О доносительстве в сталинском СССР и связанных с ним массовыми репрессиями

Во время правления Сталина, т. е. в 1930-1950-е годы в СССР повсюду процветало доносительство. Именно сталинские десятилетия воспитали совершенно особенный тип советского человека-доносчика, который мог мило улыбаться, быть спокойным и вежливым соседом по коммуналке или скромным коллегой на работе. Но такой вот тип мог весьма внимательно следить за каждым вашим словом и поступком и, если что-то было не так, то сразу писал донос на вас.

Сам по себе донос в сталинском СССР был некой мерой вытеснения тотального животного страха, которым был пропитан Советский Союз в эпоху правления «вождя всех времен и народов». Оветский доносчик действовал по принципу «если я сегодня донесу, то власть меня примет за своего, и по крайней мере сегодня я останусь жив».

Доносчики начинали ощущать какую-то особую важность и нужность своих доносов, как бы начинали играть с властью на одном поле, как бы становясь членом ее команды.

Другой стороной советского доносительства было материальное вознаграждение — одно время доносчики могли претендовать на имущество того, кого увезли по доносу — по крайней мере, могли желать освобождения его комнаты в коммуналке и претендовать на эту жилплощадь.

Можно только догадываться, какие страшные и гадкие вещи люди писали друг на друга в те годы, в частично рассекреченных архивах попадаются доносы вроде «Характерен случай, когда один секретарь ячейки ВКП/б Буранбаев, находящийся в родственной связи с выселяемым баем Нугмановым, живо отмежевался от него, отказавшись пустить их временно в свой дом, когда зимовки Нугманова были конфискованы. Когда жена Буранбаева привела к себе в дом свою мать, которая является также матерью выселяемого бая Нугманова, Буранбаев попросил тещу выйти, а жене сказал: «Если хочешь, ты тоже уйди, но твою мать я принять не могу», этот факт характеризует, что в настроении членов партии и ВЛКСМ в период практического проведения кампании никаких колебаний не было». (Государственный архив Актюбинской области. Ф. 63. Д. 10. Л. 126)

И. В. Сталин правил Советским Союзом без малого тридцать лет, создал небывалый тоталитарный режим с его репрессиями и ГУЛАГом. Именно он инициировал так называемое «Дело врачей», по которому под предлогом заговора против советских лидеров, преследованиям подвергся ряд талантливых специалистов. Черчилль как-то спросил у него, когда тому было тяжелее: во время войны или раньше, во время коллективизации. Сталин признался, что коллективизация была «страшной борьбой», тяжелее для советского руководства, чем война с Германией.

Откровения диктатора любопытны тем, как он пытался оправдать (в своих глазах или же в глазах заморского гостя) собственную репрессивную политику: «Это длилось четыре года, но для того чтобы избавиться от периодических голодовок, России было абсолютно необходимо пахать землю тракторами… Когда мы давали тракторы крестьянам, то они приходили в негодность через несколько месяцев. Только колхозы, имеющие мастерские, могут обращаться с техникой. Мы всеми силами старались объяснить это крестьянам, но с ними было бесполезно говорить». Именно Сталин своими грозными приказами, в первую очередь по адресу руководителей, требовал «поднять на ноги партийные организации…», «усилить борьбу с кулацкой опасностью», начал проводить насильственную и бесчеловечную коллективизацию, из-за которой в Казахстане и на Украине погибла почти половина коренных жителей.

Сильнейший удар, к примеру, по животноводческому хозяйству нанесла политика насильственного перевода скотоводов-кочевников и полукочевников на оседлость, хотя традиционная форма хозяйствования еще не исчерпала к тому времени свой экономический потенциал и оставалась во многом целесообразной в тех условиях. Тем не менее силовая политика по оседанию, а вслед за оседанием – по вовлечению их в колхозы была проведена в кратчайшие сроки. К февралю 1932 года в Казахстане 87% коллективных хозяйств и 51,8% единоличников полностью лишились своего скота. На 1 января 1933 года край, считавшийся крупной базой животноводства на востоке страны, имел всего 4,5 млн голов скота против 40,5 млн голов накануне коллективизации.

Из-за жестокой и бесчеловечной сталинской политики рушились многовековые национальные устои, менталитет народов СССР и формировался так называемый гомо советикус. Он был просто винтиком государственно-экономической системы, который не имел никаких стимулов в своей работе, что и привело к кризису в середине 80-х годов ХХ века. Последствия сталинских репрессий и история сталинской индустриализации обычно рассматриваются как два независимых процесса. Подробности насильственной коллективизации, как правило, изымаются из истории индустриализации и изучается как нечто совершенно самостоятельное. Хотя все три явления совпадают не только хронологически, но и по целям и по сути.

Массовые репрессии (в число которых должна быть включена и коллективизация в целом) служили средством решения задач, которые возникали в ходе индустриализации страны, точнее, индустриализацией народного хозяйства, хотя таковой она не являлась. Во всяком случае это было нечто и близко не напоминавшее индустриализацию промышленного производства, через которую прошел западный мир. Затеянная Сталиным индустриализация по-прежнему остается темным пятном в нашей общей истории. Структура режима и его методы управления изучены достаточно, чтобы не испытывать по их поводу никаких иллюзий и не пытаться искать там благие намерения его авторов.

Именно при Сталине был сформирован механизм отрицательной селекции внутри советской элиты. Как отмечает известный российский политолог Г. Павловский: «это результат не только аппаратной селекции советской власти, а жесточайшей, целевой сталинской дрессировки. Ведь руководство КПСС, ближний круг Сталина – это целиком и полностью его личный отбор. Любого из них он мог сохранить или уничтожить, других вариантов у них просто не было. Причем это была недальновидная политика даже с точки зрения простой целесообразности. Мао Цзэдун в Китае уничтожил больше людей, чем Сталин в СССР, но со своими политическими противниками поступал хитрее: их ссылали «на перевоспитание», а не убивали. Поэтому будущий реформатор Дэн Сяопин смог пережить опалу, вернувшись из свинарника прямо в Политбюро».

Без Сталина не нужно было бы прибегать к усилению репрессивного аппарата, и страна не испытала бы все ужасы, которые последовали за секретным приказом НКВД под номером 00447, унесшего жизни почти 400 тысяч человек и еще столько же отправившего в исправительно-трудовые лагеря. Не было бы ежовщины и бериевщины, под террористический маховик которых попали тысячи ни в чем не повинных граждан. Ряд экспертов придерживается точки зрения, что без Сталина людские потери в 1930-х годах могли быть меньше, по крайней мере, на 10 миллионов человек, в результате чего сохранилась бы наиболее трудоспособная часть населения. Благодаря чему к 1940 году было бы достигнуто более высокий уровень благосостояния советских людей.

Социолог Элла Панеях убеждена, что не будь Сталина, скорее всего, не получила бы такой поддержки плановая система экономики, которая породила коррупцию и стала причиной неэффективности управления. СССР без усатого вождя, возможно, не познал бы массовый голод, который в 1932-1933 годах охватил территории Белоруссии, Украины, Северного Кавказа, Поволжья, Южного Урала, Западной Сибири и Северного Казахстана. Тогда жертвами голода и болезней, связанных с недоеданием, по официальным данным, стало около 7 млн. человек. Многие исследователи возлагают основную ответственность за голодомор именно на Сталина, приводя в доказательство его собственные высказывания, например, в письме от 6 августа 1930 года: «Форсируйте вывоз хлеба вовсю. В этом теперь гвоздь. Если хлеб вывезем, кредиты будут». Историк Виктор Кондрашин по этому поводу пишет: «В контексте голодных лет в истории России своеобразие голода 1932-1933 годов заключается в том, что это был первый в её истории «организованный голод», когда субъективный, политический фактор выступил решающим и доминировал над всеми другими».

Называть благом для СССР геноцид крестьянского населения, унесший около семи миллионов жизней, – цифра, кстати, совершенно официальная, приведенная в заявлении Госдумы РФ «Памяти жертв голода 30-х годов на территории СССР» от 2 апреля 2008 года», – не решаются даже отъявленные сталинисты. Директор Международного центра истории и социологии Второй мировой войны Олег Будницкий отмечает, что многие эксперты не обращают внимания на просчеты Иосифа Виссарионовича во внешней политике, из-за которых СССР фактически остался один на один с Германией. Как бы там ни было, можно утверждать, что Вторая мировая война без Сталина развивалась бы по иному сценарию. Вероятно, не было бы высадки англо-американского десанта в Нормандии, скорее всего, он вторгся бы в Европу через Балканы, как и планировалось.

Но Сталин заблокировал предложение союзников. Фактически это решение не позволило распространиться англо-американской гегемонии в Восточной Европе. Часть историков ставит в упрек Сталину низкий уровень обороноспособности, массовые чистки среди высшего командного состава, а также игнорирование донесений разведки о скором начале войны, что обернулось трагедией в первые месяцы конфликта.

Начальник Генерального штаба, маршал Александр Василевский писал: «Без тридцать седьмого года, возможно, не было бы вообще войны в сорок первом году. В том, что Гитлер решился начать войну в сорок первом году, большую роль сыграла оценка той степени разгрома военных кадров, который у нас произошел».

Маршал Советского Союза Андрей Еременко считал, что именно на Сталине лежит значительная доля вины в истреблении военных кадров перед войной, что отразилось на боеспособности армии. По словам военачальника, Сталин это прекрасно понимал, а поэтому нашел стрелочников. «А кто виноват, – робко задал я вопрос Сталину, – что эти бедные, ни в чём не повинные люди были посажены?» «Кто, кто… – раздражённо бросил Сталин. – Те, кто давал санкции на их арест, те, кто стоял тогда во главе армии, и тут же назвал товарищей Ворошилова, Будённого, Тимошенко», – вспоминал в своих мемуарах Еременко.

Многие уверены, что, не будь лозунга «Победа любой ценой», который поддерживал Сталин, война закончилась бы позже, но с меньшими жертвами. Писатель Владимир Войнович отмечал, что некорректно говорить о Сталине как о символе Победы, потому что если бы не было Сталина, не было бы и войны. А народ в любом случае одолел бы фашизм.

Российский ученый-историк, кандидат исторических наук Кирилл Александров недавно заявил следующее: «Сколько угодно можно рассуждать об итогах Второй мировой войны, освоении космоса или Северного морского пути, о научно-технических достижениях, но если акцентировать внимание на том, что всего за 35 лет – с конца 1917 года и до весны 1953 года, в пределах жизни полутора поколений – в нашей стране (речь идет о России) от войн, голода, террора, депортаций погибли более 50 млн человек и еще 1,5 млн оказались в вынужденной эмиграции, включая цвет нации, то вот он, главный вопрос отечественной истории».

Фанаты Сталина, многие из которых, если не большинство, представляют левоопозиционный лагерь, любят «отца народов», разумеется, не за то, что он истреблял инакомыслящих и относился к людям как к расходному материалу. Те из них, кто критикует сегодня власть за пенсионную реформу, сильно удивились бы, узнав, что во время правления их кумира самая многочисленная социальная группа в стране, колхозное крестьянство, пенсии вообще не получала. А те, кто клеймит «полицейский произвол», вряд ли бы пришли в восторг от СССР образца 1937 года. Нужно заметить, что уже к началу 1953 года от Сталина устали все, его боялось ближайшее окружение.

Керимсал Жубатканов, доцент Казахско — Русского Международного Университета, кандидат исторических наук