строительство китайцами дороги из Лхасы в Катманду. Таким образом, политика Непала заключалась не только в проиндийской направленности, но и налаживании хороших отношений с северным соседом. Индия же стремилась поставить Непал в положение, при котором последний бы зависел от нее.

Сикким — центральное и самое маленькое из трех гималайских государств — в 1950 г. получил от Индии гарантию внутренней автономии и субсидию в обмен на контроль за его обороной и внешними сношениями. Индии было разрешено разместить войска на его территории. Неприятным обстоятельством было то, что Сикким управлялся меньшинством тибетского происхождения и в XVIII веке фактически был частью Тибета. Однако в 1890 г. в Калькутте была подписана конвенция лордом Лансдауном, вице-королем, со стороны Британской Индии и лхасским проконсулом китайского императора, согласно которой Сикким переходил под протекторат Англии и была установлена граница между Тибетом и Сиккимом.

Бутан, самое восточное из трех государств, в 1949 г. согласился на индийское руководство во внешней политике, получив обещание Индии не вмешиваться в его внутренние дела. В обоих случаях Индия продолжала политику Великобритании. В прошлом Китай претендовал на Бутан, но его притязания были отвергнуты Великобританией в начале XX столетия. Китайская сторона считает, что в 1951 г. Индия захватила небольшой участок территории Бутана Таванг, при этом будучи осведомленной, что он находится под управлением Тибета, а значит принадлежит КНР.

После появления двух новых государств вместо одной крупной колонии Великобритании в Южной Азии возникла проблема Кашмира, которая остается неразрешенной и по сей день. Горный регион на севере Индостана является объектом спора между Индией и Пакистаном. Кашмир состоит из собственно Кашмира, Джамму, «северного пояса», простирающегося с северо-запада на юго-восток и состоящего из Гилгита, Балтистана Ладакха, и западной окраины, включавшей небольшую территорию Пунч. Первая война между обеими странами из-за региона началась в 1948 г. Западная часть Кашмира вошла в состав Пакистана, включая Пунч, а также Балтистан и Гилгит. Однако Индия не признала эти земли за Пакистаном. Пакистан же, мотивируя, что большинство населения штата мусульмане, не считает Кашмир частью Индии.

Однако в те годы часто забывали, что Кашмир также граничит с Китаем. Эта граница с 1948 г. частично находилась в руках индийцев, а частично — в руках пакистанцев. Однако в конце 50-х гг. индийцы внезапно узнали о неизвестной до тех пор активности китайцев в Ладакхе. В то же время внимание общественности было обращено к бегству далай-ламы в Индию, особенно внимание индийцев к действиям китайцев в Тибете; происшедший в дальнем северо-восточном районе Индии инцидент свидетельствовал о наличии китайско-индийского конфликта в этой точке; а политики в Непале открыто раскололись на проиндийских и прокитайских. Китай стал важным фактором в споре из-за Кашмира между Пакистаном и Индией.

В 1955-1959 гг. китайцы вступили в Аксай Чин в Ладакхе, оккупировав здесь около 33 тыс. кв. км.  Этот район, расположенный между двумя грядами гор Куньлунь и Каракорум, долгое время был предметом спора, поскольку не было достигнуто согласия о том, какая горная цепь обозначает китайско-индийскую границу. Для Индии этот район не представляет большой хозяйственной ценности ввиду малонаселенности и труднодоступности с индийской стороны, но вопрос его принадлежности является делом «чести нации» и национального суверенитета. Для Китая Аксай Чин был важен, т. к. здесь они хотели построить дорогу из Тибета в Синьцзян протяженностью около 100 км. Эта дорога, которую они построили, носила стратегически важный характер для осуществления контроля над этими двумя крупными автономными регионами. Что интересно, непрерывное строительство этой автострады проходило без единого протеста со стороны Дели. Но инцидент с захватом китайцами индийского патруля в Ладакхе вскрыл наличие проблемы, и в 1958г. индийское правительство официально выразило удивление и сожаление по поводу того, что Пекин при строительстве автострады не счел нужным проконсультироваться с Дели. Помимо этой территории, где проходит дорога, т. е. участки границы между Тибетом и Ладакхом от долины Чангченмо до Спити, оспариваются также отдельные территории в районах Чушул и Демчок.

Каковы же аргументы Пекина по поводу того, что Аксай Чин является именно территорией Китая? Правительство КНР указывает на историческую принадлежность этой территории, когда в 1890 г. китайцы установили пограничный столб на самой высокой точке перехода через горную цепь Каракорум, провозгласив здесь власть своего императора, а лишь после Индия приобрела этот район.

В 1959 г., когда недовольство тибетцев вылилось серьезное антикитайское восстание 10 марта, далай-лама снова бежал в Индию. Более шести тысяч тибетцев тоже бежали в Индию и другие сопредельные государства, численность беженцев сегодня уже достигло 100 тысяч. Китайская сторона выразила протест индийской, т. к. последняя приютила беженцев. Неру в частном письме Чжоу Энлаю выразил свою озабоченность, но лишь через шесть месяцев получил ответ, в котором китайцы впервые публично претендовали на обширные участки индийской территории. В период Британского владычества в Индии границы колонии устанавливались англичанами, конечно, при этом их интересы преследовали цель расширять свою экспансию во всех направлениях. В установлении границы Британской Индии с  Бирмой и Непалом большую роль сыграл Генри Макмагон, который был секретарем Индийского иностранного департамента и представлял Великобританию на конференции, проведенной в Шимле (1913-1914) и рассматривавшей проблему  установления границы, а также других вопросов, касающихся Тибета. Линия границы, названная позже линией Макмагона, была рассмотрена британцами как естественное, этническое и административное разграничение.  Представители Британии, Китая и Тибета пришли к соглашению, что граница между Тибетом и северо-восточной Индией должна проходить по гребню Больших Гималаев. Двумя днями позже китайское республиканское правительство стало отрицать полномочность этого и отказалось подписать конвенцию, а в последний момент вообще заявило о неправомочности Тибета как вассала Китая участвовать в международной конференции. А еще до этого британско-индийское правительство уже заключило соглашения с местными племенами и установило пограничную полосу Балипара на западе, Садья — на востоке, образовав Северо-восточное пограничное агентство (1912-1913, с 1973 г. оно стало союзной территорией, а с 1987 г. — штатом Аруначал Прадеш) и включив территорию Ассама.

После получения независимости Индией в 1947 г., Китай выдвинул территориальные требования практически по всей территории, охватывающей эти районы Восточного и Западного Каменга, Нижнего и Верхнего  Субаншири, Восточного и Западного Сианга, Лохита, аргументируя это тем, что линия Макмагона никогда не была принята Китаем и являлась результатом британской «агрессии». В письмах индийскому премьер-министру, Джавахарлалу Неру, китайский премьер-министр, Чжоу Энлай, ссылался на карту, имеющейся в энциклопедии Британника 1929 г. издания, которая обозначала спорные территории как китайские, а также приложения китайских карт. Некоторые китайские карты до 1935 г. обозначали Северо-восточное пограничное агентство как часть Индии, а затем как часть Тибета. Топографическая карта Индии (1883) показывала, что спорные территории, где живут племена, де-факто находятся под управлением Британской Индии. С 1914 г. на английских и индийских картах обычно уже указывалась линия Макмагона. Если бы граница проходила строго вдоль окраины Ассамской равнины, то ее почти невозможно было бы защищать. Кроме того, в 1960 г. было подписано бирмано-китайское пограничное соглашение, согласно которому Китай официально признал в качестве международной границы бирманский участок линии Макмагона.

Помимо вышеуказанных Западного и Восточного спорных участков индокитайской границы существует также и Центральный, проходящий вдоль Гималайского хребта от реки Сатледж до границы с Непалом.  Индийская сторона считает, вопрос об этом участке был решен в результате подписания Соглашения 1954 г., где были обозначены шесть перевалов-переходов — Шипки, Мана, Хити, Кунгри Бингри, Дарма и Липу Лек, через которые могли двигаться паломники и торговцы. Но китайская сторона считает, что эти районы границы достались Индии от британских колонизаторов (районы Сан и Чунша), а остальные были захвачены Индией. В целом, площадь этих районов составляет около 2 тыс. кв. км., где находятся важные горные перевалы переходы Спити, Бара Хоти, Ниланг и Шипки. Пекин также приводит аргумент, что эти районы традиционно находились под управлением местных властей Тибета, и их население почти полностью состоит из тибетцев.

С середины 50-х гг. в Китае начинают публиковаться географические карты, на которых значительная часть территории Индии, а также Сикким, Бутан, Непал, часть  Монголии и СССР были обозначены как китайские. Началась «картографическая война», которая переросла в вооруженные конфликты на границе, которых, в общей сложности, согласно индийским данным, с июня 1955 г. по июль 1962 г. произошло более тридцати. 26 августа 1959 г. китайские войска пересекли линию Макмагона и захватили индийский пограничный пункт в Лонгдзу (Лонгджу), в нескольких милях южнее линии, в ходе чего был убит индийский полицейский. Они покинули этот пост в 1961 г. В октябре было убито несколько индийцев стычке в долине Чангченмо, которая находится на полпути вдоль границы между Тибетом и Кашмиром по линии Север-Юг на кашмирской стороне. Было уже невозможно скрывать тот факт, что спор идет не о том, кто где находился во время конкретной стычки, а о том, где должна проходить сама граница. Неру вплоть до 1960 г. отказывался обсуждать эту проблему и как следует не готовился к возможной широкомасштабной внешней агрессии. В 1960-1961 гг. в Пекине состоялась конференция официальных лиц, но соглашения на ней достигнуто не было.

Из обеих столиц были отозваны послы. Индийский парламент принял резолюцию о необходимости освобождения всех захваченных Китаем территорий, которая сохраняет свое действие и сегодня. Ситуация на границе неблагоприятно складывалась для Индии. На некоторых участках китайские войска продвинулись на 80-100 км. «Дж. Неру в обращении к индийскому народу заявил, что над страной нависла самая серьезная угроза с момента провозглашения независимости».[8]

В течение 1962 г. индийская армия на северо-востоке была укреплена, но разведка и служба тыла действовали очень плохо. В октябре 1962 г. Китай разместил свои войска вдоль линии Магмагона, обойдя Бутан к западу, потом которые вновь пересекли линию, на этот раз применяя силу. После первого удара по направлению к гребню Тангла и Таванга возле границы Бутана китайские войска расширили зону свой атаки по всей границы. Неру отказывался проводить переговоры, пока китайцы не отойдут за линию Макмагона. Он также отказывался от проведения наступательной политики, которая должна была ускорить решение вопроса о спорной границе путем оккупации спорных районов. Однако действия китайских войск носили сдержанный характер, учитывая то, что они сумели бы сломить сопротивление, которого особо и не было, и, пройдя через долину реки Брахмапутра, попасть в Индо-Гангскую долину, которая не только «житница страны», но и важнейшая часть индийской территории, здесь также находится и столица государства. Такое сдержанное китайцев можно объяснить гипотезой, что Китай хотел лишь остановить проникновение индийцев в спорные районы (путем выдвижения полицейских постов) и снова отложить проблему границы до тех пор, пока Индия не будет готова начать переговоры по ней. Пекин действительно предложил провести переговоры, но унижение от поражения помешало Неру идти на это: индийская армия потеряла 3 тыс. убитыми и 4 тыс. взятыми в плен.

21 ноября 1962 г. руководство КНР объявило об одностороннем прекращении огня с 22 ноября и начале отвода китайских пограничных отрядов на 20 км от линии Макмагона. В соответствии  с предложением Пекина, в Центральном и Западном секторах китайские войска должны быть отведены на 20 км от линии  фактического контроля, а индийские войска — оставаться на позициях в 20 км от этой линии. В Восточном секторе индийские войска должны были занять позиции на 20 км. к югу от линии Макмагона. Согласно предложению Пекина, Индия и Китай могли основывать посты с невоенным персоналом по обе стороны линии фактического контроля. Индийская реакция на эти предложения была негативной, т. к. с политической точки зрения китайские предложения не предусматривали установления индийского военного присутствия в районах к востоку от линии фактического контроля Западного сектора и на отдельных участках в районе линии Макмагона. Стороны не нашли приемлемой основы для дальнейших переговоров. 10 декабря 1962 г. в Коломбо по инициативе премьер-министра Цейлона С. Бандаранаике министры иностранных дел шести неприсоединившихся стран — Цейлона, Египта, Камбоджи, Ганы, Индонезии и Бирмы — собрались на конференцию, где были выработаны предложения правительствам обеих конфликтующих стран предложения мирного урегулирования конфликта. Эти предложения предусматривали отвод китайских войск на Западном участке на 20 км и превращение освобожденной территории в демилитаризованную зону. На Восточном участке линией фактического контроля должна была стать линия Макмагона (кроме двух спорных районов, вопрос о которых должен был быть решен в ходе дальнейших переговоров).

В целом предложения конференции в Коломбо создавали реальную основу для снижения уровня конфронтации и дальнейших переговоров. Индийское правительство приняло их без оговорок, китайское — как «предварительную основу» для дальнейших консультаций. Главное состояло в том, что активные военные действия вдоль границы прекратились. Китай сохранял за собой свыше 36 тыс. кв. км территории, которую Индия считает своей. В 1963 г. китайская сторона вернула индийской захваченных во время боевых действий военнопленных.

Действие китайских вооруженных сил вызвали серьезную обеспокоенность в мире. Советский Союз не поддержал Китай в его конфликте с Индией. Москва выступила с требованием прекратить огнь и решить проблему мирным путем. В 1960-х гг. Китай вступил в пограничный конфликт не только с Индией, но и с СССР. Москва открыто даже начала угрожать Пекину ядерным ударом.[9]

Что же касается проблемы перерастания конфликта в мировую войну, то она существовала, но была очень маловероятной. И Китай, и Индия в тот период занимали периферийное положение в мировой политике; даже когда США и КНР столкнулись друг с другом в корейской войне 1950-1953 гг., глобальная война, к счастью, не случилась. Более опасным был кубинский кризис. Китайцы могли усмотреть в возможности войны между СССР и США удобный случай настоять на своем требовании к Индии и заставить Дели уступить территорию в Ладакхе, которую они заняли.

Серьезным моментом является и то, что в 1963 г., в разгар конфронтации между Пекином и Дели, Пакистан по соглашению с КНР передал ей часть Кашмира, но Индия считает эту переданную часть своей, как и все то, что весь Джамму и Кашмир индийский. Таким образом, еще один прогноз Неру по поводу того, что Китай и Пакистан не будут вместе против Индии, не оправдался. Пакистанско-китайское военно-политическое сотрудничество стало одной из наиболее серьезных причин «головной боли» Дели. Пекин поддержал своего нового союзника в одном из самых болезненных для Индии вопросах — кашмирском. Перед Индией вставала проблема необходимости борьбы “на два фронта”. В начале 1965 г. Айюб Хан, президент Пакистана посетил Пекин, который готов был помочь в решении кашмирской проблемы против Индии. Поэтому, развязав индо-пакистанскую войну в 1965 г., Пакистан полагал при помощи своего союзника быстро захватить Дели и нанести поражение Индии, но его расчеты не оправдались, — Китай не вмешался, хотя помог тем, что Индии приходилось концентрировать основные свои войска именно на границе с северным соседом.

Глава вторая

В первой половине 70-х гг. начался процесс восстановления связей между Индией и КНР, который протекал не гладко. Это было связано с событиями в Сиккиме, когда 1975 г. индийское правительство по просьбе оппозиционных махарадже сил приняло решение о включении Сиккима в качестве 22-го штата Индии и ввело туда индийские военные подразделения. Со стороны КНР это было названо «экспансией» и «аннексией». До сих пор Сикким в китайских географических справочниках обозначается как отдельное государство, что автору самому удалось как-то увидеть воочию.

В феврале 1979 г. состоялся визит в Пекин тогдашнего министра иностранных дел Атала Бихари Ваджпаи, “в ходе которого подтвердилось наличие принципиальных различий в подходах сторон к территориальной проблеме. Для Индии ее урегулирование было непременной предпосылкой дальнейшей нормализаций отношений.  Китайская сторона считала возможным отложить его до лучших времен и развивать отношения в других областях.  Заместитель премьера Госсовета КНР Дэн Сяопин в интервью редактору индийского журнала «Викрант» К. Кумару в июне 1980 г. повторил вариант компромиссного решения погранично-территориального вопроса, так называемую «комплексную сделку»: Индия признает статус-кво в Аксай Чине, а Китай — линию Макмагона в качестве международной границы. Руководство Индии, индийская общественность вновь отнеслись к этому предложению как неприемлемому.[10]

В июне 1981 г. в ходе визита в Дели министра иностранных дел КНР индийская сторона согласилась обсуждать погранично-территориальный вопрос без выполнения Пекином предварительного условия — безоговорочного освобождения «оккупированной» индийской территории. С декабря 1981 г. поочередно в Дели и Пекине начались проводиться регулярные встречи официальных лиц по этому и другим вопросам двусторонних отношений. Мнения китайской и индийской сторон расходились, как рассматривать пограничную проблему – «в пакете» (Пекин) или «по секторам» (Дели). Рассматривая по секторам, Индия предлагала освободить часть Аксай Чина, захваченной в ходе военных действий 1959-1962 гг., а пользование построенной там дорогой может быть предоставлено китайской стороне на концессиональных началах. Вопрос о Центральном участке не вызывал серьезных разногласий. Что касается Восточного участка, то, по непоколебимому мнению Индии, Китай должен принять линию Макмагона в качестве международной границы. Стороны договорились не изменять существующее положение и не применять силу для отстаивания территориальных притязаний.

Пятый и шестой раунды переговоров были проведены в сентябре 1984 г. и ноябре 1985 г. соответственно. Китайская сторона согласилась обсуждать проблему по секторам. Однако она вновь отказалась признать линию Макмагона в качестве международной границы, считая ее лишь как «линию прекращения огня», а Сикким также не признавался частью индийской территории.

19-23 декабря 1988 г. состоялся визит индийского премьер-министра Раджива Ганди в Китай, в ходе которого было принято решение о создании Совместной рабочей группы на уровне заместителей министров для поисков способов разрешения пограничного вопроса.

С 1 по 4 июля 1989 г. в Пекине состоялось первое заседание Индийско-китайской совместной группы по пограничной проблеме. Оно должно было способствовать снижению уровня военного противостояния вдоль границы и созданию обстановки мира и спокойствия в пограничных районах, что в свою очередь помогло бы в целом решению пограничной проблемы. Таким образом, «в начале 1990 г. было осуществлено значительное взаимное сокращение численности войск по обе стороны границы, особенно на Восточном ее участке. Индия сократила свое присутствие с 18 до 9 дивизий (каждая индийская дивизия насчитывает 12 тысяч солдат, китайская — около 9 тысяч.) Численность китайских войск была увеличена до уровня индийской стороны».[11] Однако не стоит забывать, что помимо регулярной армии в Китае также есть иррегулярные войска, так называемые народные ополчения — миньбин. Таким образом, это делает возможным в очень короткие сроки мобилизовать военноспособное мирное население, причем умеющее пользовать оружием.

В конце августа — начале сентября 1990 г. в Дели прошло второе заседание совместной индийско-китайской рабочей группы по погранично-территориальной проблеме. Итогом стало создание механизма поддержания непосредственных контактов между руководствами военных персоналов обеих стран для мирного решения конкретных вопросов, связанных с пограничной проблемой в целом.

В 1990-х гг. появилась большая тенденция к процессу нормализации отношений между Китаем и Индией на самом высоком уровне. В сентябре 1993 г. премьер-министр Индии Нарасимха Рао совершил визит в Пекин, где 7 числа он и Ли Пэн (председатель Всекитайского собрания народных представителей) подписали «Соглашение о поддержании мира и спокойствия вдоль Линии фактического контроля». В соглашении отмечалось согласие сторон на решение пограничного вопроса “путем мирных и дружеских консультаций”, содержалось обязательство уважать линию фактического контроля, воздерживаться от применения или угрозы применения силы и совместными усилиями осуществлять контроль над ситуацией в зоне границы. В соглашении говорилось об установлении мер доверия, и содержался призыв не проводить специальных военных маневров в заранее определенных зонах и информировать другую сторону о проведении маневров в зоне границы. Создавался специальный механизм на случай возникновения инцидентов.

Было принято решение о регулярных, дважды в год, встречах командующих подразделениями пограничных войск в восточном и западном секторах для взаимного обмена информацией, решения возникающих проблем и т. д. На случай кризисной ситуации была открыта так называемая «горячая линия» для возможности установления немедленных контактов и обмена свежей информацией.

28 ноября — 1 декабря 1996 г. состоялся официальный визит председателя КНР Цзян Цземина в Индию, в ходе которого было подписано соглашение о мерах доверия в военной области вдоль линии фактического контроля, которое явилось дальнейшим развитием документа, подписанного в 1993 г. Оно содержит 12 статей. Статья первая может расцениваться как своего рода пакт о ненападении. В ней говориться, что «ни одна из сторон не будет использовать свои вооруженные силы против другой стороны».

В соглашении предусматривается, «что в соответствии с принципом «взаимной и равной безопасности» в будущем «потолок» в уровне военного присутствия будет определяться с учетом природных условий, системы коммуникаций и прочей инфраструктуры и времени, которое потребуется для ввода и вывода войск и вооружений. Определяются виды наступательных вооружений, вывод которых будет считаться приоритетным. Стороны договорились также «избегать проведения широкомасштабных военных маневров с вовлечением более одной дивизии (15 тысяч военнослужащих) в непосредственной близости от линии фактического контроля» и информировать другую сторону «о типе, уровне, запланированной продолжительности и районе маневров» в случае, если в них участвует более 5 тысяч военнослужащих. Ограничивалось также количество и тип военных самолетов, запрещалось использование химических препаратов, вводились иные ограничения на использование взрывных устройств в двухкилометровой зоне вдоль линии прекращения огня».[12]

Самым важным событием за последние годы стало создание китайско-индийской рабочей группы по пограничному вопросу для «взаимных консультаций» и принятия конкретных мер для разрешения возникающих проблем. Эта группа организовала регулярные встречи представителей военного командования с обеих сторон в восточном, центральном и западном секторах для изучения ситуации на местах и предотвращения возникновения эксцессов. В июле 1995 г. стороны договорились вывести свои войска из четырех пограничных пунктов в районе Вангдонг, где они располагались в опасной близости друг к другу.

Однако, по-мнению генерал-майора Ашока К. Мехты, фактически китайская сторона не торопится разрешать пограничный вопрос, при этом содержит на линии фактического контроля шесть дивизий против восьми Горных дивизий индийской армии и ускоренно модернизирует НОАК, особенно морские и воздушные силы. На границе  китайцы обходятся минимальными силами благодаря отличным средствам коммуникаций.

С 28 мая по 3 июня 2000 г. по приглашению Дзян Цземина президент Нараянан посетил Китай. Стороны подтвердили стремление к «справедливому и разумному» разрешению пограничной проблемы на основе взаимопонимания и взаимных уступок. Китайская сторона выразила серьезную озабоченность по поводу усилившейся «антикитайской» деятельности далай-ламы в Индии, на что президент Нараянан ответил, что руководство его страны признает Тибет как автономную провинцию КНР, а далай-ламу рассматривает не как политического, а как религиозного лидера.[13]

Взрыв китайского ядерного устройства в октябре 1964 г., через пять месяцев после смерти первого премьер-министра независимой Индии, Джавахарлала Неру, привел к мысли заместителя секретаря Минобороны, который убедил секретаря организовать Комитет под руководством доктора Хоми Бхабха для анализа влияния китайской бомбы на безопасность Индии.

Ганди питал отвращение к идее создания или использования ядерной бомбы. Первый премьер-министр Индии, Джавахарлал Неру, имел отличные во многом от Ганди взгляды. Он твердо верил в научные методы и последние технологии. Социалист по убеждению он хотел видеть Индию светской, современной, но никогда не отвергал концепцию армии, морских и воздушных сил. Через Хоми Бхабха, ученого, обученного на Западе, он организовал агентство по мирному использованию атомной энергии. Но тем не менее, он твердо противостоял созданию или использованию ядерного оружия. В 1964 г., за несколько месяцев до своей смерти он отказался откликнуться на предложение, чтобы Индия опередила Китай в построении программы ядерного оружия.

Однако уже в 1974 г. Индира Ганди санкционировала так называемый «мирный ядерный взрыв», известный сегодня как Похрам I, который показал ядерные возможности Индии. Правительство Морарджи Десаи (1977-1979) приняло позицию Ганди, отказавшись от производства и использования ядерного оружия. Но возвращение правительства Индиры Ганди вновь изменило это направление.

В годы премьерства Нарасимха Рао (1991-1996гг.) была сделана попытка произвести взрыв ядерного устройства, но новость об этом просочилась раньше, и идею вынуждены были оставить. Но вот, долгожданное атомное испытание было совершено в мае 1998 г., и Индия стала одной из ядерных держав. А 11 апреля 1999 г. был совершен успешный запуск новой ракеты средней дальности (2000 км) “Агни II”, способной нести ядерную боеголовку.

Итак, после операции «Шакти»- ядерного испытания три в одном и два в одном — в мае 1998 г., Китай внимательно стал наблюдать за Индией на своих радарах. И хотя, становление Индией ядерной державой не помешало случиться в 1999г. войне в Каргиле, сегодня весь мир находится в напряжении, ожидая возможной новой войны между Индией и Пакистаном, в которой на этот раз, к сожалению, могут применить не только обычное военное оружие.

Индия видит необходимость создания своей ядерной программы для обеспечения своей безопасности не только с западных рубежей границы. Предполагается, что к 1998 г.  китайцы произвели около 2100 ядерных зарядов для баллистических ракет и бомбардировщиков, а также для артиллерийских снарядов и мин-фугас. Одновременно в Китае проводятся работы по созданию средств доставки ядерных зарядов. К концу 90-х гг. на вооружении в Китае, помимо самолетов-носителей ядерного оружия, были оперативно-тактические ракеты (300-600 км), баллистические ракеты средней дальности (1000-2700 км), баллистические ракеты промежуточной дальности (2700-5600 км) и межконтинентальные баллистические ракеты (более 100000 км). Кроме того имеются атомные ракетные подводные лодки.

Индия считает необходимость  создания своего ядерного оружия вынужденным ответом на стратегическую ситуацию в регионе. В то же время Индия в одностороннем порядке объявила мораторием на ядерные испытания. Она заявила, что никогда не использует ядерное оружие первой, никогда не применит его против неядерных государств или зон, свободных от ядерного оружия. Индия использует ядерную энергию в мирных целях,  для медицинской диагностики и лечения, сельского хозяйства, генерации энергии.

Пакистан также начал развивать собственную ядерную программу. Это было связано, в первую очередь, с мыслью не допустить создания Индией ядерного оружия раньше, что сразу же изменило бы геополитическую ситуацию в Южной Азии не в пользу Исламабада. Президент Пакистана Зульфикар Али Бхутто впервые заявил о стремлении стать ядерной державой еще в 1966 г. Он добивался помощи от Франции, которая вначале обещала предоставить ее, но затем отказалась в связи с протестом американцев. Тем не менее Бхутто удалось (сначала секретно) приступить к осуществлению программы под руководством пакистанского ученого, получившего необходимый опыт в Нидерландах. Недвусмысленная позиция Бхутто заключалась в том, что если христиане, евреи и индусы обладают ядерным оружием, то должна быть и мусульманская атомная бомба. (Как известно, Индия еще в 1974 г. произвела первый ядерный взрыв, хотя потом работы по ядерной программе прерывались в зависимости от политики правящих кругов.) Бхутто заявил, что пакистанцы будут «есть траву», но создадут ядерное оружие. Помощь в этом оказывали европейские и американские компании, поставлявшие технологию и оборудование для производства высокообогащенного урана. Большая помощь была оказана и со стороны КНР. Бомба была создана в 1987 г., но первые испытания были проведены в мае 1998 г.

Конечно, развитие военной отрасли требует огромных денег. Например, в «Азиатском стратегическом обзоре 1998-1999», опубликованном Институтом оборонных исследований и анализа, Индия, подсчитал, что Индия и Пакистан потратили около 90 и 35 миллиардов американских долларов соответственно на оборонные нужды в течение десятилетия 1988 – 1998 гг. Если Индии эта ноша по силам, то Пакистан может повторить судьбу СССР, одной из главных причин распада которого стали огромные расходы на нужды армии.

Ядерные взрывы в Похране, Индия, и Чагаи, Пакистан, в мае 1998 г. повлияли на будущее не только в регион Южная Азия, но и во всем мире.

В течение последних 20 лет у Китая есть только одна цель — стать экономической супердержавой и поднять свой народ из бедности. Китайцы поняли, что закон и порядок, политическая стабильность способствуют росту, создаваемый благоприятным климатом для инвестиций. В декабре 2001 г. пять китайских делегаций посетили  Бангалор, пытаясь понять успех Индии в компьютерных технологиях. В январе 2002 г. премьер Госсовета КНР Джу Жонгдзи посетил Бангалор, призывая индийские компании сотрудничать с Китаем. Затем он прибыл в Дели не для того, чтобы вести переговоры об Аксай Чине или Пакистане, а чтобы установить авиарейс Пекин-Дели.

Основой  китайского чуда послужили зарубежные инвестиции. Каждый доллар приносит пять долларов дополнительной прибыли для китайской экономики. Более 50% китайского экспорта осуществляется иностранными компаниями. 70% инвестиций прибывает от хуацяо (китайцы, проживающие за рубежом).

У Индии два преимущества — знание английского и компьютерные технологии, так как первое досталось от времен британского владычества, а второе по причине того, что английский является языком компьютера. Индийская диаспора за рубежом тоже значительная — свыше 14 млн., причем она тоже старается поддерживать связи с исторической родиной.

С 1990 г. взаимная торговля между Китаем и Индией имеет тенденцию к быстрому росту со средним годовым приростом в 30%, и в 1999 г. общий объем торговли достиг 1.987 миллиардов американских долларов (однако надо учесть, что эта цифра возросла с июля 1997г., т. е. когда Гонконг стал частью Китая, а до этого индийско-гонгконгский товарооборот превышал индийско-китайский, а в 2000 г. эта цифра возросла еще, т. к. в декабре 1999 г. Макао тоже «был возвращен» португальцами).

В 90-е гг. вновь начинает развиваться торговля через границу обоих государств. Первым торговым пограничным постом стал Гарбиянг, открытый в феврале 1991 г. в центральном секторе; затем — Гунцзи в 1992 г. и Шипки Ла в 1994 г. — оба в центральном секторе. Кроме того, создаются торговые горные маршруты.

Итак, процесс налаживания двусторонних отношений проходит успешно. Однако пограничный вопрос все еще не решен. Кроме Индии, все страны, граничащие с Китаем, имеют договор с ним касательно демаркации общих границ, причем большинство стран, например, Россия, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан уступили часть спорных территорий. Пойдет ли Индия по пути, проложенным Горбачевым своей исторической речью во Владивостоке в 1986 г., или выберет свой альтернативный путь — пока не ясно.

Заключение

Пограничный вопрос между Китайской Народной Республикой и Республикой Индии, подобно пограничному вопросу между Российской Федерации и КНР, является весьма сложным в силу непростых исторических и географических обстоятельств. Граница между Китаем и Индией не только протяженная, — она составляет примерно 2000 км, но и очень уникальная в том плане, что проходит по снежным хребтам, ледникам, густым лесам и долинам горных рек. Гималаи – очень молодые и активно формирующиеся горы, так что необходимо постоянно наблюдать за происходящими в них изменениями.

Во-вторых, пограничный вопрос между двумя странами еще более осложняется вследствие непростых исторических предпосылок. Важным элементом в этом вопросе служит статус Тибета. Хотя руководство Индии еще в 1962 г. Признало Тибет как автономную провинцию КНР, до сих пор сохраняется противостояние между находящимся в изгнании (в Индии) духовным лидером тибетских буддистов далай-ламы и подчиняющимся Пекину режимом в Лхасе. Ситуация в Тибете усложняется тем, что в этой горной области расквартированы крупные части Национальной освободительной армии Китая, общей численностью в 300 тыс. военнослужащих.

Исторически сложилось, что пограничный вопрос, как и полностью отношения с Китаем, у Индии вызывает неприятные воспоминания, когда почти 40 лет назад, армия Китая угрожала целостности Индии, инициировала пограничный конфликт и пыталась вторгнуться вглубь страны. Несмотря на пройденные десятилетия Дели рассматривает именно КНР, а не Пакистан как потенциального противника номер один, и продолжает сохранять главные части своей армии на северо-западных, северных и северо-восточных рубежах.

В-третьих, взаимоотношения между РИ и КНР осложняются активной внешней политикой последней по отношении соседних с Индии стран. В частности, руководство Китая поставляет оружие и военные технологии, включая ядерные для Пакистана, в такие страны, как Непал, Бангладеш, Мьянма, Шри Ланка и Пакистан, соответственно.[14]

Несмотря на вышеуказанные сложности, руководства обеих стран предпринимают шаги к налаживанию двусторонних мирных отношений, хотя пограничный вопрос вряд ли удастся решить в ближайшее время. Танг Дзясуан, министр иностранных дел КНР, в интервью журналу “World Affairs” заявил: «Китай и Индия — соседи и обе они являются большими развивающимися странами. Пять Принципов Мирного Сосуществования, разработанные двумя странами совместно, играют большую роль в международных отношениях. Длительная стабильность  дружественные и добрососедские взаимоотношения между Китаем и Индией служат фундаментальными интересами обоих стран».[15] Что касается границы, то он заявил, что: «Индийско-китайский пограничный вопрос является сложным, отложенный историей и является результатом экспансии колониалистов. Китайско-индийский пограничный вопрос охватывает историю, географию и национальные настроения двух стран; таким образом, его разрешение требует времени и терпения».[16]

Главнокомандующий штабом почти 5-милионной Национальной освободительной армией Китая (НОАК,  включающая в себя воздушные и морские силы) Фу Чуанйоу заявил: «Важно для обеих сторон выполнять постепенную реализацию демаркации границы».[17]

Позиция Индии совпадает с китайской в том, что разрешение пограничной проблемы «требует времени и терпения», однако в Дели считают, что дальнейшая судьба двусторонних отношений в большей степени зависит от того, сохранится ли курс на улучшение отношений с Индией одним из приоритетных направлений внешней политики Китая. И хотя Индия надеется именно на справедливое разрешение проблемы, в любом случае с Китаем нужно поддерживать хорошие, добрососедские отношения. Атал Бихари Ваджпаи во время своего исторического визита в Лахор заявил: «Можно изменить историю, но не географию. Можно поменять друзей, но не соседей».

Благодаря осуществлению договоренности о мерах доверия, в течение последнего десятилетия обстановка на китайско-индийской границе остается «почти мирной». Это дает основание предполагать, что решение проблемы — это вопрос времени. Однако, не стоит забывать, что в этом вопросе индийская сторона считает себя пострадавшей и продолжает придерживаться точки зрения, что Китай захватил часть ее территории, и, скорей всего, добровольного возврата ее не будет. Поэтому очень вероятен и тот вариант, что ради утверждений своих глобальных позиций и китайская, и индийская сторона проявят готовность сохранять пограничную проблему в «замороженном» состоянии до лучших времен.

Использованная литература

 Источники

1. India Today, February 28, 2000
2. Sunday, May 31 — June 6, 1998
3. The News, May 1, 2001
4. The News, May 4, 2001
5. The Sunday Times, January 27, 2002
6. The World Book Encyclopedia. Chicago, 1994.
7. World Affairs, V. 4, № 1, Jan.-March 2000
8. World Affairs, V. 4, № 2, April-June, 2000
9. World Affairs V. 4, № 3, July-Sept. 2000

• World Affairs V. 4, № 4, Oct.-Dec. 2000
• World Affairs V. 5, № 1, Jan.-March 2001

Исследовательская литература

• Индия. Страна и регионы. Отв. редактор Е. Ю. Ванина. М., 2000
• Кальвокоресси Питер. Мировая политика после 1945г., Т М., 2000.
• Клюев Б. “Сыновья земли” идут во власть.//Азия и Африка сегодня. 1997, № 7(480).
• Клюев Б. Опасные связи.//Азия и Африка сегодня. 1999, №12(509).
• Клюев Б. Три уровня политики./.Азия и Африка сегодня. 1999, № 12(509).
• Куценков А. На рубеже веков.//Азия и Африка сегодня. 1999, № 12(509).
• Нихамин В. П. Очерки внешней политики Индии 1947-1957гг. М., 1959.
• Очерки истории Индии. Т., 1977.
• Сингх Джасвант. Обороняя Индию. М., 2002
• Шаумян Т. Китайский синдром. //Азия и Африка сегодня. 1999, № 12(509).
• Шаумян Т. Индийско-китайская граница: перспективы урегулирования проблемы.//Азия и Африка сегодня. 2001, № 9(530).
• Юрлов Ф. И щит, и меч.//Азия и Африка сегодня. 1999, № 12(509).
• Юрлова Е. Президент Индии К. Р. Нараянан.//Азия и Африка сегодня. 2001, № 4(525).
• Chopra S.N. India and China. Perspective on the Culture of the Hans and the Hindus. New Delhi, 1997
• Mehta Ashok K.. A Borderline Case.//Sunday, 31 May-6June, 1998
• One Billion Indians Now Straddle The Earth.//Civil Service Chronicle, May, 2001
• Saikia Makhan. Indo-China Relations. Forging Ahead Dispute Differences. //Civil Service Chronicle, August, 2000
• Sanjay Kumar Lal. Imports from China. Panic Grips Indian Industry and Government.//Civil Service Chronicle, April, 2001
• Sino-India Border Dispute. Confidence Building Measures Needed.//Civil Service Chronicle, March, 2001
• Shankar Ayar. Great Sop Story.//India Today, October 14, 2002
• Subrahmanyam K. Evolution of Indian Defence Policy 1947-64, A History of the Congress Party. Delhi, 1990

Учебная литература

• Антонова К. А., Бонгард-Левин Г. М., Котовский Г. Г. История Индии. М., 1979.

Справочная литература

• Советский Энциклопедический Словарь. М., 1987.
• India A Reference Annual.

[1] Кочин (Кочи, Эрнакулам) – крупнейший портовый город современного штата Керала на юге Индостана. Примечательно, что в Керале до сих пор используют знаменитые китайские подъемные сети, завезенные сюда еще в средневековье.

[2] Юридически зафиксировать границу с КНР удалось всем трем среднеазиатским государствам, которые с ней соприкасаются, но следует отметить, что договор с Казахстаном был ратифицирован первым (1999), по которому потеря в пользу восточного соседа составляла лишь 50 кв. км. Чуть более поздние соглашения по границе с Кыргызстаном (1999) и Таджикистаном (2002) предусматривали передачу Китаю уже 950 кв. км и примерно 1000 кв. км соответственно.

[3] Шимла (Симла) — сегодня столица североиндийского штата Химачал Прадеш.

[4] Шаумян Т. Китайский синдром. //Азия и Африка сегодня. 1999, № 12(509), стр. 38

[5] Там же, стр. 39

[6] Сингх Джасвант. Обороняя Индию. М., 2002

[7] Шаумян Т. Китайский синдром. //Азия и Африка сегодня. 1999, № 12(509), стр. 40

[8] Шаумян Т. Индийско-китайская граница: перспективы урегулирования проблемы.//Азия и Африка сегодня. 2001, № 9(530), стр. 30

[9] World Affairs V. 4, № 3, July-Sept. 2000, стр. 52

[10] Шаумян Т. Индийско-китайская граница: перспективы урегулирования проблемы.//Азия и Африка сегодня. 2001, № 9(530), стр. 31

[11] Там же, стр. 31

[12] Шаумян Т. Индийско-китайская граница: перспективы урегулирования проблемы.//Азия и Африка сегодня. 2001, № 9(530), стр. 32

[13] Makhan Saikia. Indo-China Relations. Forging Ahead Dispute Differences. //Civil Service Chronicle, August, 2000, стр. 39

[14] Makhan Saikia. Indo-China Relations. Forging Ahead Dispute Differences. //Civil Service Chronicle, August, 2000, стр. 40

[15] World Affairs V. 4, № 3, July-Sept. 2000, стр. 27

[16] Там же, стр. 27

[17] Sunday, May 31 — June 6, 1998, стр. 34