Кимешек

ПЛАН

Введение………………………………………………………………………….3

ГЛАВА 1. Краткая историческая справка…………………………….5

Глава 2. Ритуальные особенности, и элементы  кроя   и украшения кимешека………………………………………………………11

Заключение……………………………………………………………………..16

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ………………………………..18

Введение

Актуальность данной работы. Мы часто говорим: Казахстан и мировое сообщество. Тем самым подразумеваем глубокую вовлеченность нашей страны в современ­ные международные отношения. Еще пять лет назад об этом не могло быть и речи. Теперь же заключение международных согла­шений, обмены визитами и дипломатические переговоры стали обычным делом, Казахстан пользуется широкой известностью в ми­ре как государство, приверженное демократическим ценностям, стремящееся внести свой вклад в укрепление региональной и гло­бальной безопасности.

Говоря о мировом сообществе, мы исходим из того, что все го­сударственные, финансово-экономические и политические институ­ты современного мира взаимосвязаны. На планете практически не осталось государств, существующих в изоляции от внешнего мира.

В то же время современный мир по-прежнему асимметричен. Существуют центры силы, региональные центры притяжения и ло­кальные точки.

Исключительное значение приобретает культурное наследие сейчас, в эпоху научно-технической революции и электронных средств информации, когда утверждаются новые массовые стереотипы, ведущие к глобальной стандартизации, размыванию индивидуальности как отдельных личностей, так и целых народов. Утрачиваются многие сложившиеся веками культурные традиции. Поэтому следует подчеркнуть, что сохранение культурной среды, частью которой является историко-культурное наследие, не менее значимо, чем сохранение окружающей среды.

Казахстан, расположенный в центре Евразии, на важнейшем перекрестке древнего Шелкового пути, — это то место, которое в течение более двух тысячелетий способствовало бурному развитию культуры, науки и техники, межнациональных и межрегиональных отношений, обмену культурными ценностями между востоком и западом Евразии.

Указом Президента 2004-2006 годы определены временем выполнения программы «Культурное наследие», которая должна совершить прорыв в изучении, сохранении и использовании историко-культурного наследия.

Сейчас на постсоветском пространстве восточные темы развивают актуальные художники Казахстана, Туркмении, Татарстана, Узбекистана. Счастье или несчастье для художника модельера — нечаянно попасть в политическую масть, так чтобы его произведения обозначили время и события с почти документальной точностью, — вопрос не риторический: политическая актуальность составляет самую сомнительную часть славы художника.

Основанием к написанию данной работы послужили полевые и печатные материалы 50-х годов ХХ в., полученные во многих районах Средней Азии от представителей различных в прошлом родоплеменных групп народа.

Библиография, источники, монографии, работы общетеоретического характера. Полевые исследования проводилась в разных районах, в частности на островах Аральского моря. Сведения получены от разных групп: бывших племенных и некоторых их родовых подразделений.

По   тюркской и среднеазиатской  проблематике   накопился   большой фактический материал. Объективные сведения о культуре тюркских народов средневековья, которые не существовали изолированно от передовых цивилизаций того времени, содержатся в хрониках мусульманских, буддийских и христианских государств Современные знания, памятники материальной и духовной культуры   четко определяют периоды расцвета и упадка тюрков и поддаются четкой датировке, позволяют представить общую картину взлета и падения и причину того, почему тюрки, а течение веков столь весомо заявляли о своем значении в истории человечества.

Несмотря  на обилие источников,  и  специальной литературы, прочесть историю культуры тюркских народов невозможно, так как она не написана. За последнее время много сведений добыли археологи, собраны летописи, ученые прочли китайские, персидские, латинские, греческие, арабские источники. Но многие источники и статьи по некоторым вопросам культуры тюрков противоречивы, количество фактов не переросло в качественное обобщение. Нет работы, которая обобщила и систематизировала бы известные материалы, и на фактологической базе показала возникновение и развитие тюркской культуры, и ее влияние на мировую цивилизацию.

Авторы труда «Казахская национальная одежда» (Алма-Ата, 1964) И.В. Захарова и Р.Д. Ходжаева сообщают о саукеле следующее: в прошлом саукеле было обязательным головным убором невесты, готовили его заранее и оно бывало уже в приданом девушки, вступившей в брачный возраст. Это был и головной убор молодухи, она его надевала в торжественных случаях, принимая гостей, при перекочевках. Во второй половине ХIХ в. саукеле остается в основном ритуальным свадебным убором. Как видим, у казахов не произошло соединения саукеле-кимешек в одном комплексе головного убора молодухи. Несмотря на то, что внешний вид и функции кимешека в целом были описаны и раньше, полевые материалы 50-х годов ХХ в. (1956–1959 гг.), полученные Казахским этнографическим отрядом, Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР, руководимым Т.А. Жданко, были полезны, поскольку в них содержится много уточняющих сведений на этот сюжет.

Глава 1. Краткая историческая справка.

Все началось в IV веке. Европа трепетала тогда, заслышав конский топот, завидев пыль на дороге. То был сигнал о приближении кипчаков, города замирали в ожидании своей судьбы, беспокойство поселялось в них. Завершалось Великое переселение народов.

В IV веке начал складываться лик современной Европы! Европейские народы обрели свободу от власти римских деспотов. Ненавистная империя рухнула, языческий Рим пал. А вместе с ним пала прежняя зависимость, унижение, рабство и страх, которые более семи веков терзали Европу, делая ее едва ли не самым отсталым уголком цивилизованного мира — очень много было не заселенной земли.

К сожалению, документов той поры сохранилось ничтожно мало — пожалуй, лишь записки византийского посланника Приска и еще несколько бумаг. Только они написаны очевидцами. Остальное выведено много позже трусливой рукой и на лживой бумаге.

Ни об одном народе, ни об одной стране в Европе не написано столько откровенной лжи, как об Аттиле и его соплеменниках, основателях Дешт-и-Кипчака. Все грехи, известные миру, приписаны тюркам. Дикари, кочевники, гунны, разрушители, варвары… Что еще?

Европейские историки, словно издеваясь над кипчаками, разделяли их на «народы» и «народики», редко кто говорил об общности пришельцев, об их национальном единстве. Об их культуре, наконец. Слово «тюрк» обрело оттенок безликой дикости. Называться тюрком стало неприличным!

А новые имена кипчакам придумывали не случайно. Греки когда-то дали им имя «гунны». Правда, слова «гунны» и «тюрки» в их лексиконе поначалу означили одно и то же. Вот строка из византийского документа 572 года: «В это время гунны, которых мы обычно называем тюрками…»[1] Потом у слова «гунн» появилось новое значение — «сброд», «толпа».

Столкнулись две культуры, восточная и западная. Два разных миропонимания, две морали. Тюрки верили в Бога Небесного, Тенгри-хана, с Его именем связывали свои победы и радости, а европейцы оставались язычниками, хотя их правители и отказались от языческих богов: к сожалению, сознание человека меняется куда медленнее, чем слетают слова с его уст.

Вольнолюбивые тюрки, протестуя против язычества Византии и Рима, предлагали свои духовные ценности… Выходит, прозвище Аттилы Бич Божий более чем точно и оправдано. Его войны были не против веры! Они были за веру в Бога Небесного!

Изумленный грек, например, входя в терем, так и не понял, как можно столь ловко вытесать бревна и уложить их, чтобы здание казалось круглым? А круглым оно не было. Терем царицы Креки лишь казался таким, на самом деле он, как того требовала архитектурная традиция, был восьмигранным.

Резные наличники и ставни, как кружева над окнами, высокое крыльцо с резным навесом — их делали уже тогда. Но вот Приск входит в покой царицы Креки:

«Я прошел в дверь мимо стоящих тут варваров и застал Креку, лежащей на мягкой постели. Пол был устлан сделанными из шерсти коврами, по которым ходили. Вокруг царицы стояло множество рабов; рабыни, сидя на полу против нее, испещряли разными красками полотняные покрывала, накладываемые в украшение на одежды варварок. Подошед к Креки, я приветствовал ее, подал ей подарки и вышел»[2].

В этой сцене (и во всем повествовании Приска) нет ничего дикого, что по злой привычке приписывают тюркам. Пожалуй, куда яснее здесь детали быта, которые в силу своей новизны постоянно привлекали внимание византийца.

Полы выстланы коврами из шерсти, по которым ходили. Войлочные ковры действительно традиционны для кипчаков. Они отличались от знакомых византийцу персидских ковров, поэтому он и отметил их. Войлочного способа обработки шерсти европейцы не знали. Видимо, очень удивились они буркам, валяным сапогам и прочим повседневным мелочам, которые складывали быт кипчаков.

А одно наблюдение делает честь византийцу — он мог бы и не заметить, чем занимались рабыни — они расписывали гуни, ими до сих пор украшают свои одежды кипчакские женщины. Важная деталь древнего национального костюма. Ныне она известна как «шаль» или «платок». И лишь гуцулы называют по-прежнему, по-старинному — «гуни»[3].

Гуни делали с длинной бахромой — с кистями, похожими на падающие ветви плакучей ивы. Белые, торжественные — для храма и для поминок, а пестрые — для праздников или повседневной жизни. Традиция!

Может быть, поэтому так красивы кипчакские женщины…

Национальная одежда «варваров» почти не изменялась за века. И не могла измениться! Археологи находили ее в захоронениях на Алтае, точно такие же фасоны сохранились у иных европейских народов. Все-таки национальная одежда! Это — традиция. Но что-то, конечно, менялось. Например, на обуви теперь не увидишь «привязанных на подъеме ноги ремней[4]«, в них нет нужды. Так раньше подвязывали каблуки.

Прежде чем обратиться к этой теме, отметим несколько моментов. Как писал П.Г. Богатырев, «костюм по многим своим чертам является антиподом одежды, подчиняющейся моде. Одна из основных тенденций модной одежды — легко изменяться, причем новая модная одежда не должна походить на предшествовавшую ей. Тенденция же костюма — не изменяться, внуки должны носить тот же костюм, что и деды… национальный костюм тоже не остается неизменным и тоже может включать элементы моды. Второе основное различие между национальным костюмом и модной одеждой заключается в следующем: костюм подлежит цензуре коллектива, коллектив диктует, что в костюме можно изменить и чего изменить нельзя. Модная одежда зависит от воли портных, которые ее создают»[5], Как отмечала Н.И. Гаген-Торн, «одежда — паспорт человека, указывающий на его племенную, классовую, половую принадлежность, и символ, характеризующий его общественную значимость»[6].

Кимешек — одна из обязательных и опознавательных (имелись возрастные отличия) деталей традиционного костюма замужней женщины народов Средней Азии, конкретнее — ее головного убора. Интересен этот элемент костюма не только своей бытовой и ритуальной характеристикой, но и тем, что несет в себе признаки этнических и культурных корней. К моменту сбора материалов — 50-м годам ХХ в. — кимешек вышел не только из повседневного употребления, но даже утратил свои ритуальные функции, о чем обычно помнят значительно дольше. В памяти народа сохранились некоторые вехи того, как это происходило, что тоже интересно.

Кимешек в 1950-е годы еще очень хорошо знали и фактически в каждом доме его можно было найти в качестве семейной реликвии, особенно кызыл (красный) — кимешек для молодых женщин с обильной красочной вышивкой. Не случайно художнику И.В. Савицкому удалось в эти годы собрать уникальные коллекции предметов казахской вышивки не только для музея искусств им. Кастеева, но и для музеев Москвы и тогда Ленинграда.

В 1956 г. в одном из селений сказали, что кимешек не носят уже лет 20. Другие собеседницы отметили, что им пользовались лет 30 назад. В третьем месте свидетельствовали, что кимешек перестали носить после Октябрьской революции. А в настоящее время (1956 г.) кимешек не надевают даже на свадьбе. Хотя примерно в 1935 г. облачение в кимешек на свадьбе еще происходило. Утверждать это позволяют слова хозяйки одного кимешека, который вышивала еще ее мать 38 лет назад (запись от 1956 г.), т.е. в 1918 г. Она сама вышла замуж 21 год тому назад, иными словами в 1935 г., и тогда свадебный церемониал еще сопровождался надеванием кимешека.

Из литературы известно — кимешек редкий вид одежды в виде своеобразного капюшона с отверстием для лица. Он состоит из двух частей: наспинная часть — большой квадратный кусок шелковой или полушелковой (обычно падшаи с абровым рисунком или красный бархат — редко) ткани, положенный одним углом на голову, под названием куйрыкша (хвост). По краям расположена отделка: полоса из красного и черного сукна, расшитая тамбурным швом цветным шелком геометрическим орнаментом.

Заканчивается эта полоса по двум нижним краям бахромой из бордового и зеленого крученого шелка. Лицевая часть кимешека (алды) представляет собой усеченный треугольник, доходящий до уровня груди, с вырезом для лица из красного сукна (кызыл шуга), которое, как говорят информаторы, покупали у купцов, в городе, так как магазинов раньше не было. Эта часть кимешека тоже богато украшалась вышивкой.

В нагрудной части посередине треугольника в горизонтальном направлении проложена полоса из черного сукна с ответвлениями вдоль его боковых сторон, сплошь покрытая вышивкой с геометрическим орнаментом техникой тамбурного шва. Вышивка пролегала по всем краям алды и вокруг лицевого выреза. Красное поле часто покрывалось отдельными орнаментальными мотивами. Чтобы завершить описание составных частей кимешека, надо отметить, что над головой к концам нагрудной части пришивалась полоска ткани — небольшой наголовник.

Таким образом, кимешек как обязательная составная часть головного убора замужней женщины стал исчезать в конце 1920-х, в 1930-е годы (это утверждают и другие исследователи). К 1950-м годам была утрачена и его ритуальная функция как свадебного головного убора невесты. Об исчезновении кызыл-кимешека из быта в 1950-е годы свидетельствовало и то обстоятельство, что старые предметы быта с вышивкой (кимешек и др.) очень часто стали использовать для украшения юрты: из них шили сумки для вещей, наволочки на подушки и т.п., что приходилось наблюдать во многих семьях.

В сообщениях не все абсолютно совпадает, что объясняется скорее всего временем. В процессе изживания из быта забывались и представления об этой детали костюма. Тем не менее, в них можно проследить функциональную эволюцию кимешека.

Истоки эти видно в костюме кипчаков. Данную мысль (имеется в виду не только кимешек, но целая группа элементов костюма: саукеле, распашная юбка — белдемчи, нарукавник -женгсе, нагрудник — онир, мужские шапки — тымак и калпак, жегде, войлочный плащ — кебенек и др.) породил факт наличия у ряда народов Среднеазиатско-казахстанского региона, в этногенезе которых лежит кипчакский пласт, перечисленного набора предметов (не всегда в полном комплекте) в составе их традиционного костюма.

Предположения относительно кипчакского происхождения названной группы элементов костюма, первоначально умозрительные, удалось подтвердить конкретными материалами при рассмотрении истории киргизско-казахского белдемчи — женской поясной одежды в виде распашной юбки, имевшей также ритуальное значение.

Прототип белдемчи просматривается в костюме половецких каменных изваяний восточно-европейских степей средневековья, т.е. кипчакских памятников культуры. У каракалпаков белдемчи не зафиксировано, но у них есть саукеле и кимешек, женгсе, онир, термин тымак-тумак, калпак, кебенек, термин жегде в приложении к однослойному наголовному халату в женском комплексе в отличие от казахского и киргизского жегде — распашной мужской рубахи и т.д. Более того, кимешек и нарукавники (женгсе) казахов Семиречья обнаруживают большое сходство с каракалпакскими.

В северо-восточном комплексе одежды казахов имеется кимешек с покроем, аналогичным каракалпакскому, в то же время в восточном Казахстане есть и белдемчи, которое находим у кипчаков. Эти совпадения позволяют вновь обратиться к половецким каменным изваяниям в поисках прототипа кимешека. Полной аналогии современному кимешеку здесь нет. Но у всех статуй с женскими изображениями отмечаются сложные головные убранства, состоящие, видимо, из нескольких компонентов.

Многие верхние головные уборы похожи на шляпки с конусообразным, но усеченным верхом и полями, другие — с подобным верхом и небольшими отворотами (напоминают даже мужской каракалпакско-казахско-киргизский калпак с отогнутыми полями), третьи — в виде колпака с усеченным верхом. (Шкала вариантов таких уборов представлена в труде С.А. Плетневой). Последний вариант напоминает высокое конусообразное казахское саукеле. От этого головного убора (при всех вариантах верха) отходит наспинная лопасть разных конфигураций (скругленная, треугольная, фигурная), закрывающая косы. Иногда косы находятся видимо в отдельных футлярах, каковые наблюдались и у казахов, и у киргизов (был обычай и завертывать косы в ткань). Крепилась ли эта лопасть к верхней шапке или принадлежала какому-нибудь нижнему составляющему головного убора, глядя на скульптуру, сказать трудно.

Казахское свадебное саукеле с «хвостом» и отдельным покрывалом желек позволяет предполагать, что шляпа и задняя лопасть в половецком уборе — одно целое. Длинный «хвост» есть и у каракалпакского саукеле. Но из этого может последовать вывод, что все женские скульптуры являются изображением невест, а это маловероятно. Здесь представлены скорее замужние солидные матроны.

Так думает и исследователь этих памятников С.А. Плетнева. Тогда остается другой вариант для предположения: что представляет собой эта спускающаяся на спину лопасть? Сюда подходит вариант головного убора замужней казашки и каракалпачки, в состав которого входил кимешек, закрывающий спину, а также и плечи женщины. (Кстати косы на мужских скульптурах не закрыты). Каракалпакский кимешек (хотя в последние годы своего существования являлся и костюмом молодухи) — в основе своей деталь головного убора именно замужней женщины.

Таким образом, можно отметить известное сходство головного женского убора, вернее отдельных его деталей, половецких (т.е. кипчакских) женщин с казахским и каракалпакским. Кстати, напрашивается мысль, что у кипчаков было распространено представление о том, что через волосы женщине можно навредить.

Детальное рассмотрение костюма женских половецких изваяний позволяет предположить, что у них поверх верхней плечевой одежды лежит что-то вроде пелерины, закрывающей грудь и плечи. Это особенно ясно видно на тех фигурах, которые одеты в распашные кафтанообразные одежды с отделкой по полам. Такая отделка иногда доходит только до уровня груди, краешек ее, правда очень редко, виден у горла. Эту деталь половецкого женского костюма хочется сравнить с передней частью кимешека, которая закрывает грудь женщины. Правда, она не соединена с наспинной лопастью.

Исходя из сказанного, можно сделать вывод: казахский, как и среднеазиатский кимешек, переживший ряд модификаций в пору существования уже как элемент культуры народа (вспомним два вида разновозрастных, различающихся по материалу и украшениям, но идентичных по покрою и функциям) свидетельствуют, подобно киргизско-казахскому белдемчи, что в этногенезе и культуре как казахов и киргизов, каракалпаков, наличествует кипчакский элемент.

ГЛАВА 2. Ритуальные особенности, и элементы  кроя   и украшения кимешека.

Как известно, было два вида кимешеков: кызыл (красный)-кимешек — для молодых женщин и ак(белый)-кимешек — для пожилых. Сведения получены об обоих их видах. Первоначально остановимся на кызыл-кимешеке и ак- кимешеке.

Из полевых материалов 1950-х годов известно, что нагыс (орнаментальные рисунки) на них бывали различные, однако рисунок вышивки якобы всегда был один и тот же и срединная полоса на алды шире, чем у других групп. Как сообщали собеседницы, кызыл-кимешек и жегде (халатообразная наголовная накидка) вышивают техникой есме. Информаторы сразу узнавали также колдаулинский орнамент. Исходя из этого можно предположить, что в прошлом, возможно, было несколько орнаментов, которые связывались с определенными группами казахов, хотя в 1950-е годы об этом уже не помнили. Кимешек украшался также серебряными бляшками. У некоторых экземпляров в нагрудной части, в местах соединения с куйрыкша, имелись кисти из крученого шелка с белыми бусинами на концах.

Кимешек и сшить, и вышить должна была сама невеста. Девушки задолго до замужества принимались за это: как сказала одна из информаторов, за пять лет до свадьбы. Начинала это делать с молитвой (бисмилля). Если плохо вышивала, приходилось переделывать. В случае, если девушка не умела вышивать, ей помогали подруги — курдаслар — члены одного возрастного объединения — катар. За этот срок девушка должна была вышить все украшения для юрты и все полагающиеся украшения для одежды.

Согласно всем интервьюированным, кызыл-кимешек впервые надевали на невесту во время свадьбы перед Улы-тоем (большой, главный той), проходившим в доме жениха. В какой момент это происходило и кто надевал его на невесту, в сведениях есть расхождения. Но все свидетельствуют, что это осуществлялось около дома жениха, когда невеста сойдет с повозки, на которой ее привезли из ее дома: одни считают, что в том месте, где остановился свадебный поезд, другие — что надевание бывает тогда, когда невеста, ведомая до этого за шымылдыком (ритуальный занавес), подойдет к дому жениха и остановится у двери жилища, а арба, на которой ее привезли, остается у края аула.

Есть мнение, что это происходит тогда, когда невеста переступит порог дома жениха. Наиболее точным кажется утверждение, что процедура одевания кимешека проводится у порога дома жениха (кимешек — символ замужней женщины, и в дом мужа она, очевидно, должна вступить в этом качестве с соответствующей символикой; обряд бракосочетания — Неке — бывает обычно в доме невесты, т.е. в дом жениха она вступает уже невесткой). В этот момент зовут посаженную мать, которая выбирается из родственников жениха, является для невестки на всю последующую жизнь покровительницей, заступницей, советчицей, второй матерью. Невеста дает посаженной матери привезенный из дома сшитый и вышитый ею самой кимешек, и та надевает его на голову невесты.

Но в одном из районов сказали, что кимешек — это женский наряд, надевается он примерно в 25 лет, когда у женщины родится уже не один ребенок. (Возможно, здесь произошло смешение с узбекским лячеком, надевавшимся на женщину первоначально после рождения ребенка, позднее — по рождении нескольких детей).

На вопрос: «Кто надевает кызыл-кимешек на невесту?» — были получены также разные ответы, хотя подавляющее большинство (информации из шести районов) указало на посаженную мать. Однако, есть сообщения, что эта роль могла принадлежать либо посаженной матери, либо близкой родственнице жениха, либо какой-нибудь женщине из аула жениха, т.е. большинство все-таки сходятся на том, что принимали и обряжали невесту в кимешек женщины из аула жениха

Иногда кимешек на невесту надевала наставница невесты — кызы-женге (женге девушки, по родству — жена старшего брата или жена дяди по матери), приехавшая вместе с ней. (Возможно, это навеяно обычаем, по которому женге одевает невесту в свадебный костюм, за исключением кимешека, в ее доме).

Носить кимешек (не снимая) после свадьбы полагалось как можно дольше. (Как сказала одна из женщин: «А я сняла кимешек через месяц после свадьбы»[7]). Она подчеркнула, что кимешек — это праздничная одежда, каждый день его не надевали (Это, очевидно, уже на стадии изживания).

От нескольких информаторов в разных районах были получены сведения, что одновременно с кимешеком на невесту надевали и саукеле — очень богатый головной убор, изготовлявшийся, как известно, на средства отца невесты и входивший в ее приданое, что подтвердили и наши собеседники. Одновременно с кимешеком надевали не только саукеле, но и тобелек — серебряное дополнение к последнему. Отметили, что саукеле и кимешек надевали впервые в день, когда невесту перевозили в дом жениха.

Одна из пожилых женщин рассказала об этом более подробно. Когда ей было 15–16 лет (а сейчас ей 56 лет), саукеле еще носили (т.е. в 1915–1916 гг. саукеле было широко известно и именно как праздничный головной убор женщины). Саукеле имели только дочери богатых людей. Изготовляли его на средства отца девушки. Надевали впервые одновременно с кимешеком (т.е. в день свадьбы, когда невесту привозили в дом жениха). В одном из районов уточнили, что надевание саукеле происходило тогда, когда невеста сойдет с арбы около дома жениха.

Сообщали так же, что впервые саукеле надевали в день свадьбы, но не у дома жениха, а в доме невесты. Осуществляла это наставница невесты — женге в тот момент, когда невесту сажали на арбу, чтобы везти в дом жениха. Тут же было добавлено, что под саукеле надевали кимешек, что «одевание саукеле — это признак того, что женщина вышла замуж и что носили его по праздникам и на тои»[8]. Из этих сбивчивых рассказов, когда путаются представления о функциях саукеле и кимешека, можно все-таки сделать вывод, что саукеле и кимешек в начале XX в. входили в праздничный костюм молодухи и вообще молодой женщины, саукеле же было и свадебным головным убором невесты. Последнее подтверждается и казахским эпосом «Кыз Жибек».

Как видно, стирание из народной памяти сведений об этих элементах костюма существенно: так, говорится, что кимешек надевают у дома жениха женщины с его стороны, а саукеле — в доме невесты женщины с ее стороны, хотя отмечается одновременность их надевания. (Одновременность можно допустить лишь в том, что это происходило во время свадебных церемоний, но в разное время и осуществлялось разными лицами).  В некоторых районах считая, что когда надевали саукеле, кимешек не нужен. В других районах все-таки не отрицали сочетание: саукеле — кимешек.

Набор головного комплекта был следующим: сначала на голову повязывали маленький платок, потом следовал кимешек, затем саукеле, сверху накручивали чалмообразно тюрме (шелковый шарф) и последней деталью убора было жегде — халатообразная головная накидка. Также подтвердили, что под саукеле повязывали маленький платочек, а поверх него тюрме, которое покрывало всю голову. Повязывая тюрме, делали сильный крен на один бок с тем, чтобы с правой стороны было видно саукеле.

От саукеле видны были только привески, металлические бляшки, выступавшие надо лбом. Порядок следования элементов головного убора был повторен: маленький платок, кимешек, саукеле, тюрме, жегде-падшаи или жипек-жегде (названия жегде по названию материала изготовления).

Теперь рассмотрим сведения об ак-кимешеке. Ак-кимешек имел такой же покрой, как и кызыл-кимешек, но шился из белой ткани, первоначально домотканой, и нагрудная и наспинная части. Он также украшался вышивкой цветным шелком, но не тамбурным швом, а крестом.

Расположение вышивки на нем было не горизонтальное, а вертикальное, но не менее обильное, чем на кызыл-кимешеке. Если кызыл-кимешек в 1950-х годах можно было встретить еще в каждом доме, хотя им уже не пользовались в составе традиционного костюма, но его хорошо помнили и давали достаточно подробные сведения, то ак-кимешек встречался крайне редко и сведения о нем менее подробны и не всегда, видимо, точны. (Это свидетельствует о том, что ак-кимешек вышел из употребления гораздо раньше). Так, сообщалось, что вышивки на нем гораздо меньше, расположена она реже, что приемы вышивки, орнамент на ак-кимешеке может быть таким же, как и на кимешеке молодых женщин, но в меньшем количестве.

Возможно, это последние экземпляры накануне полного исчезновения данного элемента костюма. Тем не менее об ак-кимешеке тоже удалось собрать некоторые сведения. В ряде информаций сообщалось, что девушка-невеста вышивала два кимешека: кызыл-кимешек для себя и ак-кимешек для подарка матери жениха, что ак-кимешек вышивали только девушки из богатых семей. По одной версии носить ак-кимешек начинали с 40 лет, ак-кимешек — это уже признак старости. Но более частые слова на эту тему были, что ак-кимешек начинали носить в возрасте 60, 65, 70 лет.

С рождением первого ребенка женщина надевала головной убор замужней женщины, который уже не снимала до старости. Он состоял из двух частей: нижней (кимешек), надеваемой на голову, и верхней — в виде тюрбана, наматываемой поверх нижней части убора; обе части делались из белой ткани.

В Северном и Центральном Казахстане, у аргынов, отчасти и у найманов и киреев преобладал кимешек схожего покроя: он сшивался из отдельно скроенных передней и наспинной частей. Передняя часть с наголовником имела вид трапеции или сложного многоугольника, наспинная же — в форме ромба; стороны одного из его острых углов сшивались с боковыми сторонами передней части; другой противоположный угол ромба образовывал заднюю лопасть кимешека. У аргынов она заканчивалась закруглением или обрезалась прямо (чаще бывал с тупым концом). У найманов кимешек был небольшим и без макушки.

Кимешек обычно украшали вышивкой цветной строчкой и нашитыми украшениями (даже повседневные экземпляры). Только вдова носила его без украшений, наиболее наряден был кимешек впервые надеваемый молодой женщиной после свадебного убора.

Первый кимешек девушке шили ко времени ее замужества, в доме родителей, обычно на него перешивали все украшения с девичьего нагрудника (Семиречье, жалаиры). Некоторые пожилые казашки уверяли, что первый кимешек шила невестке свекровь, но это единичные сведения. Нарядный кимешек молодая женщина носила до 30-летнего возраста (по другим сведениям — до рождения у нее 3–4-х детей). После этого носить такой кимешек считалось уже неприличным и с него спарывали все украшения, кроме вышивки.

Лет с 40–45 женщины носили кимешек с одной полоской вышивки или обшивали его узкой тесьмой — жиек. В Южном Казахстане (Чимкентская и Джамбульская области), где бытовал кимешек с кистями или серебром, украшавшими нагрудную часть и заднюю лопасть, такие кимешеки женщины носили тоже лет до 30.

Молодухи у казахов надевали кимешек впервые примерно через год после замужества, или после рождения первого ребенка. В Семиречье хорошо помнят, что надевание первого кимешека сопровождалось небольшим празднеством, устраивавшемся свекровью. Приглашали на этот той только пожилых женщин из аула мужа. Одна из них надевала молодухе кимешек, за что получала подарок от свекрови. Все завершалось небольшим угощением. В конце XIX в. во многих районах Казахстана, очевидно в связи с исчезновением специального свадебного убора (саукеле), кимешек стали надевать молодухе в день ее приезда в аул мужа.

При сравнении данных о среднеазиатском саукеле и кимешеке с казахскими картина их функциональных особенностей становится яснее. Первоначально саукеле, видимо, связывалось с функцией свадебного головного убора невесты, о чем говорит то, что готовили его в доме невесты и оно входило в ее приданое у народов.

Оно продолжало существовать в качестве нарядного головного убора и молодухи до рождения первого ребенка в головной убор молодухи стали включать и кимешек, надеваемый в первый приезд ее в дом мужа. У них саукеле, видимо, дольше сохранялось в костюмном комплексе. У казахов же кимешек сменил саукеле и надевался на женщину после появления у нее ребенка.

Эта процедура обставлялась определенным ритуалом подобно той, какая происходила у некоторых групп узбеков, в частности хорезмских, при надевании лячека, сходного в чем-то с кимешеком. У каракалпаков кимешек, войдя в головной убор молодухи, какое-то время соседствовал с саукеле. У казахов же кимешек вошел в состав убора молодухи лишь тогда, когда исчезло из быта саукеле. По данным авторов исследования о казахском национальном костюме, это произошло, как упоминалось, в конце ХIХ в., его стали тогда надевать в день приезда молодой в аул мужа, как и у каракалпаков.

Истоки среднеазиатского и казахского кимешека представляются одними и теми же: это костюм какого-то народа, который участвовал в формировании новых этнических образований (в частности казахов и каракалпаков) и их культуры. Об общности корней говорят сходство и во внешнем виде, и в функциях. У каракалпаков ведь тоже есть белый кимешек, вошедший впоследствии в костюмный комплекс старух. Его богатая вышивка цветным шелком с участием красного цвета свидетельствует о принадлежности его некогда костюму молодой женщины. Но дальнейшее развитие этого убора у двух народов пошло уже несколько разными путями.

Таким образом, элементы женского головного убора — саукеле и кимешек есть и в составе традиционного костюма казахов. От других они несколько отличаются внешне, но функционально во многом одинаковы. Однако не все их детали совпадают. Казахский кимешек для всех возрастов женщин изготовлялся из белой ткани, возрастные отличия заключались в количестве украшений. Кроме того казахские кимешеки у разных племенных групп имели различия в покрое. Были у них и такие, покрой которых совпадал с другими среднеазиатскими районами (в Северном и Центральном Казахстане). Саукеле казахов было высоким, остроконечным, так же — шлемообразным. Однако у обоих тулья была на войлочной основе, покрой же тульи отличался -кроился из круга с вырезанным сегментом, из четырех треугольных кусочков, что и давало отличие в внешнем облике. Но у обоих околыш имел наушные и назатыльную лопасти и даже налобную, это роднило их с мужскими головными уборами казахов тымак и башлык, и главное — с древними прототипами подобных головных уборов.

Заключение

История  — это наука  о событиях  в их  связи и последовательности.  История  событий  принципиально отличается от истории культуры. История культуры дает нам знания о том, как жили, что чувствовали, во что верили народы, почему побеждали и погибли и что оставили после себя и дает нам возможность понять истоки настоящего и будущего, которые таятся в недрах прошлого.

История культуры, являясь коллективной памятью народа играет роль руля в истории его развития. Для понимания истории культуры необходим более широкий обхват, чтобы добиться более   высокой точности и обозреть предмет целиком.

Культурно-историческая общность   тюрков занимает достойное место в истории человечества и, являясь своеобразным вариантом общечеловеческой    культуры, имела огромное влияние на мировую цивилизацию. За более чем 2 тыс. лет своего существования тюркская культура прошла довольно яркую творческую эволюцию и имела свой Путь развития.

Найденные археологами городища, памятники древней письменности,  ремесла,  искусства  ничтожная  часть пропавшего, но никогда неизвестно, что именно пропало, а считать  пропавшее несуществовавшим большая ошибка, допускавшаяся историографией.

По   тюркской   проблематике   накопился   большой фактический материал. Объективные сведения о культуре тюркских народов средневековья, которые не существовали изолированно от передовых цивилизаций того времени, содержатся в хрониках мусульманских, буддийских и христианских государств Современные знания, памятники материальной и духовной культуры   четко определяют периоды расцвета и упадка тюрков и поддаются четкой датировке, позволяют представить общую картину взлета и падения и причину того, почему тюрки, а течение веков столь весомо заявляли о своем значении в истории человечества.

Несмотря  на обилие источников,  и  специальной литературы, прочесть историю культуры тюркских народов невозможно, так как она не написана. За последнее время много сведений добыли археологи, собраны летописи, ученые прочли китайские, персидские, латинские, греческие, арабские источники. Но многие источники и статьи по некоторым вопросам культуры тюрков противоречивы, количество фактов не переросло в качественное обобщение.

Нет работы, которая обобщила и систематизировала бы известные материалы, и на фактологической базе показала возникновение и развитие тюркской культуры, и ее влияние на мировую цивилизацию.

Чувственная красота женских образов, символизирует природное женское начало, однако внимание художник акцентирует на костюме и головном уборе. Женский костюм и головной убор, выступает как еще одно средство художественного выражения. Интересен не столько исторический аспект, сколько духовный, поэтический, и этим стремлением философски осмыслить национальный костюм народов Средней Азии и его колорит.

«Народный костюм — одно из проявлений материальной культуры, имеющий свою историю. Столкновение нескольких этнических культур в национальном костюме- тюркской, китайской, арабской дает художнику возможность варьировать в обилии этнографического материала, выстраивать фактурно-цветовое соотношение между ними. Пленительная стихия орнаментики, тканей, фактур, гармония красок разбудила естественное желание воплотить это в жизнь»[9].

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Жданко Т.А. Каракалпаки Хорезмского оазиса. Археологические и этнографические работы Хорезмской экспедиции 1945–1948 гг. // Тр. Хорезмской археолого-этнографической экспедиции (далее ТХЭ). Т. І. М., 1952;
2. Жданко Т.А. Каракалпаки // Народы Средней Азии и Казахстана. Т. І. М., 1962; Есбергенов X. Глава II. Одежда // Этнография каракалпаков XIX — начала XX века. (Материалы и исследования). Ташкент, 1980.
3. Лобачева. Н.П. Полевые материалы Каракалпакского этнографического отряда Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР 1956–1959 гг.
4. Жданко Т.А. Изучение народного орнаментального искусства каракалпаков // Сов. этнография (далее СЭ). 1955. № 4;
5. Лобачева. Н.П. Народное орнаментальное искусство каракалпаков. Материалы и исследования по этнографии каракалпаков // ТХЭ. Т. ІІІ. М., 1958;
6. Алламуратов А. Каракалпакская народная вышивка. Нукус, 1977.
7. Лобачева Н.П. Народная одежда как источник по этногенезу. (К вопросу об этногенетических связях народов Средней Азии и Казахстана) // Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. М., 1991.
8. Захарова И.В., Ходжаева Р.Д. Казахская национальная одежда. Алма-Ата, 1964.
9. Сазонова М.В. Женский костюм узбеков Хорезма // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. М., 1989. С. 100.
10. Лобачева Н.П. Из истории каракалпакского женского костюма. (К проблемам историко-этнографического атласа Средней Азии и Каз-на) СЭ. 1984. № 4.
11. Лобачева Н.П. К истории среднеазиатского костюма: киргизские белдемчи // Этнограф. обозрение. 1997. № 6.
12. Плетнева С.А. Половецкие каменные изваяния. М., 1974
13. Ежегодник «Итоги полевых исследований.» 2000 год РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ЭТНОЛОГИИ И АНТРОПОЛОГИИ имени Н.Н.МИКЛУХО-МАКЛАЯ
14. Вейс Г. История цивилизации. Архитектура. Вооружение. Одежда. Утварь. Т. 1-3. М., 1998-1999.
15. Горина Г.С. Народные традиции в моделировании одежды. — М., 1974.
16. Киреева Е.В. История костюма. — М., 1972.
17. Козлова Т.В. Костюм как знаковая система. — М., 1980.
18. Мерцалова М.Н. История костюма. — М., 1972.
19. Соболев Н.Н. Очерки по истории украшения тканей.М.; Л., 1934.
20. Богатырев П.Г. Вопросы теории народного искусства. — М., 1971.
21. Гаген-Торн Н.И. К методике изучения одежды в этнографии СССР Советская этнография. 1933.
22. Прыткова Н.Ф. Программа по изучению одежды народов Сибири // Одежда народов Сибири. — Л., 1970.
23. Сычев Л.В. Из истории плечевой одежды народов Центральной и Восточной Азии // Советская этнография. 1977.
24. Абрамова З.А. Элементы одежды и украшений на скульптурных изображениях человека эпохи верхнего палеолита Вост. Европы и Сибири Материалы и исследования по археологии СССР. Вып. 79. — М., 1960.
25. Генинг В.Ф. Женский наряд периода пьяноборской культуры // Советская этнография. 1963.
26. Яценко С.А. К реконструкции женской плечевой одежды Сарматии 1987.
27. Вайнштейн С.И., Крюков М.В. Об облике древних тюрков.М., 1956.
28. Добжанский В.Н. Наборные пояса кочевников Евразии. — Новосибирск, 1990.
29. Сперанская Л.М. Народная одежда казанских татар. — Казань, 1972.

[1] Ежегодник «Итоги полевых исследований.» 2000 год РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ЭТНОЛОГИИ И АНТРОПОЛОГИИ имени Н.Н.МИКЛУХО-МАКЛАЯ

[2] Захарова И.В., Ходжаева Р.Д. Казахская национальная одежда. Алма-Ата, 1964. С. 111.

[3] Захарова И.В., Ходжаева Р.Д. Казахская национальная одежда. Алма-Ата, 1964.

[4] Яценко С.А. К реконструкции женской плечевой одежды Сарматии 1987.

[5]Богатырев П.Г., 1971, С. 299-300

[6] Яценко С.А. К реконструкции женской плечевой одежды Сарматии 1987. с.78

[7] Яценко С.А. К реконструкции женской плечевой одежды Сарматии 1987.

[8] Абрамова З.А. Элементы одежды и украшений на скульптурных изображениях человека эпохи верхнего палеолита Вост. Европы и Сибири  Материалы и исследования по археологии СССР. Вып. 79. — М., 1960.

[9] Киселева М.С. Историческая типология культуры // Культурология. — М., 1993. — С. 67.