О проблемах в изучении вопроса Голодомора в Казахстане в годы сталинской коллективизации

31 мая весь Казахстан почтит память безвинно погибших от голода и террора во времена сталинских коллективизации и репрессий. Во многих городах Казахстана открываются памятники жертвам сталинского режима и проходят различные мероприятия по поминовению безвинно погибших от жестокостей сталинского репрессивно-карательного режима.

В начале 1930-х годов советский сталинский Казахстан пережил страшную демографическую катастрофу, которая унесла жизни около полутора миллионов человек – почти четверть населения республики и треть от всей численности казахов.

В общей сложности в период с 1917 по 1953 год вследствие гражданской войны, коллективизации, непрерывного массового террора только Россия потеряла, по оценкам историков, не менее 26 миллионов человек (и это не считая потерь в войне 1941-1945 годов). Даже войну трудно сравнить с этой национальной трагедией.

Как пишет наш казахстанский историк Т.Омарбеков: «Я исследовал многие архивы. Архив Народного хозяйства, Архив Октябрьской революции, архив института Марксизма-Ленинизма.Точные цифры потерь казахского народа за три года, с 1931 по 33 я нашел в Счетном управлении архива Народного Хозяйства. До этого говорили, что казахов в голодомор погибло один миллион семьсот тысяч человек, но архивные данные дают нам другую цифру. В сталинский Голодомор на казахской земле погибло три миллиона триста семьдесят девять тысяч пятьсот человек». (См. https://www.altyn-orda.kz/istorik-talas-omarbekov-o-tochnom-kolichestve-kazahov-pogibshih-v-golodomor-perevod-s-kazahskogo/)

При Хрущеве и Брежневе про погибших от голода в тридцатые годы миллионах советских людей предпочитали не упоминать, признавая лишь отдельные ошибки, «перегибы» в ходе коллективизации. Во всех проблемах конкретно Казахстана обвиняли лично Филиппа Голощекина, первого секретаря ЦК компартии Казахской АССР в 1925-1933 годах. Впоследствии, в 1941 году Голощекин был уничтожен сталинскими палачами: слишком много знал и Сталину лишние свидетели были не нужны.

Подход к изучению вопроса Голодомора в сталинском Казахстане изменился во времена перестройки и после получения Казахстаном своей независимости. В 1992 году правительственная комиссия постановила признать голод геноцидом казахского народа, появилось множество работ на основе архивных материалов.

В 2000-2010-е годы большой вклад в дело изучения казахстанской катастрофы во время сталинской коллективизации подхватили западные ученые. Сформировалась целая международная группа историков: итальянец Никколо Пьянчола, немец Роберт Киндлер, француженка Изабель Оайон, американцы Мэтью Пейн и Сара Камерон. Все они работали на материалах из открывшихся после 1991 года партийных архивов (архивы НКВД до сих пор закрыты для ученых). Главная монография Киндлера («Сталинские кочевники: власть и голод в Казахстане») вышла в русском переводе.

Западные ученые согласны с тем, что первый удар по складывавшемуся столетиями кочевому укладу нанесла коллективизация — уже с 1929 года крестьянство по всему Советскому Союзу фактически загоняли в колхозы, ни благополучию общества, ни его естественной кооперации это не способствовало.

Второй удар — для индустриализации и строек первой пятилетки Сталин приказал реквизировать у крестьян продовольствие (чтобы прокормить рабочих). На Украине, на Кубани, на юге России реквизировали зерно, а для казахов это означало расстаться со своим скотом. Впрочем, зерно активно изымали и в северных районах КазАССР с не менее трагичными последствиями.

Двух этих ударов было достаточно для катастрофы, но казахов добили еще и третьим: форсированным переходом к оседлому образу жизни. Именно так коммунисты пытались превратить «отсталых» казахов в образцовый социалистический народ (а также вывести их из сферы влияния богатых баев, чья власть якобы опиралась на большие стада).

Однако нет единогласия и в том, что стало «спусковым крючком» катастрофы. Пейн делает упор на принуждение к оседлому образу жизни, Пьянчола на жесткие требования к поставкам мяса и зерна. Впрочем, все западные ученые уверены, что для партии голод стал инструментом подчинения казахов советской власти.

Камерон писала о партийных дискуссиях, которые велись еще в 1920-е годы, например, Ахмет Байтурсынов, говорил, что казахские аулы представляют собой ячейку коммунистического общества с совместным имуществом. Другие же признавали необходимость перехода к оседлости, но постепенно, в течение нескольких десятилетий.

Однако политика «Великого сталинского перелома», которую в Казахстане проводил Голощекин, требовала действовать быстро. В итоге сталинской коллективизации в Казахстане — голод и оседание нанесли казахскому традиционному обществу такой ущерб, от которого оно так и не оправилось.

Погибло около 90 % поголовья скота казахских кочевников. В результате окончательно оформился советский Казахстан как территория с четкими границами и более-менее оседлым, а значит, подконтрольным сталинской государственной политике населением.

Нельзя сказать, что казахи смирились с деструктивными для них мерами: во время первой волны коллективизации, в 1929 году, во многих районах Казахстана вспыхивали стихийные бунты, а на Мангистау – даже партизанская война, пишет Оайон. Однако усиливающийся голод «погасил» протесты, и степные скотоводы сделали выбор в пользу эмиграции – чтобы спасти свои стада и самих себя.

Уже в 1930 году 35 тысяч семей с их почти миллионом голов скота ушли в Китай, Иран, Афганистан или откочевали в соседние районы СССР. Миграция продолжалась и в 1931 году, самом жестоким с точки зрения реквизиций (тогда государство отняло 68,5 % всего поголовья – верблюдов, лошадей, крупного рогатого скота, овец, коз, – подчеркивает Оайон). В 1931 году, по данным ОГПУ, 1 700 000 казахов вынуждены бежать из республики в Китай, в Среднюю Азию, а оттуда в Афганистан и Иран.

В изучении казахского Голодомора остается еще много белых пятен. До сих пор нет ясного понимания, сколько человек погибло от голода во время сталинской коллективизации в Казахстане. Большинство западных ученых называет цифры в 1,5 миллиона (подавляющее большинство из них – казахи).

По мнению казахского ученого-демографа Макаша Татимова, в советских переписях 1926 и 1937 годов казахов записали меньше, чем их на самом деле было, – из-за географической изоляции и желания кочевников избежать регистрации Советским государством. Следовательно, число жертв тоже надо пересмотреть в сторону увеличения.

По словам Оайон, погибло от 1 150 000 до 1 420 000 казахов, а эмигрировало как минимум 600 000. Нельзя забывать, что другие народы Казахстана тоже очень сильно пострадали: между двумя переписями украинцев в республике стало меньше на 300 тысяч (было 859 396, стало 549 859), узбеков – на 18 тысяч (из примерно 100). То есть другие этнические группы потеряли в процентном соотношении не меньше, чем казахи (12-30 % численности), утверждает Оайон.

Сталинские чиновники-бюрократы скрывали чудовищные последствия голода в Казахстане, записывая покойников в число людей, уехавших в другие районы СССР или за границу. В общем, полноценная демографическая история казахстанской катастрофы требует тщательного сбора архивных данных по всем соседним республикам, а также в Синьцзяне. Не менее важно понять, сколько жизней унес сам голод, а сколько — болезни, вызванные антисанитарией, стрессом и массовой миграцией (оспа, тиф, холера).

Другая причина — почему голод в Казахстане так мало исследован — сложность в изучении исторических источников: партийные и другие государственные документы написаны на русском, которые специально ограничивали размеры и масштаб казахстанской катастрофы, т. е. что на самом деле происходило в казахском обществе. Кроме того, казахский язык в тот период дважды менял свою письменность. Сначала с арабской на латинскую, а затем на кириллическую, что также затрудняет работу с историческими источниками.

Керимсал Жубатканов, доцент Казахско-русского международного университета, кандидат исторических наук