Борьба СССР за коллективную безопасность в Европе

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ …………………………………………………………….
ГЛАВА 1. СССР И КОМИНТЕРН: КУРС НА МИРОВУЮ РЕВОЛЮЦИЮ (1928-1933ГГ.) ……………………………………….
1.1.  Внутренняя политика СССР ………………………………..
1.2. Сталинизм и международные отношения. …………………
ГЛАВА 2. БОРЬБА СССР ЗА КОЛЛЕКТИВНУЮ БЕЗОПАСНОСТЬ В ЕВРОПЕ И ЕЕ УРОКИ (1933-1935 ГГ.) ………
2.1. Изменения во внешней политике СССР …………………..
2.2. Роль СССР в формировании системы коллективной безопасности……………………………………………………..
2.3. Коллективная безопасность и ее уроки……………………
ЗАКЛЮЧЕНИЕ …………………………………………………………
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ ………………………..

 

ВВЕДЕНИЕ

Постановка проблемы «белых пятен» в истории внешней поли­тики СССР весьма, актуальна. Ранее для советских исследований была характерна идеологизация подхода к проблемам внешней по­литики, диктовалась логикой «холодной войны», делившей мир на два лагеря — на «своих» и «чужих».

Признание неудач и ошибок в сфере дипломатии приравнивалось к переходу на враждебные классовые позиции, попыткам обелить политику другого лагеря, однозначно расценивающиеся как враждебные прогрессу.

Интересы взаимопонимания и доверия между народами, безусловно, требуют восстановления правды об истории их взаимоотношений в полном объеме, сколько бы неприятной она не была, заполнения «белых пятен» истории, возникших из-за стремления приукрасить собствен­ные действия, представить в чёрном свете акции других государств, считавшихся противниками.

В этом плане большой интерес представляет изучение совет­ской внешней политики в 30-е годы. Могла ли быть она последова­тельной в условиях сталинизма, утвердившегося в СССР в 30-е го­ды?

Необходим серьезный анализ событий тех лет, научное и все­стороннее изучение деятельности советской дипломатии, причин краха попыток предотвратить вторую мировую войну.

В связи с этим особый интерес представляет период с 1928 по 1935 годы, когда в Европе возник очаг войны, был реальный июле сохранить мир, но он был упущен.

В работе автор использовал подлинные  архивные  документы[1],

архивные материалы[2], монографии[3], статьи[4]. Кроме того, автор изучил учебники и учебные пособия, где затрагивалась и освещалась данная тема,

Важнейшим источником являются «Документы внешней политики СССР».  В них содержится большой документальный материал, в стро­гой последовательности включены официальные заявления правитель­ства СССР, выступления его уполномоченных в международных орга­нах, заявления представителям печати, тексты договоров, посла­ния, обращения, проекты соглашений, ноты по различным вопросам, многочисленная дипломатическая переписка и других документы.

Весь ход переговоров между СССР и Францией, а также рядом других европейских государств по вопросу создания системы коллек­тивной безопасности освещают документы, опубликованные в журна­лах «Международная жизнь» за 1963 г. Решающую роль в публикации этих документов сыграла хрущевская «оттепель», когда стало возможным изучать документы широкому кругу читателей.

Официальная переписка между правительствами Советского Союза и других держав, записи бесед между представителями СССР и зарубежных стран, донесения полпредов СССР широко представлены в подборке документов. Но публикация выдержана в духе «холодной» войны, сделан упор на показе лавирования и пассивности западных держав и подчеркнута настойчивость и последовательность советской дипломатии в борьбе за сохранение мира в Европе, т.е. публикация носит весьма конъюнктурный характер.

Большое значение для раскрытия темы имело использование

матемариалов ХПУ съезда ВКП(б)[5], в которых дан подробный анализ международного положения с точки зрения советского правительства,

Огромное значение для изучения данного периода, имели работы предводителей Советского государства. В работах В.И.Ленина[6], под­паивается миролюбивый характер внешней политики Республики Советов, стремление к экономическому сотрудничеству с зарубежными странами, а также формулировались принципы нового типа международных отношений.

Рассматривая работы И.В.Сталина[7], видно, как автор взял на себя монопольное право толкователя идей марксизма-ленинизма, беспринципно менял свои взгляды, чтобы избавиться от конкурентов и очистить себе путь к власти, При Сталине внешняя политика утратила открытость и последовательность, стала бескомпромиссной и агрессивной, что привело к утрате доверия к ней стороны зарубежных государств и обострению международной обстановки.

Очень важно также изучение работ Луначарского А.В.[8] , Литвинова М.М.[9], Молотова В.М.,[10] через которые можно рассмотреть эволюцию советской внешней политики от ленинского принципа мирного сосуществования до сталинской тайной дипломатии.

Довольно подробно изложен ход событий тех лет в «Истории внешней политики СССР»[11]. Работа богата документальным материалом, которые изложены в хронологическом порядке. Однако и здесь имеет место однобокое освещение роли СССР в борьбе за коллективную — ясность, не изложены негативные факты в деятельности советской дипломатии, которые,  бесспорно, имели место» Это и не удивительно, ибо книга была издана еще во время «ускорения» второй войны 80~х годов.

В «Истории дипломатии»[12] приводятся высказывания многих иностранных дипломатов и государственных деятелей, что придает особый интерес в чтении, но основные события показаны схематично.

Очень интересна работа известного французского историка Никола Верта «История советского государства. 1900-1991»[13]. Книга своей объективностью, отсутствием пропагандистских и идеологических клише, концептуальной подачек материала, без сомнения, привлечет внимание самых широких читательских кругов. Весьма справедливо, что эта книга рекомендовала Министерством просвещения РФ в качестве учебника для ВУЗов и школ.

В работе Загладина Н.В. «История успехов и неудач советской дипломатии»[14] раскрыта эволюция внешнеполитической концепции В.И.Ленина, взаимосвязь и взаимодействие Советского государства и Коминтерна, Показано, что режим личной власти И.В.Сталина административно-командная система приводили к непоследовательным   и противоречивым действиям СССР на международной арене.

Большой материал для размышлений дает книга «30-е годы: : взгляд  из сегодня»[15]. В книге помещены различные, порой дискуссионные точки зрения историков, философов, литературоведов, экономистов, деятелей церкви на проблемы социализма и духовной  атмосферы советского общества 30-40-х годов.

Крупный итальянский историк Джузеппе Боффа, специалист  по истории СССР в труде «История Советского Союза»[16] дает комплексный анализ истории Советского государства, раскрывает трудности становления Советской власти и вместе с тем показывает полную неприемлемость сталинской модели социализма. Однако следует отметить, что наряду с подробным анализом одних событий присутствуют весьма поверхностные суждения о других.

С огромным интересом автор работал над книгой «Накануне, 1931-1939»[17]. В ней помещены документы, извлечения из мемуаров советских и зарубежных деятелей, работ историков о развитии международных отношений в 1931-1939 годы, воспоминаний разведчиков о тех роковых годах, когда не удалось остановить сползание к войне. Воспроизводится большое количество документальных фотографий, среди которых немало редких.

Уроки и горький опыт суровой народной драмы, очищение общества от наследия сталинизма, попытка научно выяснить его природу, найти оптимальный путь развития — эти проблемы с различных сторон рассматривают авторы книга «Суровая драма народа»[18].

В работе Волкова СВ. и Емельянова Ю.В. «До и после секретных протоколов»[19]  излагается история международных отношении. В восточной Европе и внешней политики СССР в 20-30-е годы и особенно заключения советско-германских соглашений 1939 года. Оцениваются причины и пели развернутой рядом изданий компании вокруг договоров 30-х годов. Авторы стремятся объективно оценить события тех лет, предупредить читателей от шараханий из крайности в крайность и не увлекаться поголовным бичеванием советской дипломатии, не боясь обвинений в анахронизме.

Большое значение для понимания сущности современного мира имеет книга А.О.Чубарьяна. «Европейская идея в истории».[20] В ней рассматривается т проблема единства. Европы в ее многовековом хронологическом диапазоне, Автор убедительно, на богатом историческом материале раскрывает идею неделимости мира, в Европе и во всем мире.

Подобную же задачу ставили перед собой авторы другой работы – «От группировок — к общей Европе»[21]. Баковецкий О.Д. и Шейнин Э.Я. дают картину политических и экономических событий последних лет в странах Восточной Европы, краха командно-тоталитарной системы в них. Раскрываются многогранность и неоднозначность процессов создания единого рынка в западно-европейских странах. Показывается, как формируется качественно новый тип взаимоотношений между Восточной и Западной частями континента, создается общее экономическое пространство.

Из мемуарной литературы в работе использованы воспоминания бывшего посла СССР в Англии И.М.Майского[22]. Мемуары написаны богатым художественным языком, но они далеко выходят из рамок личных наблюдений автора. Использование им официальных докумен­тов деятельность в Англии дают довольно полную картину сношений руководителей СССР и Англии в то время.

Материалы периодической печати являются совершенно необходимыми для раскрытия темы. В журналах я газетах публикуются документы дипломатических переговоров, интересные комментарии , дастся глубокий анализ происходящих событий, высказываются различные взгляды и суждения.

Методологической основой для написания данной дипломной работы являлись научность, объективный и всесторонний анализ той внутренней и внешней политической ситуации, в которой оказался советский Союз в конце 20-х — середине 30-х годов, синтез различных источников и систем взглядов на события тех лет, диалектическая связь их с современным миром.

В работе делается попытка показать влияние внутреннего положения в СССР в 30-е годы на ее внешнеполитическое положение, взаимное недоверие неагрессивных государств, помешавшее им осуществить систему коллективной безопасности и вынести на этой основе урок для дипломатий современности.

Дипломная работа может быть использована в качестве дополнительного учебного пособия для школьников и студентов младших курсов.

Дипломная работа состоят из введения, двух глав  и охватывая период с 1928 по 1935 гг. и ограничиваясь европейским континентом.

Во введении автор дает обоснование темы, характеристику методологических основ исследования, историографию проблемы, характеристику источников и методов анализа, задачи работы.

В первой главе дается анализ причин установления тоталитаризма СССР, показывается влияние сталинизма на внешнюю политику СССР в 1928-1933 годы, воздействие идеологических догм на здравый смысл политиков.

Во второй главе показывается новый курс советской дипломатии, изменившейся под воздействием ряда факторов, лавирование руководителей Западных держав, рост взаимного недовольства и недоверия, послуживших основой «холодной войны», перелом в политике Советского Союза в середине 80-х годов, затрагиваются проблемы современных событий.

В заключение даются выводы дипломной работы.

 

Глава I. СССР И КОМИНТЕРН: КУРС НА МИРОВУЮ РЕВОЛЮЦИЮ (1928-1933 IT.)

• 1. Внутренняя политика СССР

Серьезный анализ внешней политики СССР невозможен без всестороннего рассмотрения внутреннего положения в стране, в там социально-психологической атмосфере. К.Маркс определил международные отношения как «вторичные, третичные, вообще производные, перенесенные элементы внутренних отношений»[23]. Поэтому правомерно будет прежде проанализировать обстановку.  Внутри СССР затем оценить ее влияние на внешнюю политику Советского государства.

На рубеже 20-30-х годов  в СССР  формируется система тоталитаризма. Важнейшим элементом этой системы в СССР стала партия- государство, объединявшее в качестве господствующей силы общества и государственный аппарат. На ХУШ съезде (1939 г.), говоря о кадрах партии, Сталин заявил: «Кадры партии — это командный состав партия, а так как наша партия состоит у власти — они являются также командным составом руководящих государственных органов»[24]. Эти слова, хотя еще и не было в советской Конституции статьи 6-ой «законодательно закрепившей руководящую роль партии в обществе, являлись воплощением сути и смысла командно-административной системы, в центре которой стоял партийный аппарат, который на всех ступенях иерархической лестницы воплощал волю верховного вождя»[25].

Вместе с тем нельзя не подчеркнуть, что «командно-административная система возникла вместе с созданием государственной централизованной системы планового хозяйства, управление которым одного центра было бы невозможным без жесткого ведомственного аппарата, объединяющие все производственные предприятия и устанавливающие волевым способом внутри- и межведомственные хозяйственные связи»[26]. В эту систему была завязана и партия, местные производственные ячейки и органы, которые несли всю полноту ответственности за результаты производственной деятельности промышленных и сельскохозяйственных предприятий обязаны были оперативно вмешиваться в их работу. В этой системе сложилось господствующее положение Коммунистичес­кий и одновременно бесправное и безответственное положение государственных и хозяйственных органов и общественных организаций.

Так сложилось партия-государство, в котором «реальной властью обладал партийно-советско-хозяйственный номенклатурный аппарат, управляемый всеми сторонами жизни общества»[27]. Трудящиеся же массы — рабочие, крестьяне — колхозники и интеллигенция — были на деле отчуждены от власти, ибо «демократические институты, провозглашенные Конституцией, выполняли роль «демократической ширмы», прикрывавшей авторитарный режим»[28].

Сталин претендовал на роль крупнейшего идеолога и единст­во интерпретатора марксистско-ленинского учения, «Сталинизм как идеология отличается крайним догматизмом, абсолютной непримиримостью к любым отклонениям  от  единственной, официальной и утвержденной точки зрения»[29].

Это касается толкования различных вопросов теория, решений партийных съездов и высказываний основоположников марксизма-ленинизма и конечно, выступлений и заявлений самого Сталина, Всякое инакомыслие в партии и обществе жестоко преследовалось и практически исключалось. Не только члены партия (для них это было. и партийной дисциплины в ее сталинской интерпретации), но беспартийные трудящиеся обязаны были, под страхом приобщения к категории «врагов народа» со всеми вытекающими из этого последствиями проявлять полный конформизм и согласие с общеустановленными  суждениями»[30].

Важнейшим, если не основным постулатом сталинской идеологии являлось признание непрерывного сохранения и обострения борьбы по мере укрепления и развития социализма как важнейшим внутри страны, так и на международной арене. Этот постулат «позволял поддерживать постоянную идеологию и политическую напряженность в обществе, направленную против малейших оттенков инакомыслия плюрализма мнений, самостоятельности суждений»[31].

Все подобные явления квалифицировались как идеологические диверсии, порожденные или «пережитками капитализма» в сознании людей, или «тлетворным влиянием Запада», объявлялись отклонениями, вернее уклонами от единственно верной линии партии. В любом случае эти явления подлежали решительному искоренению, а их носители объявлялись врагами марксизма-ленинизма, врагами социализма и, в конечном счете, «врагами народа».

Создание и  поддержание феномена «образа врага» было неотъемлемой частью сталинской идеологии. «Распространение в связи с этим подозрительности под видом бдительности, одобрения и поощрения доносительства неизбежно вело к возникновению синдрома всеобщему конформизму»[32]. Постоянно создавая «образ врага» на политическом фронте, уничтожая своих политических противников и соперников, Сталин добивался утверждения своего единовластие, равно как и всеобщего подчинения и покорности им режиму»[33]. Не следует, однако, думать, что все поголовно безропотно подчинились Сталину.  Еще в середине 20-х годов появились группы коммунистов, стремившихся если не допустить, то хотя бы  затормозить нарастающий процесс концентрации огромной власти в руках одного деятеля,[34] сплотить под знамена ленинизма большевистское ядро.

Реальную попытку разоблачить действия Сталина как антиленинские предприняла группа старых большевиков во главе с М.Н. Рютиным.[35] Он пишет обращение «Ко всем членам ВКП (б), ставшее платформой «Союза марксистов-ленинцев». В обращении отмечалось, что учение Маркса и Ленина фальсифицируется, а ЦК стал совещательным органом при «непогрешимой диктатуре»[36]. «Сталин за последние пять лет отсек и устранил от руководства самые лучшие, подлинные большевистские кадры партии. Установил в ВКП (б) и во всей стране свою личную диктатуру, с ленинизмом, встал на путь самого необузданного авантюризма и дикого личного произвола и поставил Советский Союз на край пропасти»[37] — отмечалось в Обращении. Но среди сил, боровшихся против единовластия, отсутствовало то единство, которое, для того, чтобы остановить нарастающее влияние и господство в партии одной личности. Кроме того, Сталин ловко лавировал в ходе борьбы за власть и проявлял при этом мастерство блоковом интриганстве. Он «использовал существующие противоречия между отдельными группами руководителей и их различные теоретические и практические подходы к решению задач»[38]. И он добился своего. Страну захлестнула волна славословия в адрес «любимого вождя», единственного продолжателя дела Маркса-Энгельса-Ленина. Множество честных и безвинных людей, заподозренных в нелояльности к сталинским идеям, было репрессировано. Погибли старые большевистские кадры (Бухарин, Зиновьев, Рыков, Каменев, Рютин, Сырцов и др.), видные ученые Вавилов, Ландау и др.) и многие другие. Страну окутала сеть ГУЛАГов — концентрационных лагерей «а-ля Сталин». В области экономики был взят курс на насильственную ломку НЭПа я возрождения тисков времен «военного коммунизма». И это не удивительно, НЭП ведь предполагала «многоукладность экономики, а значит допускающая и политический плюрализм, многопартийность»[39].

Сталин допустить не мог. Курс НЭПа был объявлен «возрождением капитализма», «отступлением от основ марксизма-ленинизма», то была явная ложь). «НЭПовская линия развития исторического действия была заблокирована идеями революционаристского, густо замешанными на дрожках тоталитарного политическая мышления»[40]. На долгие десятилетия в сфере экономики и общественно-политической жизни воцарился тотальный дух «силовой» альтернативы.

В таких условиях выполнение любого решения руководства страны, вернее Сталина и его окружения, превращалось в массовую компанию.

Это относится к индустриализации и коллективизации, •которые длились без учета экономических условий и закономерностей, игнорируя особенности развития тех или иных регионов страны. Руководители на местах стремились любой ценой «перевыполнить» задание партии, выслужиться перед вышестоящим начальством. Все это привело к  глубоким негативным экономическим, социальным, демографическим и др. последствиям.

Естественно, что такая социально-психологическая, экономическая, духовная обстановка внутри страны не могла не отразиться на
внешнеполитическом курсе Советского Союза».

• 2. Сталинизм и международные отношения

 

Как уже отмечалось, главным сталинским постулатом было обострение

классовой борьбы по мере развития социализма. Это невозможным конструктивный диалог с правительствами буржуазных государств. «Недоверие в отношении намерений Запада оказалось возведено в ранг государственной политики»[41]. Внедрение командно-администрантивных методов в сферу внешнеполитической де­ятельности «проявилось в противоречивом, не всегда последовательном характере дипломатической стратегии Советского государства, в ошибках и просчетах, допущенных в ходе практического осуществления внешнего курса страны»[42], а также в репрессиях, обрушившихся на работников внешнеполитических служб. Все это было отступлением от курса на мирное сосуществование государств с различным общественным строем. Первым законодательным актом Советской власти было принятие ленинского Декрета о мире. В нем содержался не  только призыв к воюющим странам заключить мир без аннексий и контрибуций, но и формировались принципы нового типа отношений, основанных на взаимном уважении прав всех государств и народов.

Идею Ленина о том, что «следуя курсом НЭПа, активного вовлечения Советского государства, в систему международного разделения труда, политического диалога с буржуазно-пацифистскими и социал-реформистскими правительствами стран Запада, можно при- новые качества мировому развитию в целом, начать борьбу за демократизацию международных отношений, руководители РКП(б) не поняли и не приняли»[43]. Был взят курс на «мировую революцию и на борьбу за свержение существующего строя в других странах  что очень затруднило диалог с западными дипломатиями.

В связи с этим усилилась взаимосвязь и взаимодействие советской вешней политики с Коммунистическим Интернационалом. В 20-х годах шла борьба приоритетов во внешней политике СССР. Так, признание второстепенности решения созидательных задач в СССР, которые имеют перспективы без поддержки мировой революции, бы значение Коминтерна, как партии именно мировой революции, обеспечило бы Зиновьеву как Председателю Исполкома Ко­минтерна бесспорное положение лидера всего мирового коммунистического движения. И наоборот, повышение значимости строительства нового общества в СССР как самостоятельном задачи, имеющей приоритетное выступающей условием успеха деятельности зарубежных секции Коминтерна, ставила бы на первый план РКП(б) и ее  Секретаря – Сталина.

В работах Сталина все чаще отвергались завышенные оценки перспектив революционного движение на Западе. Неуклонно усиливается акцент на мысли о возможности построения социализма в одной стране. Ориентация на строительство социализма в одной стране, доказывал Сталин, «не  есть проявление национальной ограниченности, а напротив, это решение интернациональной задачи, отвечающей интересам международной пролетарского движения, укрепляющей его основную базу»[44].

Итогом  сталинской политики стало «постепенное подчинение интересов  мировой революции национальным интересам СССР, превращение Секции Интернационала из силы, борющейся за революционное  ниспровержение капитализма, в орудие защиты «советской крепости», слепо следующее за зигзагами дипломатии Кремля»[45]. Сам Сталин был весьма  невысокого мнения о возможностях Коминтерна. На одном  заседаний Политбюро он заявил: «Кто они, эти люди из Коминтерна? Ничего больше, как наймиты, живущие за наш  счет. И через 90 лет они не смогут сделать нигде ни одной революции»[46].

Фразеология о том, что СССР есть «база» и «рычаг» мировой_; разительно контрастировала с «той осторожностью и осмотрительностью в риторике, к которой в начале 20-х годов призывал Ленин»[47].

Противники нормализации отношений с СССР, «мыслящие категориями антисоветского крестового похода», получали возможность доказывать, что «никаких стабильных дипломатических или торговых связей со страной, правящая партия которой провозглашает поддержку силам, выступающим за насильственное свержение строя, существующего в других государствах, быть не может»[48].

Конечно, НКИД, советские дипломаты за рубежом неоднократно выступали с заявлениями и опровержениями, доказывая, что Советское государство не занимается организацией заговоров против правительства других стран. Но и правительствам Запада, и общественности было,  ясно, что, хотя аппарат НКВД и не несет ответственность за деятельность Коминтерна, «противопоставление государственной и  партийной политики по крайней мере несерьезно»[49].

Чтобы получить известную свободу рук в поддержке зарубежных революционных движений. Советскому Союзу надо было использовать межимпериалистические трения, что в конечном счете привело поддержке германского империализма, содействию ему в подготовке к реализации реваншистских планов. Фактическое содействие оказывалось и на идеологическом уровне.

«Советская дипломатия, равно как и Коминтерн, не скрывала своего отрицательного отношения к Версальскому договору, что создавало известную общность ее позиций с реваншистами в Германии, включая и националистов»[50].

До конца 1933 года, поставил во главу угла борьбу социал-демократией, Коминтерн и советское руководство закрывали глаза на стремительно возрастающую опасность германского национализма и фашизма.

«В представлении Москвы усиление усилие Германии, символизирующее жизненную силу фашизма, было направлено против Великобритании и Франции и являлось позитивным фактором в развитии международных отношений, так как способствовало обострению противоречий между ведущими капиталистическими державами»[51]. Это способствовало эскалации отношений с Западом, что дало возможность говорить о надвигающейся угрозе войны, об укреплений партийных рядов.

На объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 1 августа 1927г, Сталин заявил: «Товарищи! Перед нами имеются две опасности:  опасность войны, которая превратилась в угрозу войны и опасность перерождения некоторых звеньев нашей партии. Идя на подготовку обороны, мы должны создать железную дисциплину нашей партии. Без этой дисциплины оборона невозможна. Мы должны обуздать всех тех, кто дезорганизует нашу партию»[52]. Это выступление прозвучало прелюдией к окончательному разгрому противников Сталина. Сталин использовал угрозу войны как инструмент укрепления своей власти над партией и Коминтерном. Однако существовала ли такая угроза в действительности? Эта проблема достаточно спорная.

При всей сложности взаимоотношений Советского Союза, с другими странами вряд ли мы можем обнаружить серьезные доказательства готовившейся широкомасштабной интервенции со стороны капиталистического мира против СССР. «Настороженность,  социальное неприятие, и откровенная враждебность по прежнему были неотъемлемыми  чертами позиций и действий со стороны значительной части правящих кругов западных держав»[53]. Но ведь это имело место и раньше — во время «полосы признаний».

С конца 20-х годов тезис о непосредственной угрозе СССР прочно вошел во все партийные и государственные документы самого высокого ранга.

Сталин, начиная с 1928 года, толкал страну к насильственной ломке НЭПА, к ускорению индустриализации с помощью административно-командного нажима, став на путь «подхлестывания» страны. Внедрения тезиса об усилении непосредственной угрозы СССР со стороны Запада нужно было с тем, чтобы:

1) Опираясь на него, обосновать необходимость сверхускоренной индустриализации и коллективизации, «во имя безопасности и
выживания страны»[54].

2) «Закрутить  гайки» внутри страны с тем, чтобы, играя на чувствах естественного патриотизма населения, создать такую общественно-
политическую обстановку в стране, когда любое несогласие или отклонение рассматривалось бы как контрреволюционные происки «льющие воду на мельницу классовых врагов»[55].

3) Персонально Сталину убрать конкурентов и установить режим личной власти.

4) Партийно-чиновничьему аппарату закрепить свое господствующее в обществе и государстве, отбросив всякие игры в демократию»[56].

В докладах Сталина обрисованы концепции и идеи, суть которых состояли в том, что «столкновение двух систем неизбежно, предопределено сомой историей»[57].  Отсюда вытекало, — невзирая ни на что, главные задачи советской внешней политики:

— обезопасить  страну (то есть, укоренившийся в ней партийно-чиновничий аппарат);

— всеми способами способствовать мировой революции[58].

Тем самым снималась даже сама постановка вопроса о налаживании долговременных связей с буржуазными странами. «Сталинизм во внешней политике исключает компромиссы с учетом не только Пересов СССР, но и интересов другой стороны»[59]. А без этого не может осуществляться процесс налаживания и поддержания межгосударственных связей. Умение идти на  компромиссы как и составляет суть ленинской политики мирного сосуществования с различным общественным строем.

Никто из крупнейших политических деятелей Запада и не помышлял об интервенции на СССР. Вспомним, в 1929-1933гг. западный мир постиг  сильнейший экономический кризис. В условиях спада производства, роста забастовочного движения, интервенция на СССР была равносильна самоубийству. В СССР мировой кризис расценили как  преддверие мировой революции, что и послужило причиной всплеска экстремизма во внешней политике СССР.

Правительства западных стрел в большинстве своем ориентировалась
на политические решения спорных вопросов. Так, в августе 1928 года в Париже был подписан пакт Бриана-Келлога, по которому ведущие державы заявили об отказе от войны в качестве орудия национальной политики, приняли на себя обязательство решения конфликтов мирными  средствами[60].

Подобное обязательство принималось впервые  в истории. Его значение было особенно велико в того, что к пакту присоединились США, до этого не принимавшие на себя никаких обязательств, не участвовавшие в Лиге наций.

Правительство СССР согласилось присоединиться к пакту. По настоянию СССР «условия пакта, в отношении с соседними: странами признаны действующими в кратчайшие сроки»[61].

Этот шаг мог бы стать началом нового диалога Советского государства с новыми странами Запада, укрепить политические механизмы предотвращения войны. Но все было перечеркнуто декларациями Коминтерна и заявлениями Сталина. VI конгресс Коминтерна по  проводу  пакта Бриана-Келлога  принял резолюцию, в которой говорилось:

«…Пролетариат Советского Союза не предается иллюзиям о возможности и прочного мира с империалистами. Он знает, что нападение империализма на Советскую власть неизбежно, что в процессе мировой   пролетарской революции неизбежны и необходимы войны пролетарских государств с буржуазными, войны за освобождение мира от  капитализма»[62].

На XVI съезде ВКП(Б) Сталин заявил, что «война нужна империалистам, как единственное средство передела мира»[63]. Это было прямым отходом от позиции Ленина, который говорил о том, что: «… в эпоху империализма происходит смена, мирных форм борьбы за рынки, причем ни та, ни другая не решает противоречий»[64].

Подомные оценки создавали впечатление, что для политического  руководства СССР «приоритетными являются связи по линии Коминтерна, а  диалог  с буржуазными государствами расценивается как вынужденный обстоятельствами, не обязывающий к строгому соблюдению принятых  международных обязательств»[65].

Однако, продолжая нагнетать атмосферу «осажденной крепости» и играть на существовавших противоречиях между великими державами не допустить с тем, чтобы не допустить создания их единого фронта против СССР, советские руководители прекрасно сознавали, что Советскому Союзу необходимо всеми способами избегать любых конфликтов и провокаций, поскольку «страна переживала период глубочайших экономических и социальных потрясений и были ими на какое-то время ослаблена»[66].

Поэтому одновременно с преимущественным развитием отношений с Германией советская дипломатия направила свои усилия на расширение отношений с другими государствами, надеясь на увеличение торгового обмена с ними, необходимого для выполнения планов экономического строительства и обеспечения безопасности  страны.

9 февраля 1929 года СССР расширил сферу действия пакта Бериана-Келлога о всеобщем отказе от войны[67]. Было подписано соглашение известное как «Протокол Литвинова» с Латвией, Эстонией, Польшей, Румынией, а немного позже с Литвой, Турцией, Персией[68], предусматривавшие отказ от применения силы в урегулировании территориальных споров между государствами. В октябре 1929 г. были восстановлены отношения с Великобританией, где пост премьер-министра вновь занял Макдональд[69].

Начиная с 1931 года советская дипломатическая деятельность стала более активной. Внутренние проблемы побуждали Советский Союз  уделять  большое внимание упрочению своего внешнеполитического положения. В то же время и пережившие экономический кризис индустриальной страны проявляли все больший интерес к улучшений отношений с Советским Союзом, который рассматривался ими как «огромный потенциальный рынок»[70].

Начатые в 1931 году с рядом стран переговоры шли, однако, с большим трудом. Тем не  менее уже в 1932 году СССР начал пожинать плоды своих дипломатических условий, подписав серию пактов о ненападении: с Финляндии (21 января), с Латвией (5 февраля), с Эстонией (4 мая)[71].

После долгих колебаний 29 ноября 1932 года французское правительство во главе с Эррио подписало советско-французское соглашение о ненападении[72], рассчитывая таким образом «нейтрализовать возможные последствия дальнейшего сближения между СССР и Германией»[73].

Советские дипломатические ухищрения отражали сложность непрерывно  обострявшейся международной ситуация, в которой все большую роль играла агрессивная и динамичная политика двух держав Германии и Японии. 10 декабря 1932 года в Женеве состоялось  совещание глав пяти государств: Англии, Франции, Италии, США, Германии[74].

За Германией признано право равенства в вооружениях. Это был  важный шаг на пути к развязыванию войны. «Установленный Версальским договором европейский порядок беззастенчиво каждый день с тех пор, как Германия осуществила перевооружение своей армии»[75]. Лига наций демонстрировала свою полную беспомощность. Свирепствовал экономический кризис, Казалось, Что рост напряженности в мире вот-вот приведет к возникновению широкомасштабных международных конфликтов.

Однако такое столь долгожданное советским руководством бытии на деле оказалось в конечном счете неблагоприятным  угрожающим для СССР. Вместо того, чтобы способствовать  подъему революционных движений в развитых странах и распространению  коммунизма, кризис привел к приходу к власти фашистов. «Обострение межимпериалистических противоречий» не усилило «родину социализма», но привело к развитию милитаристской, реваншистской и националистической идеологии в Германии и Японии»[76], Фашизм в Германии открыто провозглашал идеи реванша декларировал свою враждебность к Коминтерну и СССР. Гитлер заявил: «Мы возобновляем движение в том  направлении, в котором  оно было приостановлено шесть веков тому назад. Мы… устремляем свои взоры на земля на Востоке.  Когда мы говорим о новых землях в Европе, мы имеем в виду прежде всего Россию  и граничащие с ней государства»[77]. В 1932-1933 годах угроза войны приобретать реальные очертания.

В этих условиях явно назрели предпосылки для отказа от иллюзий, идеологизированного восприятия реальных процессов, происходящих в  мире. «Во второй половине 1933 года советские руководители вынуждены отказаться от принятой еще в 1919-1920 гг. аксиомы советской внешней политики, в соответствии с которой всякое усиление международной напряженности было только на руку СССР, а всякий элемент международной политической стабильности имел негативное для Советского Союза значение»[78].

Глава.2. БОРЬБА СССР ЗА КОЛЛЕКТИВНУЮ БЕЗОПАСНОСТЬ В ЕВРОПЕ И ЕЕ УРОКИ (1933-1935 гг.)

• 1. Изменения во внешней политике СССР.

Новый анализ ситуации был сделан 29 декабря 1933 года в выступлении  народного  комиссара иностранных дел М.М.Литвинова, ГС СССР 6-го созыва. В этом выступлении прежде всего был  тезис о связи капитализма и войны. Не отрицая что,  природа империализма таит в себе опасность войн, Литвинов отметил, что «не все капиталистические государства во всякое время или всегда с одинаковой силой хотят войны. Любое, самое империалистическое государство после поражения в войне, при неблагоприятном для него соотношении сил на международной арене, при насыщении победами и завоеваниями, из-за внутренних  неурядиц  может стать глубоко пацифистским»[79].

Как заявил далее Литвинов, после первой мировой войны, «весь капиталистический  мир стал на время пацифистским»[80], наступила «буржуазного пацифизма и пацифистской дипломатии», ориентированной на мирное решение спорных вопросов. Косвенно констатация этого факта означала, что все декларации «Об угрозе войны», которые делались ранее, не имели под собой почвы. Безосновательными были признаны обвинения по адресу пацифизма в том, что это ширма для подготовки новых войн, обман народов.

Как отметил Литвинов, согласно воззрениям фашистских сил, «любая форма пацифизма, стремления к международному миру, объявляются воплощением всех смертных грехов, предательством идеалов человечества»[81].  Конечно, не к лицу было бы ВКП(б) и Коминтерну проведение  пропагандистской линии,  смыкающейся с национал-социалистской.

Наконец произошел отказ от восприятия капиталистического мира как однозначно реакционного, враждебного СССР. Литвинов группы государств.

Во-первых, это страны, которые «либо уже заменили дипломатию военными операциями, либо, будучи к этому неподготовленными, собираются это делать в недалеком будущем»[82].

Во-вторых, были выделены государства, имеющие противоречия государствами, которые, однако, не достигли такой степени  остроты, «чтобы войны считалась актуальной»[83]. В-третьих, он отметил, что есть «и такие буржуазные государства – и их немало, — которые на ближайший отрезок времени заинтересованы мира и готовы направить свою политику в сторону защиты этого мира»[84].

Основной вывод из анализа международной обстановки, проведенного состоял в том, что интересы СССР требуют не просто поддержания состояния  «не войны» с капиталистическими странами, развития торговли, но и сближения (!) с теми из них, которые «дают доказательства своего искреннего стремления к сохранению  мира»[85].

Причем речь шла не только о переходе к новому этапу межгосударственных отношений». Как считал Литвинов, «само собой напрашивается идея объединения огромной массы человечества в целях воспрепятствовать ничтожному меньшинству, нарушить его волю к миру», сотрудничества «для защиты всех тех, кто не заинтересован в нарушении мира, дабы никому  неповадно было покушаться на мир»[86].

Идеи, высказанные Литвиновым, не были плодом кабинетных  раздумий. Они отразили, опыт, накопленный советской  дипломатией в начале 30-х годов. В 1932 году были подписаны договоры о не нападении между СССР и Францией, СССР и Польшей[87]. В 1933 году предложенный СССР проект конвенции об определении нападающей, (об определении агрессии) был одобрен специальной подкомиссией конференции по разоружению в Женеве. Проект содержал слeдующие принципы:

-агрессором считается то государство, если оно объявило войну другому государству;

-если его войска даже без объявления войны вторгнутся на территорию другого государства;

-установит морскую блокаду берегов и портов другой страны[88].

Кроме того, в конвенции говорилось: «…никакие соображения  политического, стратегического или экономического порядка, мление к эксплуатации естественных богатств другого государства, или получение других привилегий, ни ссылка на значительные вложения капитала или другие особые интересы, ни отрицания за ней отличительных признаков государства, не могут служить оправданием нападения».  Конвенция признавала за государством, подвергшимся нападению, « право принятия ответных мер».

Это конвенция  была подписана большинством граничивших с Советским Союзом государств. Мировая общественность оценила конвенцию «Хартию свободы народов»[89].

Наконец в 1933 году были установлены дипломатические отношения между СССР и США. 21 октября 1933 года президент Рузвельт обратился к правительству СССР с посланием, в котором говорилось: Я считал желательным сделать попытку покончить с теперешними нормальными отношениями между 125 миллионным населением Соединенных Штатов и 160 миллионным населением России, Достойно сожаления, что эти два. великих народа… находятся теперь без практического метода … сношения друг с другом»[90].

В ответном послании Председатель ЩИК СССР М.И.Калинин писал: «…Позволю себе высказать еще мнение, что ненормальное е неблагоприятно отражается не только на интересах заинтересованных двух государств, но и на общем международном положении увеличивая элементы беспокойства, усложняя процесс упрочения всеобщего мира и поощряя силы, направленные к разрушению этого мира»[91].

Советское правительство охотно приняло предложение Рузвельта, уполномочив вести переговоры о нормализации отношений между США наркома иностранных дел М.М.Литвинова. Переговоры закончились 16 ноября 1933 года обменом письмами между Рузвельтом и Литвиновым, свидетельствующими об установлении дипломатических отношений между  Советским Союзом и США[92]. Однако впоследствии дипломатические отношения между СССР и США не получили дальнейшего развития из-за, вопроса о долгах карского и Временного правительств.

Поворот во внешней политике СССР — от нагнетания атмосферы «осажденной крепости» — до активного диалога с западными странами можно объяснить, если рассмотреть международную обстановку тех годов объективно, непредвзято.

«Германия и Япония откровенно стремились к переделу мира. Их правящие круги, не исключая возможности использования поли­тических средств, исходили из того, что война наиболее быстро: эффективно позволит им сокрушить всех потенциальных и реальныx конкурентов»[93]. Гитлер говорил: — «Нам нужна Европа и ее колонии. Не провинции, а геополитические категории, не национальные меньшинства, а континенты, не поражение, а уничтожение противника_, не союзники, а сателлиты, не перемещение границ, а перетасовка государств всего земного шара, не мирный договор, а смертный приговор — такими должны быть цели великой войны»[94].

Вопрос состоял лишь в том, в какие сроки и в каком направлении двинется машина агрессии, если миролюбивые страны не противопоставят ей превосходящую мощь. Последние — к числу которых тот момент могли быть отнесены СССР, Англия, Франция, США (хотя уровень вовлеченности Соединенных Штатов в европейские дела был невысок) — имели не во всем совпадающие интересы. Эти интересы определялись не столько стремлением обуздать агрессию, сколько стремлением избежать сопряженных с действиями Германии и Японии  опасностей для себя, которые, естественно, в Москве, Лондоне и Париже понимались неодинаково.

Англия, Франция, США, безусловно, не были заинтересованы в войне. Рост экспансионизма Германии, Японии, Италии угрожал в первую очередь их интересам. «Стремление защитить свои интересы политическими средствами было в правящих кругах стран, победивших в первой мировой войне, очень сильно»[95]. Немалую роль играли здесь опыт первой мировой войны, понимание того, что война, чревата непредсказуемыми последствиями для международной стабильности, «сфер влияния», колониальных держав. Сказывались опасения, что «занятие жесткой позиции в отношении нарастающих претензий гитлеровской Германии приведет к падению установившегося в этой стране режима и откроет путь к власти коммунистам»[96]. Советская Германия, входящая в состав СССР (согласно установкам Коминтерна 20-х годов), воспринималась правительствами Запада как большая угрозе, чем фашизм. Эти правительства «предпочли серьезному диалогу с СССР политику «кнута и пряника» в отношении «милитаристки ориентированных режимов»[97]. С одной стороны, не исключались уступки экспансии, проведение линии на «умиротворение» агрессора. Данная линия строилась на иллюзии, что удовлетворив стремление гитлеровского режима к объединению всех немцев под «одной крышей», поделившись с Германией, Японией, Италией «сферами влияния», страны Запада смогут предотвратить войну. С другой стороны, в отношении Берлина, Рима и Токио проводилась политика «кнута», запугивания их возможностью сближения Англии, Франции и США с СССР.

Для советского руководства «наиболее опасной и неблагоприятной перспективой было бы возникновение ситуации, при которой  страны, вставшие на путь экспансии, обратили бы острие агрессии против СССР при нейтралитете или даже косвенной поддержке Анг­лии, Франции, США»[98].  Избежать такой опасности можно было либо при возникновении военного конфликта, между Германией и ее за­падными соседями при нейтралитете СССР, либо при условии создании системы коллективной безопасности, т.е. военного союза стран, не заинтересованных в войне.

В Советском Союзе шли сложные процессы. Сталинский террор набирал обороты. «Уже в 1932-1933 годах было арестовано от 1,5млн. до 2млн. человек»[99]. Шел процесс «выселения так называемых «классово чуждых элементов» в отдельные районы — это семьи  интеллигенции с дореволюционным стажем, «бывших дворян, купцов, капиталистов, чиновников»[100]. Кроме того, в это же время на страну обрушился страшный голод, что вызвало рост недовольства среди крестьянства — основного призывного контингента на случай войны. Для Советского Союза «вступление в войну означало бы подлинную катастрофу»[101]. Поэтому СССР взял курс на создание в Европе системы коллективной безопасности.

• 2. Роль СССР в формировании системы коллективной безопасности.

 

Следуя своему новому курсу во внешней политике, 29 декабря 1933 года Советское правительство выдвинуло свой план созда­ния системы коллективной безопасности. В нем предполагалось осуществить следующие мероприятия:

1) СССР согласен на известных условиях вступить в Лигу наций.

• СССР не возражает против того, чтобы в рамках лиги наций
  заключить региональное соглашение о взаимной защите от агрессии
  со стороны Германии.
• СССР согласен на участие в этом соглашении Бельгии, Франции, Чехословакии, Польши, Литвы, Латвии, Эстонии и Финляндии
  или некоторых из них, но с обязательным участием Франции и Польши»
• Переговоры об уточнении обязательств будущей конвенции
  о взаимной защите могут начаться по представлении Францией, яв­ляющейся инициатором всего дела, проекта соглашения.
• Независимо от обязательств по соглашению о взаимной за­щите участники соглашения должны обязаться оказывать друг другу
  дипломатическую, моральную, и, по возможности, материальную помощь
  в случае военного нападения, не предусмотренного самим соглашением»[102].

В январе 1934 года Германия и Япония уходят из Лиги наций». 26 января 1934 года Германия заключила договор о ненападении с Польшей. Это было серьезным ударом по зарождающейся идее коллек­тивной безопасности. Было ясно, что Гитлер рано или поздно нападет на Польшу, разорвав договор. Следовательно, под угрозой оказывались центрально-европейские и прибалтийские государства». Гитлер говорил в кругу приближенных; «Все соглашения с Польшей носят временный характер. Путь на Восток и в Центральную Европу свободен»[103].

Становилось все более очевидным, что »антибольшевизм Гит­лера был не только фактором идеологии и пропаганды, но и действительно составлял основу его внешней политики»[104], Угроза войны заставляет советское руководство сделать «реверанс» в сторону лиги наций. Ранее Лига наций рассматривалась Советским Союзом как новый штаб контрреволюции типа «Верховного Совета Антанты». Ослабление веры в близость мировой революции пролетариата с од­ной стороны, а с другой — возникновение положения, когда в Лиге наций остались лишь страны, которые не ставили себе целей пере­делов мира, побудили руководство СССР изменить отношение к Лиге наций»[105]. Сталин в интервью газете «Нью-Йорк таймс» заявил, что «несмотря на уход из Лиги наций Германии и Японии, или может быть, именно поэтому она может оказаться неким бугорком на пути к тому, чтобы хотя бы несколько затруднить дело войны и облег­чить в некоторой степени дело мира», соответственно СССР «не против Лиги». «Да, если таков будет ход событий, мы поддержим Лигу наций, несмотря на ее колоссальные недостатки»[106].

Инициативу приглашения Советского Союза в Лигу наций проя­вила Франция, вернее её министр иностранных дел Луи-Барту. Это был дальновидный политик, реально оценивающий международную обстановку в Европе. «Об этом адвокате, литераторе, историке, «бессмертном» члене Французской Академии, о политике, семнад­цать раз занимавшем министерские посты, премьеры говорили: «Иметь его в составе своего кабинета опасно, не иметь — тра­гично». Его колоритная личность затмевала, иных глав правительств. Почтенный возраст вроде и не давал о себе знать. Барту постоянно держался в форме, ежедневно вставал в пять утра, принимал холод­ную ванну, делал зарядку и в шесть тридцать садился за рабочий стол. Старик, казалось, был неуязвим для врагов и соперников. Он никогда не оглядывался назад, прошлое интересовало его как материал для историка. Как политик он смотрел только вперед. Он никогда не шел против фактов, перед ними он преклонялся. У Луи Барту было кредо: в политике всегда надо искать соглашения принципов и примирения интересов»[107].

На запрос Франции НКВД заявил, что «СССР готов теперь же осуществить вступление в Лигу наций в случае получения от нее соответствующего приглашения и обеспечения СССР постоянного места в Совете Лиги»[108].

15 сентября 1934 года Советское правительство получило телеграмму, в которой указывалось, что «миссия поддержания и организации мира, составляющая основные задачи Лиги наций, тре­бует сотрудничества всей совокупности государств и поэтому Совет­ский Союз приглашается вступить в Лигу наций и принести им свое ценное сотрудничество»[109].

В своем ответе на это приглашение Советское правительство, «ставящее организацию и укрепление мира основной задачей своей внешней политики и никогда не остававшееся глухим к предложениям международного сотрудничества в интересах мира, готово внять полученному обращению и стать членом Лиги наций, заняв в ней подобающее ему место»[110].

18 апреля 1934 года общее собрание Лиги (тридцатью голо­сами против трех при семи воздержавшихся) постановило принять СССР в Лигу и включить его представителя в Совет Лиги в качестве «постоянного члена»[111]. Это означало его формальное возвращение в качестве великой державы в международное сообщество, из которо­го он был исключен шестнадцатью годами раньше. Принципиально важно, что «СССР возвращался в Лигу наций на своих собственных условиях: все споры, и прежде всего по поводу царских долгов,  были решены в его пользу»[112].

Вступив в Лигу наций, Советский Союз использовал ее трибу­ну для расширения идей создания системы коллективной безопасно­сти. «Ныне война должна представляться грозной опасностью завт­рашнего дня», — говорил М.М.Литвинов на заседании Лиги, — «Мир и безопасность не могут быть организованы на зыбкой почве сло­весных обещаний и деклараций. Перед нами стоит задача предупре­дить войну более эффективными средствами… При современном сложном переплете политических и экономических интересов ни одна… война не может быть локализована»[113]. «Пора признать, но нет безопасности лишь в собственном мире и спокойствии, коли не обеспечен мир соседей — близких и дальних. Мир не может быть обеспечен лишь субъективными высказываниями и декларациями тех или иных государственных людей. Мир должен быть организован и может быть организован в результате коллективных уси­лий ж коллективных материальных гарантий»[114]. Эту, коллективную организацию мира, СССР видел в региональных пактах взаимопомощи.

Позиция СССР объективно наиболее отвечала интересам фракции. И это не удивительно. Оголтелая пропаганда германских нацистов, призывавших к реваншу, вызвала серьезную тревогу во Франции, являвшейся ближайшим соседом Германии и не раз испытывавшей на себе силу германской, военной машины. Положение Франции еще более усложнилось и тем, что итальянский фашистский диктатор Муссолини объявил о своем стремлении установить безраздельное господство Италии в бассейне Средиземного моря. Недаром Муссолини называл Средиземное море «Маре нострум» («наше море»)[115].

Итак, позициям Франции угрожали две политические державы -Германия и Италия. Но наиболее серьезная угроза исходила от Германии. Поэтому в Париже стали серьезно думать о том, как обезопасить страну от возможной немецко-фашистской агрессии. Легче это было сделать с Советским Союзом, который к 1933-1934 годам обладал серьезным военно-экономическим потенциалом. Важ­ное значение сближения с СССР для безопасности Франция понима­ли такие видные французские политические деятели, как Ж.Поль-Боyyур, Э.Эррио, Л.Барту, П.Кот и другие.

Осенью 1933 года, после того, как Германия стала открыто вооружаться и заявлять о своих территориальных притязаниях, Поль-Боннур стал искать пути сближения с СССР… 31 октября 1933 года в беседе с М.Литвиновым он предложил дополнить советско-французский пакт о ненападения пактом о взаимной помощи[116].

Он заявил: «Необходимо для СССР и Франции подумать о контрме­рах в связи с вооружением и подготовкой фашистской Германия к войне»[117].

Советское правительство, заинтересованное в предотвращении гитлеровской агрессии  и создания «единого Фронта империалис­тических государств против СССР», положительно отнеслось к этой идее Поль-Боннура,  но считало, что решение вопроса о бе­зопасности следовало бы искать на более широкой основе. В таком договоре, по мнению СССР, могли бы принять участие СССР, Франция,  Бельгия, Чехословакия, Польша, Литва, Латвия, Эстония и Финляндия, т.е. государства Восточной Европы,  заинтересованные в предотвращения агрессии[118]. Так было положено начало перегово­рам о Восточном региональном пакте.

Советские предложения,  в отличие от Локарнских соглашений 1925 года, имевших целью обеспечение безопасности одних запад­ных государств и открытых к нарушениям границ стран Востока и СССР, исходили из необходимости защиты безопасности всех евро­пейских государств,  как на Востоке,  так и на Западе.  «Они имели своей целью поставить Германию перед угрозой в случае агрессии войны на два фронта»[119], далее заключение такого пакта укрепило бы положение СССР в Европе и облегчило бы ситуацию на Дальнем Востоке.

Поль-Боннур одобрительно отнесся к идее заключения такого  пакта и далее взялся составить проект соответствующего договора.  Однако в переговоры внезапно вмешались весьма влиятельные антисоветские и прогерманские силы,  стараниями которых в ущерб национальным интересам Франции советско-французские переговоры о пакте были приостановлены, а вместе с ним было заморожено и дело сближения Франции и СССР.

В феврале 1934 года во Франция к власти пришло новое пра­вительство, в котором пост министра иностранных дел получил Луи Барту. 20 апреля 1934 года Барту сообщил, что правительст­во поручило ему продолжать переговоры с СССР по вопросу о пак­те на базе предложении Поль-Боннура[120].

В начале мая 1934 года Барту предложил конкретный план осуществления коллективной безопасности» Проект Восточного регионального пакта предполагал заключение двух соглашений о взаимопомощи, связанных между собой в единую систему. С одной сто­роны, заключался пакт между Польшей, Чехословакией, Германией, прибалтийскими государствами, согласно которому страны гаранти­ровали бы нерушимость границ и обязывались оказывать помощь то­му из участников пакта, который подвергнется нападению; с дру­гой стороны — франко-советский пакт о взаимопомощи. Франция ста­новилась благодаря этому гарантом Восточного пакта, а Советский Союз — гарантом Локарнских соглашений, подобно Великобритании и Италии[121], Тем самым Докаряские соглашения 1925 года утратили бы свое антисоветское острие.

Новое в пакте Барту было то, что в него включалась Герма­ния, что «устраняло бы упрек в «окружении Германии», и из пак­та исключалась Франция, которая, однако, заключала с СССР отдельный пакт»[122].

Советское правительство немедленно известило Францию о своем согласии принять Французские предложения о коллективной безопасности,  считая,  однако, что «Восточный пакт…  отнюдь не программой-максимум,  а наоборот, минимум,  не подлежащим сокра­щению»[123].

В мае-августе 1934 года Чехословакия, Эстония, Латвия, Литва заявили «о своем благожелательном отношении к идее Вос­точного пакта…  оставляя    за собой право по получения проекта внести необходимые поправки и дополнения»[124].

27 июня 1934 года проект Восточного пакта французское правительство передало англичанам. Англия, имевшая большое влия­ние на Германию, Италию и Польшу, в отношении Восточного пакта заняла неясную позицию. Альянс Париж-Москва выводил Англию из большой игры. Поэтому министр иностранных дел Англии Саймон пошел на манёвр: он увязал вопрос о Восточном пакте с вопросом о праве Германии на равенство в вооружениях. «Германия — заме­тил Саймон, — хочет лишь равенства в вооружениях, и это ее право. Дать ей реализовать это право — первое условие одобрения пакта. Второе наше условие — гарантия СССР и Франции должны распространяться на Германию. Иными словами, Германия должна стать участницей франко-русского пакта о взаимопомощи»[125]. Сво­ими условиями Англия убила двух зайцев — удовлетворяла требо­вания Гитлера о праве на вооружение Германии и ставила под вопрос как Восточный пакт, так и франко-советский военный союз. Ведь было совершенно ясно, что Гитлер не согласится участво­вать в пакте. «Главная причина такой политики английского пра­вительства — враждебность консерваторов к СССР, Восточный пакт сильно укрепил бы позиции СССР. Кроме того, Англия никогда не любила слишком сильной Франции. «Послевоенная Франция переросла свои естественные размеры»[126]. Могущество Франции покоилось на разоружении Германии и на собственной военной силе и на систе­ме Французских военных союзов в Европе. Англия же,  следуя сво­ей теории равновесия сил на континенте, все время старалась поддерживать и укреплять Германию.  «Германия быстро вооружает­ся, и уже одно это подрывает позиции Франции.  Отношения между Францией и Польшей испорчены — это тоже ослабляет Париж. Англи­чане предпочитают видеть Францию изолированной от всех, особен­но от СССР. Тогда, учитывая усиление Германии, Франция стала бы совсем ручной и пошла бы на поводу у Лондона. Для Франция это означало бы отказ от роли мировой державы. Восточный же пакт сцементировал бы все французские связи на Востоке и спо­собствовал бы ее укреплению. Поэтому британская дипломатия не может относиться к нему с восторгом»[127] — писал посол СССР в Великобритании Майский.

20 июля 1934 года Советское правительство довело до све­дения правительств Англии, Франции и Германии, что оно не воз­ражает против расширения проектируемого франко-советского пак­та о взаимной помощи путем включения в этот пакт Германия, на чем настаивает Англия. «Таким образом Советское правительство гарантировало бы западные границы Германии и восточные границы Франции. Французское правительство гарантировало бы германские восточные и советские западные границы, а Германия гарантирова­ла бы советские западные и французские восточные границы»[128].

Гитлеровское правительство отнеслось к проекту Восточно­го пакта с нескрываемой враждебностью, В своем меморандуме, датированном 8 сентября 1934 года и переданном английскому правительству, оно заявило, что Германия «не может участвовать в какой-либо международной системе безопасности до тех пор, пока другие державы будут оспаривать равенство Германии в об­ласти вооружений»[129].

Таким образом, гитлеровская дипломатия ловко прикрыла от­каз Германии от участия в Восточном пакте ссылками на неравно­правное положение Германии в области вооружений.

В свою очередь, Германия выступила с инициативой заключе­ния двухсторонних договоров о ненападении. Выступая на заседа­нии рейхстага, Гитлер заявил: «Я предпочитаю двусторонние пак­ты о ненападении. А эти идеи о взаимопомощи мне абсолютно не нравятся. Какая взаимопомощь? Кто кому помогает? С какой стати Германии вступать в войну, если произойдет конфликт СССР с ка­кой-либо страной? А такой конфликт произойдет! Если Германия — страна миролюбивая, то коммунизм — это воинствующая мировая религия! Укрепившись в СССР, коммунизм завоюет весь мир! Гер­мания — вот главный оплот и страж европейской цивилизации. По­этому мы должны вооружаться. Ни одна страна не вправе протес­товать против действий Германии. Мы указываем миру путь к избавлению от величайшего проклятия»[130].

Предложения о заключении таких договоров Гитлер сделал Франции, Польше и другим соседним с Германией странам, за ис­ключением Литвы[131].

Советский Союз выступил против этой инициативы Германии. «Что сказать,- говорил нарком иностранных дел Литвинов, — дву­сторонние пакты о ненападении не всегда служат делу мира. Самое, заведомо агрессивное государство может заключить пакты о нена­падении с одними государствами, чтобы развязать себе руки и обеспечить себе тыл или фланги для нападения на другие государ­ства. Мы знаем примеры, когда государство упорно отказываясь от заключения пакта о ненападении с одним соседом, с таким же упорством хочет навязать его другому соседу, действуя по прин­ципу «Oivide   eт impere» («Разделяй и властвуй»)[132].

Профашистское правительство Польши было одним из первых, кто ухватился за этого троянского коня гитлеровской дипломатия о двухстороннем соглашении. Польша дала согласие на заключение договора о ненападении с Германией в форме декларации, которая была подписана 26 января 1934 года[133]. Германо-польский пакт был первым крупным внешнеполитическим успехом гитлеровской дипло­матии. «Он положил начало выходу гитлеровской дипломатии из внешнеполитической изоляции, в которой она находилась с момента захвата власти нацистами»[134]. Эта демонстрация «миролюбия» ровно ничего не стоила Гитлеру и ни к чему его не обязывала в отношении Польши, поскольку пакт не содержал формального при­знания Германией западной границы Польши[135]. Следовательно, пакт не являлся препятствием для предъявления Польше территориальных претензий со стороны Германии. В то же время заключение пакта привело к серьезному ослаблению внешнеполитических позиций Франции. Кроме того, пакт положил начало заключению гитлеровской Германией двусторонних договоров с другими странами, что подрыва­ло усилия Франции и СССР, боровшихся за организацию Восточного пакта.

После подписания соглашения с Германией Польша еще больше усилила свою активность в проведении политики саботажа и срыва Восточного пакта. В польском меморандуме от 27 сентября 1934 года, направленном в Париж, говорилось, что «Польша может при­соединиться к Восточному пакту лишь при условии, если к нему присоединится Германия»[136]. К тому же Польша заявила, что «отказы­вается принять на себя какие-либо обязательства в отношении Литвы и Чехословакии» и что она «предпочитает двусторонние договоры»[137].

Это было серьезным провалом советской дипломатии. Участие Польши в Восточном пакте могло сделать его действительно эффек­тивным. Это давало бы возможность обеспечить безопасность при­балтийских государств, а значит своих северо-западных границ, а также в случае возникновения конфликта, — возможность транзи­та советских войск через определенные районы Польши к герман­ским границам. Главное же в том, что коалиция с участием СССР, Франции и Польши фактически являлась бы надежной гарантией то­го, что фашистский рейх не решился бы на войну.

Стремясь не допустить создания системы коллективной безо­пасности, гитлеровцы прибегли к бандитским методам расправы с ее влиятельными сторонниками. Так, 9 октября 1934 года Луи Бар­ту был убит в Марселе вместе с королем Югославии Александром. Был уничтожен самый горячий сторонник идеи коллективной безопасности из числа буржуазных политических деятелей. «Кто знает, — писала немецкая газета «Берлинер Берзенцайтунг» какие сред­ства пытался бы пустить в ход этот старик с сильной волей. Но костлявая рука смерти оказалась сильнее дипломатической воли Барту. Смерть появилась в надлежащий момент и оборвала все ни­ти»[138].

После смерти Барту его преемником стал Пьер Лаваль. Это означало поворот во внешнеполитическом курсе Франции. Берх взя­ли сторонники сговора с Германием, позиции тех, кто выступал за франко-русское сближение, значительно ослабли. Лаваль счи­тал, что Франция должна использовать переговоры о Восточном пакте для оказания давления на Гитлера, чтобы таким образом вынудить его пойти на соглашение с Францией. «Потомок овернских торговцев, он остался торговцем и в политике»[139]. «Франции, этой великолепной чистокровной лошади, — сказал как-то румынский ми­нистр иностранных дел Титулеску, — вместо отменного жокея, на которого она имеет право, дали отвратительного конюха — Пьера Лаваля»[140].

Таким образом, Лаваль был весьма ненадежным партнером. В Англии также усилилась тенденция к сговору с Гитлером. «Осо­бенно упорствуют в этом Макдональд и Саймон, которые считают необходимым при всяких условиях атаковать СССР, даже в ущерб национальным интересам»[141] — писал полпред СССР в Англии Майский.

Отказ Германии и Польши от участия в Восточном пакте, по­зиции Англии и Франции сделали фактически невозможным его заключение. Советский Союз вновь оказался на грани международной изоляции. Чтобы воспрепятствовать этому, советское правительст­во было вынуждено предпринять новые шаги. С этой целью оно об­ратилось к правительству Франции с предложением вернуться к первоначальному проекту 1933 года,  согласно которому предполага­лось заключение советско-французского договора о взаимной помо­щи.

К этому времени Германия шаг за шагом «рвала оковы Вер­сальского договора». 9 марта Берлин объявил о существовании в Германии военной авиации, 16 марта — о введении всеобщей обя­зательной воинской повинности и создании армии из 12 корпусов и 36 дивизий[142]. Лондон заявил формальный протест. Франция в тот же день увеличивает у себя срок воинской повинности с одного до двух лет. После некоторых колебаний Париж решается идти на сближение с Советским Союзом. 2 мая 1935 года договор о взаимо­помощи между Францией и СССР был подписан[143].

Франко-советский договор имел 5 статей. Статья 1 гласила: «Если СССР и Франция явились бы предметом угрозы или опасности нападения со стороны какого-либо европейского государства, Фран­ция и СССР обязуются приступить обоюдно к немедленной консульта­ции в целях принятия мер».

Статья II предусматривала, что, «если СССР или Франция яви­лись бы,  несмотря на искренние намерения обеих стран, предме­том невызванного нападения со стороны какого-либо европейского государства, Франция и СССР окажут друг другу немедленную по­мощь и поддержку».

В статье IV говорилось, что «договор не может быть использован ни как ограничение обязанностей самой Лиги наций, ни как ограничение обязанностей СССР и Франции как ее членов».

Согласно статьи V срок действия устанавливался на 5 лет[144].

В протоколе подписания стороны заявили, что они выполнят свои обязательства по данному пакту даже в том случае, если Совет Лиги не вынесет ответствующего решения. Было условлено, что обязательства помощи относятся лишь к случаю нападения на собственную территорию договаривающихся сторон[145].

Однако договор не предусматривал автоматизма действия обязательств о взаимопомощи, что, безусловно, снижало его значение. К отрицательным факторам следует отнести и то, что одновременно с договором не была заключена военная конвенция, в которой статьи пакта были бы воплощены в конкретные обязательства о формах, условиях и размерах военной помощи. Эти недостатки явились следствием деятельности Лаваля, который сам признался, что ему «удалось свести советско-французский пакт о взаимопомощи к минимуму»[146], так как он не отказался от мысли о соглашении с Гитлером. «Я полписываю франко-советский пакт для того, чтобы иметь болше преимуществ, когда буду договариваться с Гитлером[147]», — заявил он журналистам. Позже, в беседе с послом Германии в Париже он сказал: — «Передайте вашему правительству, что я всегда готов отказаться от пакта, чтобы заключить широкий франко-германский договор»[148].

После подписания договора Советский Союз настаивал на ус­корения его ратификации. Но Лаваль оттягивал этот процесс, до­бившись ратификации пакта парламентом, хотя согласно статье 8 Конституция Франции, пакт подлежал простому утверждению прези­дентом республики. Пакт был ратифицирован французским парла­ментом лишь 27 февраля 1936 года. Давала о себе знать проблема доверия к СССР как к возможному союзнику, а не просто как к государству, с которым поддерживаются нормальные дипломатичес­кие отношения, Террор_, репрессии во внутренней политике Совет­ского государства всегда были камнем преткновения в отношении к нему общественности и ведущих политических сил Запада. Дей­ствительно, «террор и репрессии создавали впечатление двуличности, лицемерия в политике, подрывали доверие к делам и намере­ниям государства, сочетавшего декларативную приверженность де­мократии с антигуманной политикой»[149]. «Протягивая руку Москве, — заявил маршал Пэтэн, — мы протянули ее коммунизму… Мы позволи­ли коммунизму стать в ряд приемлемых доктрин, и нам, по всей ве­роятности, скоро представится случай об этом пожалеть»[150].

Продолжая свой курс на расширение круга потенциальных со­юзников, Советское правительство проявило инициативу в заключе­нии договора о взаимопомощи с Чехословакией. Чехословакия, про­водя профранцузский курс, согласилась на заключение договора о взаимопомощи. Он был подписан 16 мая 1935 года в Праге минист­ром иностранных дел Чехословакии Бенешем и советским полпредом Александровым[151].

Текст этого договора воспроизводил по существу соответствующие статьи франко-советского договора от 2 мая 1935 года «Од­нако весьма важное значение имела оговорка, внесенная в пункт 2 протокола подписания:

«Одновременно оба правительства признают, что обязательст­ва взаимной помощи будут действовать между ними лишь поскольку при наличии условий, предусмотренных в настоящем договоре, по­мощь Стороне — жертве нападения будет оказана со стороны Фран­ции»[152]. Тем самым чехословацкая сторона хотела предотвратить автоматическое действие пакта, а Советский Союз избежать (в случае конфликта) претензий со стороны Франция в нерешительно­сти, в нежелании выполнять принятые на себя обязательства и т.д.

Чехословакия так же не была надежным союзником для СССР. Характерно в связи с этим высказывание Бенеша: — «Отношения Чехословакии с Россией всегда имели и будут иметь второстепен­ное значение,   они будут зависеть от позиции Франции и Велико­британии… Если же… Западная Европа отвернется от России, Чехословакия также от нее отвернется»[153].

Чехословацкое правительство также отклонило неоднократные предложения Советского Союза дополнить договор военной конвен­цией, устанавливающей взаимные обязательства на случай агрес­сии.

И Франция, и Чехословакия использовали начатый 1933-1935 годах диалог с СССР, как средство создать лишние «козыри давле­ния» на Германию и попытаться договориться с нею.

И в Советском Союзе не питали особых иллюзий по поводу договоров. Как писал Литвинов в НКИД СССР – «не следует возла­гать на пакт серьезных надежд в смысле действительной военной помощи в случае войны. Пакт для нас имеет преимущественно по­литическое значение, уменьшая шансы войны как со стороны Гер­мании, так и со стороны Польши и Японии»[154].

Такой взаимный пессимизм, конечно же, не мог способство­вать использованию договоров 1933-1935 годов в полной мере в деле предотвращения войны. Однако основной урок, который можно вынести после изучения рассматриваемого периода, состоит в том, что практика показала возможность конструктивного диалога меж­ду странами, хотя и стоящих на разных идеологических позициях. Договора 1933-1335 года могли стать прочным барьером на пути расширения гитлеровской агрессии, но только при условии взаим­ного желания, открытости, глубокой заинтересованности догова­ривающихся сторон. Однако этого не произошло. Пассивная реакция западных держав на нарушение Гитлером статей Версальского до­говора показала руководству СССР, что западные державы не помыш­ляют о серьезном отпоре возрождающемуся германскому милитаризму. «Рождалось подозрение, что правительства этих стран заинтересо­ваны в военном столкновении между СССР и Германией»[155].

В свою очередь правящие круги Англии и Франции хорошо пом­нили времена, когда СССР провозгласил себя «базой и рычагом» ми­ровой революции, когда многие из руководителей Коминтерна и ВКП(б) не скрывали надежд на отпадение от капиталистической системы новых звеньев именно в итоге ожидавшейся ими войны. «Перспектива усиления СССР за счет возникновения новых советс­ких республик для Запада не могла быть приемлемой»[156]. Поэтому попытки советской дипломатии договориться с Западом расценива­лись последними не более как попытки прорыва внешнеполитичес­кой изоляции и поиска союзников.

Гитлер прекрасно использовал взаимное недоверие между ними, идя на сближение то с одной стороной, то с другой, за­воевывая ореол миролюбивого государства для Германии. Это по­зволило ему шаг за шагом продвигаться к намеченной цели. Право на равенство в вооружении, ремилитаризация Рейнской области, аншлюс Австрии, мюнхенский сговор, советско-германский пакт 1939 года сделали начало войны неизбежным.

• 3. Коллективная безопасность и ее уроки.

 

Как свидетельствует история, каждой войне предшествует бо­лее или менее длительный и острый политический кризис в отноше­ниях между странами. Но не каждый такой кризис обязательно пе­рерастает в войну. «Военный путь развязки нараставших противо­речий может быть отодвинут на неопределенное время или вообще предотвращен дипломатическими, политическими средствами»[157].

В конце 30-х годов такие неагрессивные страны, как Англия, Франция, Советский Союз и некоторые другие, не сумели восполь­зоваться этими средствами, не создали системы коллективной бе­зопасности, в результате чего они порознь стали жертвами воен­ной мощи гитлеровского режима.

Борьба за власть, левые уклоны в политике в 1923-1932 го­дах, породили глубокое недоверие к СССР у правительств Запада, помешали советской дипломатия использовать мирный переход для создания механизмов предотвращения войн. «Левизна» в политике Коминтерна вызвала взаимное отчуждение у коммунистов и других прогрессивных партий, что облегчило путь фашизму к власти.

После мирового экономического кризиса 1929-1933 годов, потрясшего всю системy капитализма, стадо ясно, что междуна­родная обстановка на европейском и других континентах круто изменилась. Фашистские государства открыто ставили своей целью подготовку нового передела мира с помощью силы. При таких обсто­ятельствах задача обеспечения безопасности Советского Союза, недопущение возможности втянуть его в опасные международные конфликты приобрела особое значение с точки зрения национально-государственных интересов.

Поэтому в 1933-1936 годах в ВКП(б) и Коминтерне складыва­лись предпосылки преодоления «левых» уклонов в идеологии и по­литике, появились симптомы возврата к ленинскому реализму в оценке внутренней и международной ситуации. В декабре 1933 го­да ЦК ВКП(б) принял постановление, согласно которому было ре­шено начать переговоры с рядом государств о заключении в Евро­пе коллективного соглашения о взаимной защите от агрессии. Эта идея «имела под собой реальную почву и соответствовала расстано­вке сил, складывавшейся на континенте»[158].

Однако реальный шанс предотвратить войну был упущен. Одна из причин сложившейся тогда ситуации состояла во взаимном не­доверии агрессивных государств.

Репрессии и террор в СССР дали правым силам во Франции и Англии лишний аргумент против выпол­нения обязательств договоров 1935 года. Они считали Советский Союз союзником весьма ненадежным и коварным. В итоге возобла­дал принцип национального эгоизма, стремления столкнуть своего партнера с Германией, надеясь таким образом спасти себя!

Ценность таких императивных принципов международного пра­ва, как «верность заключенным договорам, уважение суверенитета всех стран, разрешение спорных вопросов только политическим путем и другие, стремительно девальвировались»[159].

Особую опас­ность для малых стран Европы приобрела тенденция игнорировать их интересы со стороны более крупных держав, тенденция, кото­рая в 30-х годах стала, к сожалению, доминирующей в отношениях, между некоторыми государствами.

Позиция Советского руководства в сложившейся ситуации носила весьма противоречивый, неоднозна­чный и в стратегическом плане недальновидный характер.

«Предпри­нятая в середине 30-х годов попытка обуздать агрессора и огра­ничить его захватнические устремления сочеталась с явным сго­вором с ним впоследствии в интересах достижения своих велико­державных целей»[160]. Договор о ненападении между СССР и Германи­ей и секретный протокол к нему стали прямым прологом войны.

Война стала страшной платой для народов за недальновид­ность и безответственность политиков.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, опыт «коллективной безопасности» и дальнейших собы­тии привели к тому, что ныне большинство европейцев осознают необходимость всемерного содействия созданию на континенте ат­мосферы доверия и сотрудничества, поиска конструктивных решений. Они понимают, что дальнейшее продвижение по пути обеспечения безопасности в Европе немыслимо без широкого политического ди­алога на различных уровнях. Причём диалога честного, открытого. Тайная дипломатия должна исчезнуть. «Открытый: диалог должен быть нацелен на сближение позиций по всем животрепещущим вопро­сам, выработку согласованных концепций новой системы межгосу­дарственных отношений в Европе и совместного претворения их в жизнь»[161].

Как показали уроки истории, гуманизация и демократизация международных отношений создают намного более весомые гарантии безопасности, предотвращения любой агрессии, чем какие-либо блоки и коалиции прошлого.

Сегодня Европа и весь мир избавились от опасности столкно­вения двух враждебных блоков. Однако распад Советского Союза, Югославии, образование новых европейских государств, трудности, переживаемые всеми странами, некогда принадлежавших к социалис­тическому блоку привели к тому, что во многих местах вспыхивают локальные войны. Борьба за их прекращение, вероятно, станет важ­ной заботой европейских политиков в настоящем столетии.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ.

Документы.

1. Борьба СССР за коллективную безопасность в Европе. 1933-1935
   гг. Подборка документов // Международная жизнь. – 1963. — №6, 7, 8, 10.
2. Внешняя политика СССР. Сборник документов / Под ред. БелоНогова А.м. И др. — М.: Междунар. Отношения. 1976. — 304 с.
3. Внешняя политика СССР. Сборник документов / Под. ред. Михайлившина В.П. и др. М.: Политиздат. 1985. — 400 с.
4. XVIII съезд ВКП(б) Стенографический отчет // Свободная мысль.
   — 1992. — №2-12; 1933. — №1-3.
5. Документы внешней политики СССР. — М.: Политиздат, 1966.-

Т.11: 1 января — 31 декабря 1928 г,            — 1966.        — 792 с_.

Т.12: 1 января — 31 декабря 1929 г.            — 1967.        — 816 с.

Т.13: 1 января — 31 декабря 1930 г.            — 1967.        — 883 c.

Т.14: 1 января — 31 декабря 1931 г.            — 1968.        — 842 с.

Т.15: 1 января — 31 декабря 1932 г.            — 1969,        — 867 с.

Т.16: 1 января — 31 декабря 1933 г.            — 1970.        — 920 с.

Т.17: 1января — 31 декабря 1934 г,             — 1971.        — 879 с,

Т.18: 1 января — 31 декабря 1935 г.            — 1973.        — 718 с.

Т.19: 1 января — 31 декабря 1936 г.            — 1974.        — 823 с.

Т.20: 1 января — 31 декабря 1937 г.            — 1976.        — 615 с.

6. Коммунистический Интернационал в документах. 1919-1932 гг.
   М.: Междунар. жизнь, 1980. — 417 с.
7. Международная солидарность трудящихся в борьбе с фашизмом, против развязывания второй мировой воины. (1933-1937): До­кументы и материалы. – М.: Советская Россия, 1961. — 424 с.
8. Сборники документов по международной политике и международному праву / Под ред. Антонова. М.: Высш. школа, 1959.

Вып. I: 1932-1959. – 301 с.

Вып. IV: 1933-1959. – 309 с.

Вып. VI: 1934-1962. – 292 с.

Вып. X: 1936-1963. – 407 с.

9. Сборник документов по истории СССР. Эпоха социализма / Под
   ред. Дробижева В.З. – М.: Высш. шк., 1990. — 287 с.
10. СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны: Документы и материалы. – М., — 302 с.
11. Хрестоматия по новейшей истории. — T.1 (19I7-1939). Документы и материалы» — М.: Наука, I960. — 408 с.

Выступления руководителей Советского государства.

12. Ленин В.И. Внешняя политика русской революции // Полн.
    собр. соч. — Т.32. – С.335-337.
13. Ленин В.И. Доклад о мире // Там же. — Т.35. — С.23-27.
14. Ленин В.И. Доклад о внешней политике // Там же. — Т.36. —
    С.327-345.
15. Ленин В.И. О внутренней и внешней политике республики //
    Там же. — Т.44. — С.241-329.
16. Ленин В.И. Поворот в мировой политике // Там же. — Т.49.
    — С.399-400.
17. Ленин В.И. Пацифизм буржуазный и пацифизм социалистический
    // Там же. — Т.49. – С.364-387.
18. Ленин В.И. Вопрос о мире. — М.: Политиздат, 1990. — 24 с.
19. Ленин В.И. Социализм и война. – М.: Политиздат, 1990. — 39с.
20. Луначарский А.В. Пять лет революции. – М.: Красная новь. – 1923. – 23 с.
21. Луначарский А.В. Разоружение: Стенографический отчет доклада о женевской конференция по разоружению, — М.: Партий­ное издательство, 1932. — 32 с.
22. Луначарский А.В. Статьи и речи по вопросам международной
    политики. — М., 1959. — 382 с.
23. Сталин И.В. Наши разногласия // Соч. — Т. 5 — С.4-14.
24. Сталин И.В. К вопросам ленинизма // Соч. — Т.8. -С.13-90.
25. Сталин И.В. О возможности построения социализма в нашей
    стране // Соч. — Т.8. — С.95-98.
26. Сталин И.В. Заметки на современные темы // Соч. – Т.9. – С.323-361.
27. Сталин И.В. Отчетный доклад XVII съезду ВКП(б). Вопросы
    ленинизма. — М.; Госполитиздат, Изд.II. — С.433-438.
28. Сталин И.В. Вопросы ленинизма. М.: Госполитиздат, 1946. -611 с.
29. Сталин И.В. О социал-демократическом уклоне в нашей партии
    // Соч. — Т.8. — С.234-297.
30. Литвинов М.М. Внешняя политика СССР: Речи и заявления.
    1927-1937. — М.:  Соцэкгиз, 1937. — 422 с.
31. Литвинов М.М. В борьбе за мир: Речи и заявления. 1933-1937. — М.: Госполитиздат, 1938,  — 419 с,
32. Молотов В.М. Борьба за социализм и борьба за мир. — М.-Л.: Моск. рабочий, 1931. — 63 с.
33. Молотов В.М. В борьбе за социализм: Речи и статьи от XVI
    до XVII съездов ВКП(б) — М.: Партиздат, 1931. — 496 с.
34. Молотов В.М. Строительство социализма и противоречия рос­та. – М.: Моск. рабочий, 1929. — 128 с.
35. Молотов В.М. VI Конгресс Коминтерна и борьба за коммунизм. -М.-Л.: Госиздат, 1928. — 64 с.
36. Молотов В.М. Коминтерн и новый революционный подъем. — М.-
    Л.;  Госиздат, 1929. — 74 с.
37. Молотов B.М. Об успехах и трудностях социалистического
    строительства.- М.-Л.:  Госиздат, 1929.  — 72 с.
38. Молотов В.М. Статья речи: 1935-1936.  – М.: Моск.рабочий,
    -272 с.
39. Молотов В.М. Сталин как продолжатель дела Ленина. — Красно­дар, Краев, изд-во, 1940. — 12 с.
40. Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. – М.: Политиздат, 1985. — 383 с.

 

Мемуары.

41. Майский И.М. Воспоминания советского посла в Англии. — М.:
    Соцэкгиз, — 418 с.
42. Майский И.М. — Воспоминания советского посла. Книга вторая,
    — М.: Наука, 1964. — 407 с.
43. Додд Уильям Эдвард. Дневник посла Додда: 1933-1938: Пер. с
    англ. – М.: Соцэгиз, 1961. — 103 с.
44. Табуи Женевьева. Двадцать лет дипломатической борьбы. — М.:
    Иностранная литература, I960. — 524 с.

Учебные пособия.

45. Всемирная история. Т.IX. — М.: Соцэгиз, — 926 с. —
    Главы XII-XV.
46. История внешней политики СССР. — T.1:  1917-1945 / Под ред,
    Горева А.В. и др. — М.: Наука, 1986. — 536 с.
47. История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории
    Советского государства / Сост. Козлов В.А. — М.: Политиздат, 1991. — 366 с.
48. История СССР. Советский период / Под ред. Берхина И.Б. — М.: Высш. шк. 1987. — 704 с.
49. Наше Отечество. Часть II / Сост. Кулешов С.В. и др. — М.:
    Терра, — 620 с.
50. Новейшая история. Часть 1. 1918-1939. — М.: Соцэкгиз, 1959.  — 724 с.

Словари.

51. Дипломатический; словарь / Гл. ред. Громыко А.А. и др.
    В 3-х т. – М.: Наука, 1984.

Книги, монографии.

52. Алаторцев А.И. — Советская историческая периодика. 1917 —
    середина 1930-х годов, — М.: Наука, 1989, — 256 с.
53. Амрекулов К.А. Тайна культа личности и ее разоблачение:
    Эпоха сталинизма, логика ее развития и изживания. АлмаАта: Гылым, 1991. — 240 с.
54. Архивы раскрывают тайны: международные события и люди. — М.: Прогресс, 1991. — 448 с.
55. Баковецкий О.Д., Шейнин Э.Я. От группировок к общей Европе. — М.: Наука, 1992. — 191 с.
56. Басманов М.И. Коммунисты и мир (Исторический опыт и современность). — М.: Мысль, 1988. — 287 с.
57. Бердяев Н.С. Судьба России. – М.: Прогресс, 1990. — 118 с.
58. Борев Ю.Б. Сталиниада. Мемуары по чужим воспоминаниям с
    историческими притчами и размышлениями автора. –  М.:  Книга,    — 432 с.
59. Боффа Дж. История Советского Союза, T.1. От революции и
    второй мировой войны. Ленин и Сталин» 1917-1947 гг. — М.: Междунар. отношения, 1990. — 632 с_.
60. Безыменский Л.А. Разгаданные загадки третьего рейха: книга не только о прошлом. Часть 1. 1933-1941. – М.: АПН, 1984. – 368 с.
61. Великая Отечественная война Советского Союза. 1941-1945. Краткая история. – М.: Воениздат, 1970. – 632 с.
62. Верт Н. История Советского государства. 1900-1991. Пер. с фр. – М.: Прогресс. – Академия, 1992. – 480 с.
63. Волкогонов Д.А. Триумф и трагедия / Политический портрет И.В. Сталина. В 2-х книгах. – М.: АПН. 1990. – 624 с.
64. Волков С.В., Емельянов Ю.В. До и после секретных протоколов. – М.: Воениздат, 1990. – 222 с.
65. За мир, разрушение и безопасность народов. Летопись внешней политики СССР. – М.: Политиздат, 1984. – 480 с.
66. Загладин Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии. – М.: Межднар. отношения, 1990. – 232 с.
67. Зевелев А.И. Истоки сталинизма: Учеб.пособие для ВУЗов. – М.: Высш. шк., 1990. – 110 с.
68. Идеология международной социал-демократии в период между двумя войнами / Отв. ред. Черняев А.С. и др. – М.: Наука, 1984. – 296 с.
69. Историческое значение VII Конгресса Коминтерна: Материалы науч. конференции, посвященной 50-летию VII Конгресса Коминтерна, Москва, 16-17 июля 1985 г. – М.: Политиздат, 1986. – 358 с.
70. Кауль Т.Н. От Сталина до Горбачева и далее. – М.: Прогресс, 1991. – 224 с.
71. Кокошин А.А., Ларионов В.В. Предотвращение войны: доктрины, концепции, перспективы. – М.: Прогресс, 1990. – 179 с.
72. Мандель Э. Сталинизм и еврокоммунизм, — М.: Прогресс,
    — 295 с.
73. Накануне, 1931-1939. Как мир был ввергнут в войну. Краткая
    история в документах, воспоминаниях, комментариях / Сост. Яковлев Н.Н. и др. — М.: Политиздат, 1991. — 272 с.
74. Политика силы или сила разума? Гонка вооружений и международные отношения / Под ред. Благоволила С.Е. и др. — М.: Политиздат, 1989. — 412 с.
75. СССР в борьбе против фашистской агрессии. 1933-1945. / Под
    ред. Нарочняцкого A.Л. и др. — М.: Наука, 1986. — 350 с.
76. Сиполс В.Я. Внешняя политика Советского Союза. 1933-1935 гг.
    — М.: Наука, 1980. — 391 с.
77. Суровая драма народа. Ученые и публицисты о природе сталинизма. — М.: Политиздат. 1989. — 512 с.
78. Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941. — М.: Высш. шк., 1992. — 302 с.
79. 30-е годы: взгляд из сегодня. — М.; Наука, 1990. — 168 с.
80. Трудные вопросы истории: Поиски, размышления, новый взгляд на события и факты / Под ред. Журавлева В.В. Сост. Тарасов Н.Н. — М.: Политиздат, 1991. — 272 с.
81. Хмелинский П.В. Навстречу смерчу. — М.: Моск. рабочий, 1991. — 96 с.
82. Чубарьян А.О. Европейская идея в истории. Проблемы войны
    и мира. — М.: Междунар. отношения, 1987. — 352 с.

Журналы (1985-1993)

83. Вестник МИД СССР.
84. Военно-исторический журнал.
85. Вопросы истории.
86. Известия ЦК КПСС (1989,  № 1  — 1991,  № 8).
87. История СССР (до 1992, № 1, с 1992, № 2 — Отечественная
    история).
88. Международная жизнь.
89. Новая и новейшая история.
90. Преподавание истории в школе.
91. Свободная мысль (с 1992 г.).

[1] Документы внешней политики СССР. М.: Политиздат, 1966-1976.

Сборник документов по внешней политике СССР. М. Высшая школа. 1980.

Борьба СССР за коллективную безопасность в Европе 1933-1935 гг. /Подборка документов//Международная жизнь. 1963. № 6-8, 10.

Внешняя политика СССР. Сборник документов. М. Политиздат. 1985. 400 с.

СССР в борьбе  за мир накануне  второй  мировой войны. Документы и материалы. М. 1971. 302 с.

Хрестоматия по истории СССР. М. Политиздат. 1972.

[2] Архивы раскрывают тайны. Сборник архивных материалов. Канун войны. М. Прогресс. 1991. 448 с.

[3] Загладин Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии. М. Междунар. отношения. 1990. 232 с.

Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. М. Высшая школа. 1992. 302 с.

[4] Громыко А. Ломейков «Новое мышление и новый глобализм » // Междунар. жизнь. 1986. — №4. – С.18-24.

[5] ХУП съезд ВКП (б). Стенографический отчет. — М. Партиздат, 1934.

[6] В. И Ленин. Доклад о внешней политике. Там же. — С.327-349.

Ленин В.И. О внутренней и внешней политике республики. Там же, — Т.44. — C. 291-399.

Ленин В.И. Пацифизм буржуазный и пацифизм социалистический. Там же.  — T.44- С.364-387.

Ленин В.И. Поворот в мировой политике. Там же.  — С.399-400.

⁷ Сталин И.В. Заметки на современные темы, — Соч. — Т.9.  С.323-371.

Сталин И.В. О социал-демократическом уголке в нашей партии.- Там же. — Т.8. — С.234-297.

Сталин И.В. Отчетный доклад ХУП съезду ВКП(б). Вопросы ленинизма.  — П-е изд.  — М.,  1946.  — С.433-438. Сталин И.В. 0 возможности построения социализма в нашей стране.- Т.8. — С.95-98.

[8] Луначарский А.В._. Пять лет революции. — М.: Красная новь, 1929.

Луначарский А.В. «Разоружение». — М.: Партийное изд-во, 1932. — 32 с.

Луначарский А.В. Статьи и речи по вопросам международной политики. — М., 1959.

[9] Литвинов М.М. Внешняя политика СССР, — М.: 1937.

Литвинов М.М. В борьбе за мир. Речи и заявления. 1933-1937 гг. М.: Госполитиздат, 1938.

[10] Молотов В.М. Борьба за социализм и борьба за мир. -М. -Л.: Моск. рабочий, 1931. — 69 с.

Молотов В.М. На новом этапе. — М.: Госиздат, 1930. — 78 с.

Молотов В.М. Строительство социализма и противоречия роста. — М.: Моск. рабочий, 1929. — 128 с.

Молотов В.М. Коминтерн и новый революционный подъем. —  М-Л. : Госиздат, 1929, — 74 с.

[11] История внешней политики СССР, -T.1. 1917-I945 / Горев А.В. и  др. М.: Наука, 1986. — 536 с.

[12] История дипломатии, — Т.Ш / Под ред. Потемкина В.П. М.-Л.: Госполитиздат, 1945.

[13] Верт Н. История советского государства, 1900-1991. Пер с фр. — М.: Прогресс-Академия, 1992. — 480 с.

[14] Загладин Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии» — М.: Международные отношения, 1990. — 232 с.

[15] 30-е годы: взгляд  из сегодня» — М.: Наука, 1990, — 168 с.

[16] Боффа Дж. История Советского Союза» — Т.1. От революции до второй мировой войны. Ленин и Сталин. 19I7 -1945. / Пер. с итал. И.Б Левина. — М.: Междунар. отношения, 1990. — 632 с.

[17] Накануне, 1931-1939. Как мир был ввергнут в войну: краткая история в документах, воспоминаниях и комментариях. / Сост. Ник. Н.Яковлев и др. — М. Политиздат, 1991. — 272 с. ил.

[18] Суровая драма народа. Ученые и публицисты о природе сталинизма. — М.: Политиздат, 1989. — 512 с.

[19] Волков С.В., Емельянов Ю.В.  До и после секретных протоколов. — М.: Воениздат, 1990. – 222  с.

[20] Чубарьян А.О. Европейская идея в истории. Проблемы войны и мира  — М.: Международные отношения, 1987. — 352 с.

[21] Баковецкий О.Д., Шейнин Э.Я. От группировок к общей Европе: Проблемы включения стран Восточной Европы в общеевропейское экономическое пространство. – М.: Наука, 1992. — 191 с.

[22] Майский  И.М., Воспоминания советского посла в Англии, — М.: Соцэкгиз, 1962. Майский  И.М. Воспоминания советского посла. Книга 2 -М.: Наука, 1964.

[23] Маркс К., Э нгельс Ф. Соч_. — Т.12. – С.735.

[24] Сталин И.В. Соч. — T.14. — М., 1951. — С.264.

[25] Амрекулов Н. Тайна культа личности и ее разоблачение. Алма-ата.

[26] Наше Отечество_. — Часть П. – М. 1991. — C334.

[27] Там  же.- С.337.

[28] Там же. — С.338.

[29] История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. — М.: I991. – С. 172.

[30] Наше Отечество. Часть П. — 342.

[31] Амрекулов Н. Тайна культа личности и ее разоблачение. — С.44.

[32] 30-е годы. Взгляд из сегодня. – С.27.

[33] Суровая драма народа. — С.218.

[34] Зевелев А.И. Истоки сталинизма. — М. 1990. – С.78.

[35] См.: Там же. – С._.87.

[36] О деле «Союза марксистов-ленинцев» // Известия ЦК КПСС. — 1989. — №6. — С.103-115

[37] См.: Зевелев А.И. Истоки сталинизма . – C88.

[38] Наше Отечество. Часть П. – С.358.

[39] Амрекулов Н. Тайна культа личности и ее разоблачение. – С.73.

[40] Зевелев А.И. Истоки сталинизма. – С.76.

[41] Загладин И.В. История успехов и неудач советской дипломатии. – М. 1990. – С.73.

[42] См.: Вопросы истории. 1988 — № 12. – С.15.

[43] Загладин И.В. История успехов и неудач Советской дипломатии. – С.76.

 

[44] Сталин И.В.  — Соч.  — Т.6.  — С.404.

[45] Мандель Э. Сталинизм и еврокоммунизм.  — М.,  1992. – С.6.

 

[46] См. вопросы истории.  1992. № 1.  — С. 100.

[47] Загладин Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии. — С.75.

[48] См.: Свободная мысль. – 1992. — №4. — С. 12.

[49] Загладин  Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии. — С.81.

[50] Мандель Э. Сталинизм и еврокомунизм. – С. 12.

[51] Верт Н.  История Советского государства. 1900-1991 — С.282.

[52] Сталин И.В. Соч. — Т.10. — С.59.

[53] См.: Отечественная история. – 1990. №16. — С.7.

[54] Сталин И.В.  Соч. — Т.10. — С.62.

[55] Там же. — С.64.

[56] См.: Отечественная история. — 1990. — № 6. — С.8.

[57] Сталин И.B. Соч. — Т.10. — С.200.

[58] См.: Отечественная история.  — 1990.  -№16.  – С.8.

[59] См.: Вопросы истории.  – 1989.  — № 5.  – С.69.

[60] См.: Загладин Н.В. История успехов и неудач Советской  дипломатии. — С.85.

[61] Документы внешней политики СССР.  –Т.11. — С.774.

[62] Коммунистический Интернационал в документах. 1919-1932 гг. – М. : 1980. — С.391.

[63] Сталин Н.В. Соч. — Т.12. — С.249.

[64] Ленин В.И. Война и революция. ПСС — Т.24. изд.4. — С. 182.

[65] Загладин Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии. — С.86.

[66] Верт Н. История Советского государства. 1900-1941. – С.250.

[67] См.: История  внешней политики СССР. — T.1. 1917-1945. — С.188.

[68] См.: История внешней политики СССР. — T.1. 1917-1945. — М. — 1986. — С.198.

[69] Там же.

[70] Верт. Н. История Советского государства 1900-1991. М: 1992. – С251.

[71] См.: История внешней политики СССР. Т.1. 1817-1945.  – С.202.

[72] Там же. — С.204.

[73] Верт Н. История Советского государства. 1900-1991. – С.251.

[74] История  внешней политики СССР T.1. 1917-1945. — М. 1986.  — С.208.

[75] Накануне. 1931-1939. — С.102.

[76] Верт Н. История Советского государства. 1900-1991. – С_.252.

[77] Цит. по: Накануне 1931-1939. — С.112.

[78] Верт Н. История Советского государства. 1900-1991.- С.252.

[79] Документы внешней политики СССР. — Т.16. М., 1970. — С.782.

[80] Там же.

[81] Там же. — С.782-783.

[82] Документы внешней политики СССР. – Т.16. – С.783

[83] Там же.- С.784.

[84] Там же.

[85] Там же-С. 786.

[86] Документы  внешней политики СССР. — T.16. – С.786_.

[87] См. История внешней политики СССР. — T.1. 1917-1945. – С.206.

[88]  См. Документы внешней политики СССР.- Т.16-С.521.

 

 

[90] Там же. – С.208.

[91] Там же.

[92] История внешней политики СССР. – Т.I. 1917-1945. — С.

[93] Загладин Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии. С.

 

[94] См. Накануне 1931-1939. — С.22.

[95] Загладин Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии. – С.98.

[96] Накануне. 1931-1939 гг. – С.23.

[97] См.: Свободная мысль. – 1992. -№6. – С.18.

[98]  Загладин Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии. – С.95.

[99] Там же. – С.101.

[100] 30-е годы: Взгляд из сегодня. – С.72.

[101] Верт Н. История Советского государства. 1900-1991. –С.258.

[102] Документы внешней политики СССР.- Т.16. — С.811

[103] Михутин И.В. СССР и польско-германское сближение на рубеже 1933-1934 годов // Советское славяноведение. — 1973. — №6. -С.21.

[104] Верт Н. История Советского государства. 1900-1991. — С.254.

[105] Загладин Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии. — С.80.

[106] Сталин И.В» Соч. — Т.13. — С.28С

 

[107] Накануне. 1931-1939. — М., 1991. — С.47.

[108] Документы внешней политики СССР. — Т.17. М., 1971. — С.392.

[109] Там же. — С.399.

[110] Документы внешней политики СССР. — Т.17. — М., 1971. — С.588-589.

[111] История внешней политики СССР. — T.1. 19I7-I945. – С.291.

[112] Верт Н. История Советского государства. 1900-1991. — С.254.

[113] Документы внешней политики СССР. — Т.17. — С.608.

[114] Документы внешней политики СССР. — Т.17. — С.603.

[115] См.: Накануне, 1931-1939. — С. 12.

[116] История внешней политики СССР. — T.1. 1917-1945. – С.300.

[117] См.: Накануне. 1931-1939. — С.18.

[118] Борьба СССР за коллективную безопасность в Европе в 1933- 1935 гг. Подборка документов // Международная жизнь.  – 1963. — №6. — С.151.

[119] Документы внешней политики СССР.  — Т.17. — С.619

[120] История внешней политики СССР. — Т.1. – C.300.

[121] Борьба СССР за коллективную безопасность в Европе. 1933-1935 гг.

[122] Там же. – C.156.

[123] Документы внешней политики СССР. — Т.17. – С.637.

[124] История внешней политики СССР. — Т.1. – С.302.

[125] См.: Накануне, 1931-1939. — С.19.

[126] См.: Накануне, 1931-1939. — С.19-20.

[127] Там же.  — С.20.

[128] Документы внешней политики СССР. — Т.17. – С.616.

[129] История внешней политики СССР. — T.1. — С.301.

[130] См.: Накануне. 1931-1939. – С.61.

[131] История внешней политики СССР. — T.1. – C.302.

[132] Документы по внешней политике СССР. — Т.17. – С.430.

[133] История внешней политики СССР. – Т.1. — С.302.

[134] Там же. — С.303.

[135] Там же.

[136] История внешней политики СССР. — T.1. – C.304.

[137] Накануне. 1931-I939. – С.62.

[138] См.: Накануне. 1931-1939. – М.: 1991. — С. 71.

[139] Там же. — С.71-72.

[140] Там же.

[141] Документы внешней политики СССР. — Т.17. –С.718.

[142] Сиполс В.Я. Внешняя политика СССР в 193З-1935 гг. – М., I980. — С.204.

[143] История внешней политики СССР. — T.1. – С.318.

[144] Документы внешней политики СССР. – Т.18. – М., 1973. – С.314-315.

[145] Там же. – С.314.

[146] См.: Накануне. 1931-1939. – С.79.

[147] Табуи Ж. 20 лет дипломатической борьбы. – М., 1960. – С.122.

[148] История Великой Отечественной воны Советского Союза. – М., 1970. – С.16.

[149] Загладин Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии. – С.104.

[150] См.: Верт Н. История Советского государства, 1900-1991. – С.255.

[151] История внешней политики СССР. — Т.1. — С.310.

[152] Документы внешней политики СССР.  — Т.18.  — С. 319.

[153] Борьба СССР за коллективную безопасность в Европе. — С.161.

[154] Документы внешней политики СССР. — Т.16. – С.311.

[155] Загладин Н.Б. История успехов ж неудач советской дипломатии. – С.99.

[156] Там же.

[157] Семиряга М.И. — Тайны сталинской дипломатии. – М. 1992. — С.300.

[158] Загладин Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии. — С.116.

[159] Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. – С.7.

[160] Наше Отечество. Часть II. – С.359.

[161] Коломийцев В.Ф. Вопросы европейской безопасности в 80-е годы // Преподавание истории в школе. — 1993.  — № 3. – С.29.