Дипломная работа. Внутренняя экономическая и политическая деятельность Тоётоми Хидэёси

ПЛАН

Введение

ГЛАВА 1. становление личности Тоётоми Хидэёси.

1.1. Историко- политическая характеристика Японии в XVI- XVII.

1.2. Становление личности Тоётоми Хидэёси.

1.3. Первый военно-политический опыт Тоётоми Хидэёси.

Глава 2. Тоетоми Хидэёси как военно-политический деятель.

2.1. Деятельность  Тоетоми Хидэёси в  Осака.

2.2. Поход на Кюсю.

2.3. Дипломатическая, деятельность Хидэёси.

2.4. Продолжение войны за объединение Японии.

ГЛАВА 3. Внутренняя экономическая и политическая деятельность ХИДЭЁСИ

3.1. Реформаторская   деятельность    в области сельского хозяйства.

3.2. Формирование городской буржуазии.

ГЛАВА 4. ЯПОНО-КОРЕЙСКАЯ ВОЙНА (Имдинская война)

4.1. Подготовка и причины японо-корейской войны.

4.2. Ход военных действий в ходе японо-корейской войны.

Заключение

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Введение

Актуальность данной работы. 17 апреля правительство Японии пред­ставило в парламент законопроекты, на­правленные на расширение военной роли страны и дающие кабинету министров больше полномочий в случае военного на­падения извне или возникновения реаль­ной угрозы такого нападения. «Больше полномочий» — это, другими словами, пе­реподчинение в кризисных условиях пре­мьер-министру местных властей, префек­тур и отдельных городов, а также обще­ственных организаций. Кроме того, глава правительства разрабатывает план дей­ствий для мини-кабинета, который призван обеспечить жизнедеятельность госорганов и экономики страны в чрезвычайной си­туации.

29 октября 2001 года парламент Япо­нии одобрил временный закон, санкциони­рующий участие японских войск в между­народной операции в Афганистане[1]. Эго было поистине ис­торическое решение, открывшее путь к участию страны в антитеррористической операции. Впервые за 50 лет японские во­еннослужащие участвовали в войне за пре­делами страны и, что самое важное, вне юридических границ миротворческой мис­сии ООН.

Японцы иногда сравнивают свою страну со стволом бамбука, окованным сталью и завернутым в пластик. Это точный образ. Туристские достопримечательности, которые, прежде всего, предстают взорам иностранцев, и впрямь кое в чем схожи с экзотической оберткой, сквозь которую местами проглядывает сталь современной индустриальной Японии. Легко подметить новые черты на лице этой страны. Труднее заглянуть в ее душу, прикоснуться к скрытому от посторонних глаз бамбуковому стволу, почувствовать его упругость. Всякий, кто впервые начинает изучать иностранный язык, знает, что проще запомнить слова, чем осознать, что они могут сочетаться и управляться по совершенно иным, чем у нас, правилам. Необходимо разобраться в системе представлений, мерок и норм, присущих данному народу; проследить, как, под воздействием каких социальных факторов эти представления, мерки и нормы сложились; и, наконец, определить, в какой мере они воздействуют ныне на человеческие взаимоотношения. Ибо разные личные качества людей проявляются — и оцениваются — на фоне общих представлений и критериев. И лишь зная образец подобающего поведения — общую точку отсчета, можно судить о мере отклонений от нее, можно понять, как тот или иной поступок предстает глазам данного народа.

Первоначально территория современной Японии в отношении населения не представляла собою единства. В глубокой древности острова Японского архипелага были населены племенами «кумасо» и «эбису». Затем, в течении нескольких веков до нашей эры на Японские острова переселялось множество племен, среди которых были племена маньчжурского и тунгусского происхождения (пришедшие с северо-востока), племена из Индонезии, Кореи, с побережья Индокитая и с островов Тихого океана. Естественно, что эти различные племена в некоторой степени отличались друг от друга уровнем развития технических навыков, общественным строем, обычаями и религиозными верованиями. Уже в то время, когда культ основывался на почитании предков, а каждое племя и каждый род имел свои божества, закладывались основания синтоизма — древней религии Японии.

Методы исследования. Наряду с междисциплинарной базой в качестве методологических основ автор исходил из необходимости применения методов интегративного исторического, политического и правового анализа с элементами компаративистики и системного подходов. В работе опирались на методы научных исследований: анализ ситуаций (изучение документов, формирование банка данных), контент и инвент-анализы.

Задачей работы является раскрыть вопросы истории Японии периода        XVI века. А так же рассказать о политическом деятеле Тоётоми Хидэёси (1536-15.9.1598,Фусими), полководец и государственный деятель феодальной Японии. Выходец из крестьян. Проявив выдающиеся военные способности, Т. стал одним из ближайших помощников Нобунага Ода в его войнах за создание централизованного государства. После гибели Ода в 1582 Тоётоми  сконцентрировал в своих руках фактическую власть, формально занимая лишь пост канцлера (кампаку). Он осуществил ряд походов против князей с целью усиления централизованного феодального государственного аппарата. Осуществил реформы, направленные на укрепление феодального строя. В 1588 издал указ об изъятии оружия (мечей, коротких мечей, луков, ружей и др.) у крестьян. В 1589-95 провёл ряд мероприятий, направленных на реставрацию крепостничества: была осуществлена перепись земельных владений; крестьянам, записанным в реестровых книгах за определёнными земельными участками, было запрещено уходить с земли. В 1592-98 японские феодалы вели под руководством Тоётоми захватническую войну против Кореи, рассчитывая затем завоевать Китай и др. страны Дальнего Востока, однако потерпели поражение.

Библиография, источники, монографии, работы общетеоретического характера. Доктора исторических наук М.Носов и Э.Молодякова объединенными усилиями написали книгу о Японии. Вот как они сами определили ее жанр: «Это не история Японии, не путеводитель по стране, не исследование национального характера японцев. Скорее всего, это «введение в Японию», попытка дать объем информации, необходимый для первоначального понимания страны, ее людей, культуры, быта, то есть всего того, что формирует собственный образ Японии, страны столь близкой к нам географически и достаточно далекой в культурном отношении».

И в фактологическом, и в концептуальном отношениях японоведение оставалось здесь на уровне работ, вышедших еще в 50-е годы[2], с характерным для них схематизмом, прямолинейностью и идеологической заданностью.

В области новой истории Японии настольной книгой для японоведов служили «Очерки новой истории Японии» под ред. А.Гальперина[3], вышедшие еще в 1958 г., т.е. в период смены основополагающих подходов к истории, когда еще в полной мере историки не могли отказаться от сталинской интерпретации истории в духе «Краткого курса истории ВКП(б)». Трактовка многих событий в этом исследовании уже устарела, в книге много фактических неточностей, которые выглядят досадными анахронизмами на фоне современных исследований в Японии и США, но продолжают перекочевывать из исследования в исследование без намека на критический пересмотр[4].

В это же время наметилось, и отставание отечественного японоведения в теоретическом оснащении в ряде областей и тем японской истории нового и новейшего времени. Характерно то, что японоведы не участвовали в теоретических дискуссиях, проходивших в отечественном востоковедении, не принимали они участия и в написании коллективных теоретико-методологических трудов, которые были в годы застоя известным прорывом в понимании процессов общественного развития стран Востока[5]. Своеобразным немым укором японоведению 70 — 80-х годов служит то, что теоретические обобщения на японском материале делались не специалистами в истории Японии. Так, проблему формирования японского абсолютизма и его специфики разработал индолог В.Павлов в коллективной монографии, вышедшей в 1979 г.[6]

В последние годы произошли заметные перемены к лучшему в исследовании новейшей истории Японии, появился ряд интересных и содержательных исследований, которые намечают прорыв в наиболее застойных областях отечественного японоведения. Следует отметить три группы узловых проблем, в решении которых произошли ощутимые сдвиги: 1) новый подход к изучению японского фашизма в рамках современной методологии; 2) новое освещение комплекса истории японо-российских (советских) отношений на основе привлечения обширных архивных материалов; 3) весьма плодотворные попытки изучения политической культуры и национального самосознания Японии в новейшее время, заметные в ряде работ российских историков и политологов.

Что касается литературы, хотя  японисты-филологи вправе гордиться очень высоким уровнем их исследований и накоплением первоклассных переводов японской классики на русский, их деятельность в советское время сосредоточивалась на средневековой и вообще старой Японии. Если я не ошибаюсь, в этом был своего рода эскапизм, потому что способные ученые избегали современности, которая могла быть проблематичной с идеологической точки зрения и жили романтичными мечтами о далеком Востоке в отдаленное время. Например, Юкио Мисима, несомненно, один из самых талантливых писателей послевоенной Японии, был практически под запретом в Советском Союзе, потому что он был «реакционным самураем», ультраправым милитаристом, который сделал харакири. В результате в России процветали исследования классической Японии, но зато образовался большой пробел: в данный момент почти нет ни одного профессионального япониста-филолога, который бы специализировался в современной японской литературе. Одним исключением был Григорий Чхартишвили, блестящий переводчик творчества Мисимы, большой знаток вообще современной японской литературы, но жаль, что он уже покинул на время фронт японистики, потому что его сейчас больше занимает писательство под псевдонимом Борис Акунин.

В этой работе автор пытается свести в систему некоторые новации, появившиеся в отечественном японоведении в последнее время.  Переосмысливая историю Японии с позиций теории этногенеза Л.Гумилева и теории модернизации, разрабатываемой в западной социологии. Это подтверждает необходимость культурологических исследований истории Японии, хотя совместить сильно различающиеся теоретические подходы, которые используют авторы, им не всегда удается, что придает работе, содержащей ряд тонких и верных наблюдений и обобщений, несколько эклектичный характер.

«Повесть о Великом мире» рассказывает о событиях, связанных с борьбой двух императорских династий — Северной и Южной, каждая из которых считала себя единственно законной наследни­цей трона. В ней воспеваются подвиги верного и преданного са­мурая Кусунокн Масасигэ, который встал на защиту императора Годайго и смело выступил против презренного предателя и измен­ника — крупного феодала Аспкага Такаудзи, узурпировавшего им­ператорскую власть. Кусунокн Масасигэ предстает в этой гунки как олицетворение высочайшей преданности трону, как воплоще­ние лучших черт и качеств самурая.

Вплоть до второй мировой войны официальная японская исто­риография изображала Такаудзи   как  личность самую   гнусную, мерзкую и предательскую за всю японскую историю. И, наоборот Кусуноки Масасигэ служил образцом благороднейшего и честней­шего самурая, до конца выполнившего свой долг. Особенно часто использовалась для этого сцена, в которой описано, как Кусуноки Масасигэ, перед тем как выступить в последний бой под Минато-гава, в котором он погибает, обращаясь   к   своему малолетнему сыну Масацура, говорит о том, что, не задумываясь готов прине­сти себя в жертву во имя трона, но хотел бы умереть с полной уве­ренностью, что наступит день — и его сын займет его место в борь­бе за правое дело императора[7].

В военных эпопеях, особенно в «Повести о Великом мире», до­вольно много мест, которые можно толковать как восхваление им­ператора и императорской власти, преклонение перед троном и т. д. Тем не менее, вряд ли следует преувеличивать эту линии) в гунки. В главном они все-таки были нацелены на оправдание и восхваление новой военно-феодальной диктатуры в лице сегуна и крупных феодалов. Сегуны тоже любили подчеркивать, что дейст­вуют от имени и по поручению императора, и всячески демонстри­ровали свою лояльность в отношении его. Но это вовсе не отража­ло их действительных намерений.

Поэтому и в данном случае вряд ли можно согласиться с те., что чуть ли не главная мысль, которая проходит через все гунки, заключена в идее о всесилии императорской власти, которая «свя­щенна и незыблема», и что «всякий, поднявший на нее руку, не­минуемо подвергнется каре» ³⁷. Идея военных эпопей состоит все-таки в другом, а именно в поддержке и всяческом восхвалении самурайства. Более верной представляется мысль, высказанная ав­торами книги «Самурай», что поведение Кусунокп Масасигэ, так возвышенно описанное в «Повести о Великом мире», вовсе не означает еще, что в средник века «все японцы или очень многие из них сгорали от чувства лояльности к императору. Действительность говорит прямо о противоположном склад ума у большинства самураев той эпохи был до конца „феодальным». Это значит, что их интересовали главным образом   благополучие   своей   собственной феодальной фамилии и связи, которые устанавливались с борющи­мися компаньонами. В то же время предательства и измены были так часты во время войн между императорскими дворами, что воз­никает вопрос, существовала ли вообще хоть какая-нибудь лояльность среди самураев, в период раннего средневековья»[8].

Поднимавшееся и возвышавшееся японское самурайство высту­пало как ретивый страж феодальных порядков, складывавшейся Новой системы феодальных отношений. Непрерывно продолжавшиеся в XVI веке междоусобные войны, которые постоянно уве­личивали спрос на самурайское войско, вызывали, говоря словами Ф. Энгельса, «вереницы измен, предательских убийств, отравлений, интриг и всяческих низостей, какие только можно вообразить, всего того, что скрывалось за поэтическим именем ры­царства, но не мешало ему постоянно твердить о чести и верности»[9]. Японское самурайство в этом отношении не было исключением.

Многочисленных исторических описаниях жизни Тоётоми Хйдэёси крайне мало и скупо повествуется о его молодых годах. Между тем именно в пору юношества формируются черты характера.

В дальнейшем некоторые из этих устных рассказов-преданий были литературно обработаны и, несмотря на строгую цензурную регламентацию, опубликованы. Японский историк Кувата Тадати-Ка, один из крупнейших исследователей и знатоков источников и материалов, относящихся к эпохе Тоётоми Хидэёси, высказывает Предположение, что токугавское правительство вынуждено было войти на издание биографий Хидэёси, который в устном творчестве изображался как подлинный народный герой, так как желало продемонстрировать свое будто бы доброе к нему отношение и в том завоевать доверие и поддержку масс. Разумеется, оно пыталось по возможности повлиять и на то, чтобы в таких изданиях нашла отражение выгодная токугавскому режиму интерпретация событий той исторической эпохи и самой личности Хидэёси. Лишь после буржуазной революции 1868 года появляются жиз­неописания Хидэёси, составленные на основе более тщательного отбора и изучения исторического материала и документов.  В этих изданиях достоверные сведения о Хидэёси перепле­тались с легендами и преданиями, далекими от реальных исторических фактов, когда желаемое выдавалось за действительное, а загадки, предположения и гипотезы выстраивались в один ряд с Истиной.

Работы о Хидэёси, публиковавшиеся в конце XIX — начале XX столетия, представляли собой более или менее развернутое изложение «Записок о Тайко» и комментарии к ним и почти не содержали анализа самой эпохи, определения социального характе­ра и особенностей реформаторской деятельности Тоётоми Хидэёси.

Интерес к Хидэёси со стороны официозной японской историо­графии, ее оценки этой личности во многом определялись временем появления тех или иных работ о нем, классовыми потребностями правящих кругов страны, политическими позициями авторов. Если в период правления феодальной династии Токугава официальная точка зрения состояла в том, чтобы замолчать или по возможности принизить исторические заслуги Тоётоми Хидэёси, то после бур­жуазной революции 1868 года проявилась другая крайность: его роль в японской и мировой истории преднамеренно преувеличива­лась. Это было вызвано, очевидно, двумя тесно связанными между собой обстоятельствами: во-первых, таким образом, новая буржуаз­ная историография усиливала критику токугавского режима, про­тивопоставляя ему, период правления Хидэёси, а во-вторых, стре­милась вызвать доверие к новой политической власти, пришедшей на смену династии Токугава. К сожалению,   в   истории Японии XX столетия были и такие периоды, когда милитаристские силы страны пытались использовать агрессивные планы Хидэёси для оп­равдания своей экспансионистской политики.

Почти всегда вокруг выдающихся исторических личностей на­громождается великое множество всяких легенд, полуправд про­сто догадок. Часто это вызвано скудостью документального мате­риала, который оказывается в руках исследователя, сложным характером практически каждой исторической личности, в кото­рой, как правило, уживаются, странным образом соединяясь, весь­ма противоречивые свойства и черты. Все это в той или иной мере свойственно и натуре Хидэёси.

В работе были использованы библиография, источники, монографии, работы общетеоретического характера. Большое значение для подготовки данного исследования имела книга Юдзан Дайдодзи Будосёсинсю. Ямамото Цунэтомо Хагакурэ. Юкио Мисима Хагакурэ Нюмон. «Книга Самурая»: перевод на русский: Котенко Р. В., Мищенко А. А. — «Евразия», СПб., 2001г[10].   Книга самурая — это сборник, состоящий из 2 средневековых трактатов (Будосёсинсю и Хагакурэ) и книги известного японского писателя XX века Юкио Мисима, своей жизнью и смертью воплотившего идеалы «Хагакуре» в наши дни.   Наиболее ценными в этом сборнике, по моему мнению, являются трактат «Хагакуре» (Ямамото Цунэтомо) и книга «Хагакурэ Нюмон» (Юкио Мисима).

Структура работы. Работа состоит из 4 глав, введения, заключения и списка литературы.  Во введение дано актуальность данной работы, цель, задачи данной работы, методы исследования, а так же библиография, источники, монографии, работы общетеоретического характера.

В первой главе раскрывается вопрос о становление личности Тоётоми Хидэёси, дана историко- политическая характеристика Японии в XVI- XVII, показан первый военно-политический опыт Тоётоми Хидэёси.

Во второй главе рассматривается биография Тоетоми Хидэёси как военно-политического деятеля, деятельность  Тоетоми Хидэёси в  Осака, поход на Кюсю, дипломатическая, деятельность Хидэёси, продолжение войны за объединение Японии.

В третьей главе дается характеристика внутренней экономической и политическая деятельность Хидэёси , а так же реформаторская   деятельность    в области сельского хозяйства, формирование городской буржуазии.

В четвертой главе разбирается вопрос о японо-корейской войне, подготовка и причины японо-корейской войны и ход военных действий в ходе японо-корейской войны.

В заключение дается выводы, подведение итога работы, выполнение целей и задач данной работы, трудности и проблемы, а так же собственная точка зрения на данную проблему, перспективность в дальнейшем исследования темы на более высоком уровне.

В списке литературы показаны библиография, источники, монографии и работы общетеоретического характера.

ГЛАВА 1. становление личности Тоётоми Хидэёси.

1.1. Историко- политическая характеристика Японии в XVI- XVII.

В отношении своего политического строя Япония занимает в Восточной Азии совершенно особое место. В других государствах региона монархии прекратили свое существование еще в начале XX века, и на протяжении уже многих десятилетий никто всерьез не говорит об их возрождении. В Китае, Корее, Вьетнаме монархистов практически нет — а вот в Японии почти нет республиканцев.

Это связано не только и не столько с различиями в политической истории этих стран, но с различиями в принятой там концепции монархии. Во всех других странах Дальнего Востока идейной основой монархии была разработанная еще Мэн-цзы теория «мандата Неба», по которой право на власть давалось каждой очередной династии временно и условно. Рано или поздно это право отнималось — как наказание за накопившиеся ошибки и аморальные поступки правителей.

Несмотря на то, что японская монархия по своему внешнему, ритуальному оформлению имела очень много общего с китайской (по сути — ее копировала), в Японии доктрину «небесного Мандата» не признавали.

Существовало даже поверье, что книги Мэн-цзы нельзя ввозить в Японию, ибо такая попытка вызовет гнев оберегающих Японию богов и корабль, на борту которого находятся богопротивные сочинения, пойдет ко дну.

По-видимому, иногда боги были все-таки милостивы, и некоторые корабли доплывали до Японии — откуда иначе там появились бы тексты Мэн-цзы? Однако труды этого философа и его последователей, которые в целом высоко ценились в Японии (в частях, не касающихся проблем легитимности монархии) на японскую концепцию монархической власти никак не повлияли.

Первая и главная особенность японской монархии — ее неизменность и принципиальная несменяемость. Официальная версия истории монархии, существовавшая с незапамятных времен и до 1945 г., гласила, что династия была основана в 660 г. до н.э. богиней Аматэрасу, которая лично передала своему внуку Дзимму императорские регалии (зеркало, меч, и яшму). Те, кто не очень верят в реальность солнечной богини Аматэрасу, пытались и пытаются отыскать более земные корни династии Ямато.

Поиски эти, скорее всего, безнадежны — история рода действительно уходит в глубокую древность. Когда почти полторы тысячи лет назад, в VII в. н.э., составлялись первые японские хроники, у их авторов не оставалось памяти о тех временах, когда клан Ямато не был правил японскими племенами.

Уже тогда казалось, что этот клан существовал и правил всегда. Вероятно, его история началась в те времена, когда протояпонские племена через Корею переселялись в Японию, то есть в самом начале нашей эры. Есть некоторые смутные намеки, которые позволяют предполагать, что клан Ямато — изначально корейского происхождения. Однако все это остается объектом скорее домыслов, чем научного исследования. Бесспорно одно: японская правящая династия действительно является древнейшей на планете. В соответствии с традицией, нынешний император Акихито является 125-м императором династии.

Безусловно, положение императора как наследника богов по прямой линии способствовало стабильности династии. С другой стороны, статус императора как своеобразного верховного жреца традиционной японской религии Синто («путь богов») отнюдь не предусматривал, что он должен обязательно обладать реальной политической властью. И действительно, нынешняя ситуация, когда японский император, окруженный всяческим почетом, не имеет ровным счетом никакого влияния на принятие политических решений, отнюдь не является исключением.

[1] «Континент» №2 1999.

[2] Кутаков Л.. Очерки истории Японии. М., 1965;

[3] Очерки новой истории Японии. М., 1958.

[4] Верисоцкая Е.. Идеология японского экспансионизма в Азии в конце XIX — начале XX в. Ч.1. М., 1990, с.53;

[5] «Эволюция восточных обществ» М., 1994.

[6] Жуков Е., М.Барг, Е.Черняк, В.Павлов. Теоретические проблемы всемирно-исторического процесса. М., 1979.

[7] Мендрин. В. М. Исто­рия сёгуната в Японии. Кн. 5, с. 51.

[8] Vаг1еу Р., Ivan and Nobuco Morris. Samurai, с. 89.

[9] Ф. Энгель О разложении феодализма и возникновении националь­ных государств, с. 411.

[10] Книга самурая / [Пер. Котенко Р.В., Мищенко А.А.. — СПб. : 1998.

Скачать