Реферат на тему: Политический портрет Аблай-хана

Тема: Политический портрет Аблай-хана

План:

1. Вступление
2. Начало пути великого хана
3. Смысл всей его жизни – независимость казахского народа
4. «Быть ему ханом земли киргизской…»
5. Заключение

Вступление

XVIII век вошел в историю казахского народа как эпоха Аблая. Среди его современников выделялись своими талантами такие замечательные деятели, как Толе-бии Алибеков, Казбек-бии Каздауысты, Карт Канжигали Богенбай, Абулхаир, Барак, Жолбарыс, Абулмамбет (1739-1771 г.г.) и многие другие. Однако и среди них разносторонние дарования Абылая делали его фигуру ключевой. Многогранный талант Аблая особенно ярко раскрылся в ходе борьбы казахского народа с джунгарскими и цинскими завоевателями.

Абулмансур родился в 1713 году. Он рано оказался сиротой, отмечен факт, что он под именем «Сабалак» в десяти верстах от Ташкента в местечке Каракамыс в 1725 году пас верблюдов Толе-бия.

В XVI–XVII веках пришлось столкнуться с весьма серьезным противником – Джунгарским ханством. В XVII столетии между дружинами казахских правителей Есима, Джангира, Тауке, с одной стороны, и армиями джунгарских ханов – Батура, Сенге, Галдана – с другой, неоднократно происходили сражения.  С 1709 года началась полоса широкого вторжения джунгарских феодалов в Казахстан, ответных ударов казахских дружин и ополчений по завоевателям.

Весной 1723 года, заключив перемирие с Цинской империей, джунгарские армии неожиданно вторглись в казахские кочевья. Началась одна из самых ожесточенных джунгарско-казахских войн XVIII столетия. В этой войне и проявил себя двадцатилетний Абулмансур, победивший джунгарского бахадура Шарыша.  Он поразил всех видавших виды батыров необыкновенной дерзостью и отвагой. «В это ужасное и кровавое время,- полагал Ч.Ч. Валиханов,- обращает на себя всеобщее внимание султан Аблай. Участвуя во всех набегах, сначала как рядовой воин, он показывает подвиги необыкновенной храбрости и хитрости. Полезные советы его и стратегические соображения упрочивают за ним имя мудрого». На своем легендарном коне Чалкуйруке под воинственный клич «Аблай» он один бросался на скопища неприятелей и ухитрялся оставаться в жестоких схватках живым. Неоднократно юноша перед боем выходил на поединки с джунгарскими бахадурами и побеждал их. В то же время уже тогда Аблай проявил незаурядные военные способности в организации и осуществлении военных операции. Его дельные советы и предложения военачальникам Абулхаиру, Богембаю и другим помогали найти правильные решения в затруднительных ситуациях. Тогда Абулмамбет отмечает Абулмансура, и когда он узнает, что Абулмансур – торе и сын Бакы Вали и внук самого Аблая, то при одобрении со стороны 90 лучших представителей трех жузов, благословение от человека по имени Жанибек, Абулмансур был избран султаном.

Война 1723-1729 годов закончилась победой казахских ополчений. Однако правящий класс казахского общества из-за внутренних раздоров и разногласий не воспользовался политическими плодами этой победы. Естественно, что Аблай в силу своей молодости не мог оказать какой-либо влияния на политические события в масштабе всего ханства. Военные дарования и безусловная личная храбрость поставили его в один ряд с известными батырами, а султанское происхождение и пережитые им превратности судьбы обеспечили покровительство влиятельных людей – Абулмамбета, Богембая. Вскоре он становится главой одного из многочисленных и сильных родов – атагайского из племени аргын из Среднего жуза. Располагая силой и числом поддерживающих его соплеменников, а также богатством его стад, наличием тех или иных способностей, Аблай уже к концу 30-х годов выдвинулся в число самых влиятельных людей в степи. Молодой султан с самого начала своей политической деятельности показал себя умным и гибким правителем. Он хорошо понимал, что в условиях завоевания джунгарами южных торговых центров и оседло-земледельческих оазисов в бассейне Сырдарьи и сохранение серьезной военной опасности на юго-восточных рубежах Казахского ханства приоритетной внешнеполитической задачей для казахов являлась возможность распространения своих кочевых мест на север и северо-восток региона и установления стабильного торгового обмена с Россией различными продуктами и товарами. В этих целях он решил последовать примеру хана Абулхаира и 28 февраля 1740 года официально принял в Орской крепости совместно с ханом Среднего жуза Абулмамбетом российское подданство.

В 1735 году Галдан-Церен (1727-1745 г.г.) подчинил себе Старший жуз. Через четыре года, в 1741 году подписав мир с Китаем, джунгарские феодалы перебросили свои армии в Казахстан и вторглись в пределы Среднего жуза. Хан Абулмамбет не смог организовать должного сопротивления завоевателям и вынужден был с остатком своих людей спасаться бегством. Организацию отпора взял на себя султан Аблай. Благодаря его энергии настойчивости аулы и скот были укрыты в безопасных местах, а противник, несмотря на значительное численное превосходство, нес потери от неожиданных ударов казахских дружин.

Казахским владетелям, несмотря на ряд тяжелых поражении, все же удалось уйти от разгрома. Война стала принимать затяжной характер. Превратности войны, однако, оказались таковы, что Аблай во время разведки попал в центр расположения джунгарских войск и был взят в плен. Война, в сущности, закончилась поражением Среднего жуза.

Годы, проведенные им в джунгарском плену, не прошли бесследно. Он увидел зримые проявления наступавшего в джунгарском государстве кризиса, уяснил для себя сильные и слабые стороны этого ханства, выучил джунгарский язык, снискал расположение многих джунгарских аристократов. В отличие от некоторых других представителей казахской знати, Аблай в джунгарских застенках вел себя достойно. В плену он проявляет находчивость, ярко проявляются его гордость и чувство собственного достоинства. Все это было оценено его противниками. Замечателен сам по себе тот факт, что джунгарский хан Галдан-Церен именно со своим знатным  пленником, а не с Абулмамбетом, подписывает мирный договор между Средним жузом и Джунгарией. Другими словами, джунгарский хан признал его владетелем Среднего жуза. Действительно, после возвращения в свои кочевья из джунгарского плена, чему содействовали русское правительство и местная оренбургская администрация в лице И.И. Неплюева, Аблай становится фактическим правителем Среднего жуза. Власть хана Абулмамбета с этого времени носит совершенно прозаичный характер. Все посольства и послания из соседних стран направляются отныне либо непосредственно Аблаю, либо Абулмамбету и Аблаю.

В 40-50 годах VXIII века султан Аблай сумел укрепить свои позиции в Среднем жузе и расширить сферу собственного влияния среди кочевников Центрального, Восточного и Юго-Восточного Казахстана. Этому способствовала его успешная полководческая деятельность в ходе новых ойратско-казахских войн. В ходе самоотверженной борьбы казахов с очередной военной агрессией джунгар в полной мере раскрылись большой организаторский талант, сильная воля и дальновидность Аблая, его умение органично сочетать военные и политические методы решения актуальных вопросов, а также правильно определять внешние приоритеты при решении сложных военно-политических задач. Не случайно именно к этому периоду военной биографии знаменитого хана восходят исторические сюжеты многих казахских народных преданий об Аблае, повествующие в ярких красках о его подвигах на поле брани и противоборстве со знаменитым джунгарским ханом Галдан-Цереном.

Действуя напористо и решительно против внешних неприятелей на юго-восточной границе Казахстана, молодой султан в то же время занимал нейтральную позицию по отношению к междоусобной борьбе влиятельных чингизидских кланов за верховную власть внутри Казахского ханства и проявлял осторожность и прозорливость в этом щекотливом вопросе. Формально являясь клиентом хана Среднего жуза Абулмамбета, он наглядно демонстрировал перед казахами и российским правительством свое почти сыновнее почтение к прямому патрону и одновременно проявлял уважительное отношение к хану Абулхаиру.

При жизни последнего Аблай четко дистанцинировался от его главного врага, султана Барака, а после трагической гибели в 1748 году хана Младшего жуза, жестоко осудил убийцу и предложил семейству погибшего хана свою помощь в осуществлении плана кровной мести. Такая дальновидная и прагматичная линия поведения в сложном междоусобном противоборстве кочевых лидеров региона позволила Аблаю обеспечить необходимую поддержку и доброжелательное отношение к себе со стороны правящей элиты Младшего жуза и вместе с тем способствовала переходу под его патронат большой группы племени уак, керей и кыпчак, прежде находившихся под управлением хана Абулхаира.

Активное участие Аблая в борьбе джунгарами в «Годы Великого бедствия», проявленная им доблесть, выдвинула его в число владетелей, оказывающих все больше влияния на внешнюю политику ханства, прежде всего Среднего жуза. Безвольный и нерешительный Абулмамбет с первых лет своего правления ни один вопрос принципиального характера не решал без консультаций и совета Аблая. Уже к концу 30-х годов Аблай, опираясь на силу многочисленного атагайского рода, поддержку известных батыров, стал вторым после хана лицом в Среднем жузе. Не случайно именно он вместе с Абулмамбетом подписал договор о признании российского подданства.

В середине 50-х годов XVIII века, когда в соседнем Джунгарском ханстве разразился острый династический кризис, и началась кровавая междоусобная борьба вокруг ханского престола, султан Аблай принял самое деятельное участие в этих событиях и показал себя здесь тонким правителем и умелым политиком.

Включившись в междоусобные распри ойратских князей на стороне мятежных нойонов Даваци и Амурсаны, он получил возможность обессиливать воинственных ойратов руками их же соплеменников и по мере развития военных действии на северных рубежах Джунгарского ханства  смог продвинуть кочевья подвластных ему родов и племен в долине верхнего теченья Иртыша и Зайсанской котловины. В 1756 году, когда многотысячная армия маньчжур нанесла сокрушительный удар по джунгарским кочевьям, Аблай вывел свои войска из ойратских владений и перешел на сторону Цинов. По верному определению А.И. Левшина, «переменив союзников, он не переменил цели своей и постарался в новой ситуации распространить кочевья казахов Среднего и Старшего жузов в районы Тарбагатая и Северо-Западного Семиречья, прежде находившиеся под юрисдикцией джунгарских ханов.

После покорения цинскими войсками Джунгарии в 1755 году и почти поголовного истребления ойратов армией маньчжур, Средний жуз оказался в исключительно сложных геополитических условиях. В этой ситуации наиболее ярко и полно проявились не только военные таланты, но и большой ум, самообладание, выдержка и незаурядные дипломатические способности Аблая.

В то же время один из претендентов на царский трон, союзник Абылая, нойон Амурсана, узнав о готовящемся Пекином его убийстве, поднял антицинское восстание и обратился за помощью к Аблаю. Последний в течение нескольких лет поддерживал Амурсану, что повлекло за собой вторжение цинских армий в Казахстан в 1756 и 1757 годах. В то же время цинская дипломатия прилагала значительные усилия к тому, чтобы Аблай отказался от поддержки освободительного движения народов Центральной Азии. Казахские феодалы же стремились иметь своим соседом слабую Джунгарию, а не могущественный Китай. Лишь в середине 1757 года, после окончательного подавления цинами восстания в Джунгарии, бегства Амурсаны в Россию, Аблай пошел на перемирие с цинским командованием и установил с Пекином дипломатические отношения. Формально оставаясь верным своей присяге на вечное подданство российскому престолу, Аблай в то же время едет с сыном Абулмамбета Абульфаизом в Пекин и вступает в подданство китайского императора, как «вассальный князь», фактически сохраняющий полную самостоятельность, но уплачивающий оговоренную дань. В дальнейшем он тонко и дипломатично использовал свой двойной статус подданного Российской и Цинской империи во взаимоотношениях с обоими патронами для успешного проведения собственной политики в Казахском ханстве.

В 60-е годы XVIII века в условиях сохранения формальной власти в Среднем жузе престарелого хана Абулмамбета, султан Аблай уже имел реальную политическую власть над большинством подразделений кочевников Северного, Центрального и  Юго-Восточного Казахстана. По характеристике А.И. Левшина «превосходя всех современных киргизских владельцев летами, хитростью и опытностью, известный умом, сильный числом подвластного ему народа и славный в ордах сношениями с императрицею российскою и китайским богдыханом, он соединял в себе все права на сан повелителя Средней Орды».

В 1756  году Аблай заключает договор с Россией, но он не воспринимает, как законное решение царского правительства от 22 октября 1778 года даровать ему титул великого хана и не поехал на торжественную церемонию, где ему по сценарию должны были вручить соответствующий акт, шубу и саблю. Аблай считал, что его избрал народ, что нашло международное признание со стороны Китая и потому он не должен клясться в верности русским. Если Китай не посягает на его ханское достоинство, то церемония клятвы России ущемляет суверенитет казахского ханства – такова была  позиция Аблая.

Подобно Абулхаир-хану, Аблай стремился объединить под своей властью казахов всех трех жузов и добиться экономического и политического господства Казахского ханства в Центральноазиатском регионе. С этой целью Аблай, как и три десятилетия назад Абулхаир, поставил своих многочисленных сыновей, братьев и племянников во главе наиболее крупных родоплеменных подразделений казахов, твердо и последовательно подавлял клановый сепаратизм знатных старшин, «сам судил виновных в непокорных аулах и сам со своими туленгутами чинил расправу над ними». Для подавления сопротивления локальной кочевой элиты Аблай часто применял военную силу и неоднократно пытался в этих интересах апеллировать за поддержкой к России и Цинской империи.

Активные посольства и торговые связи Аблая с цинским двором,  укрепление государственности в Казахстане, резко повысили авторитет Казахского ханства и роль самого Аблая в политической жизни народов Средней и Центральной Азии. К Абылаю обращаются за помощью в борьбе с Цинской империей восточно-туркестанские ходжи, в начале 60-х годов пытается заручиться его поддержкой правитель империи Дурани Ахмад-шах. Ищет контактов с Абылаем правитель все усиливающегося Кокандского бекства, другие более мелкие владетели.

В области дипломатии также ярко раскрывались незаурядные способности Абылая, как гибкого и целеустремленного политика. Аблай, понимая насколько несоизмерима мощь России или Китая с Казахским ханством, стремился поддерживать с обеими империями нормальные межгосударственные отношения, используя последние как козырь в борьбе со своими внутренними противниками, а также в войнах против Коканда, киргизских манапов.

В 1771 году умер хан Абулмамбет. В связи с этим в городе Туркестане в мечети Ходжа Ахмеда Яссави состоялось официальное избрание Аблая в ханы Среднего и Старшего жузов, несмотря на наличие прямых потомков. Об этом событии впоследствии рассказал капитан Оренбургской губернской команды Михаил Брехов, побывавший в летней резиденций Аблая: «Он, султан, ханский титул приобрел в 1771 году с общего согласия султанов, старшин, баев и простого народа, а также ташкентцев и туркестанцев, с тем, что ему быть главным над всей казахской землей и ее народом». Тогда же, в 1776 году в своем письменном прощении на имя русской императрицы Екатерины II об утверждении за ним ханского титула, Аблай обосновывал легитимностью своих прав на обладание званием «главного хана» ссылками как на всеобщность признания его казахскими султанами и старшинами, так и на преемственность наследования им этого высшего сословно – правового ранга от ханов Абулхаира и Абулмамбета.  Его признают официально Пекин, Петербург, правители соседних владений. Фактически же власть нового хана, как и у знаменитых его предшественников, имела определенные границы проникновения в генеалогическую структуру казахов, и распространялось только на население Среднего жуза и значительную часть родов Старшего жуза. Об этом, в частности, вполне определенно свидетельствует многие строки писем самого Аблай-хана в1778-1780 годах, а также компетентные показания представителей сибирской пограничной администраций того периода, внимательно отслеживавших внутриполитическую ситуацию в северных районах края.

Султан Аблай приобрел ханский титул в 1771 году, но только в1776 году уступая настойчивым просьбам своих и близких, обратился к русской императрице с просьбой об утверждении его верховным правителем всех трех жузов. Относительно легкая уступчивость хана в данном вопросе была продиктована далеко не одним только стремлением быть, официальным единственным ханом, а в первую очередь и лавным образом его желанием получить от местной администрации русские регулярные войска для покорения тянь – шанских киргизов и оседлого населения присырдарьинских городов, находившихся в сфере геополитического притяжения быстро усиливающегося Кокандского бекства. Впервые просьба о присылке русских войск была изложена Аблаем в одном из писем оренбургскому губернатору, генерал – майору И.А. Рейнсдорпу 24 ноября 1769 года и с тех пор в течение 12 лет являлась главной темой его переписки с центральными и местными чиновниками России. Подтверждением тому, что именно эта цель была главной причиной обращения Аблая к императрице Екатерине II, может служить тот примечательный факт, что свое согласие прибыть в одну из пограничных крепостей для принятия утвердительной грамоты и символических знаков его ханского достоинства от представителей российской администрации казахский хан обуславливал в своих письмах к русской императрице, оренбургским и сибирским властям, возможностью предоставления ему «военной команды» для похода в Южный Казахстан и соседнюю Киргизию.

Царское правительство, давно присвоившее себе право санкционировать выборы ханов в Младшем жузе, с удовлетворением восприняло обращение Аблая об утверждении его в звании хана. Но поскольку в расчеты Петербурга не входило усиление в Казахском обществе института старшего хана, императрица Екатерина II по рекомендации Коллегии иностранных дел утвердила за ним лишь титул хана Среднего жуза. В то же время настойчивые просьбы и прошения Аблая о присылке русских войск царские власти посчитали не только практически бесполезными для своих геополитических целей, но и весьма неприличными для «верноподданного» Российской империи. Поэтому в выполнении данной просьбы Аблаю было категорически отказано.

Судя по содержанию писем казахского хана российским властям, признание за ним русской императрицей всего лишь статуса хана Среднего жуза вместо высшего титула не произвело на Аблая никакого заметного впечатления. Однако твердый отказ царских властей об отправке к нему в степь русских войск вызвал немалое раздражение у казахского правителя. Хорошо осведомленный о политических планах Аблая его личный писарь Ягуда Усманов так охарактеризовал реакцию своего хозяина: «Аблай-хан поехал не только в Петропавловскую крепость, но и в Оренбург, если бы даны были просимые им войска, а без того не только присяги, но и знаков принять не хочет.

Под разными благовидными предлогами Аблай отказался приехать в Петропавловскую крепость для подтверждения своей присяги на верность российскому престолу и получения монархических символов, а спустя некоторое время откочевал с большой группой подвластных ему кочевников на юг региона, в присырдарьинские степи.

Впоследствии в Оренбурге стало известно, что Аблай обращался и к правительству Цинской империи с аналогичным прощением, и весной 1779 года отправил своего сына Сыздык-султана в Пекин к китайскому богдыхану с просьбой о предоставлении ему военной помощи.

Однако и в данном случае, как и в ситуации с Российской империей, Аблая постигло большое разочарование. В июне 1780-го года опытный оренбургский чиновник, коллежский регистратор Мендияр Бектурин, находившийся с разведывательными целями в Казахской степи, по возвращении на пограничную линию сообщил местной администрации, что сын Аблая был «возвращен от китайского двора с таким выговором, с чего он, Аблай, вознамерился принять дерзновение к покорению себе подданных китайскому двору кыргызов, а потому и просьба его, Аблаева, в требовании войска оставляется при отказе без всякого уважения».

В конечном счете, Аблаю удалось осенью 1779 года с помощью своей воинской хитрости и смекалки успешно провести собственными силами военную кампанию против тянь-шаньских кыргызов, а также завоевать в борьбе с правителями Ферганы часть присырдарьинских городков в окрестности Туркестана и Ташкента. Однако как опытный полководец и политик Аблай хорошо понимал, что без постоянного присутствия в завоеванных местах регулярных воинских соединений он не сможет долго удерживать местно – оседлое население под своим административно – политическим контролем, и его господство в южной части региона довольно скоро прекратится. Поэтому он видел необходимость в получении российских и цинских войск не столько для успешного осуществления своих завоевательных походов против присырдарьинских сартов и кыргызов, сколько для использования их как знакового символа своего высшего международного престижа в центральноазиатском регионе и эффективного средства морально – психологического давления на правителей среднеазиатских государств.

Между тем к началу военных действий в кочевьях кыргызов под командованием Аблая находилось около 2 тысяч рядовых казахских воинов и батыров. Но уже весной 1780 года после завершения операции в крае «бывшие при нем воины разъехались по своим улусам», а при хане осталось «войска не более двухсот человек», которые не могли служить прочной опорой ханской власти в завоеванном регионе.

Оренбургские власти внимательно наблюдавшие через своих агентов за политической обстановкой в казахских кочевьях, летом 1780 года пришли к твердому убеждению в нецелесообразности дальнейших попыток противопоставлять Аблаю влиятельных соперников из сословия казахских султанов. В рапорте оренбургского губернатора И.А. Рейнсдорпа Коллегии иностранных дел от 30 июня 1780 года прямо говорилось, что в сложившейся ситуации не существует больше никакой необходимости оказывать даже косвенное давление на Аблая, поскольку его ограниченные возможности влиять на политическую жизнь в Южном Казахстане давали основание надеяться на скорое его возвращение под государственный протекторат России.

Это ожидание царских властей в ближайшее время отчасти оправдалось. В октябре 1780 года приехавший из Туркестана в Степь, а затем в Оренбург личный писарь Аблай-хана Ягуда Усманов информирует местное начальство о результатах недавнего общения с ханом и его старшими сыновьями. Дети Аблай султаны Вали, Чингиз и Ишим уверяли, что их отец в скором времени собирается домой, обратно в степь.

Сообщение аналогичного содержания направил в октябре 1780 года в Омск на имя сибирского губернатора Д.И. Чичерина непосредственно и сам Аблай. В лаконичном по форме письме он рекомендовал русским властям решать в его отсутствии все важные вопросы, касавшиеся казахов Среднего жуза, с его старшим сыном Вали-султаном (умер в 1821 году) и в конце послания вполне определенно заявил: «А я на будущую весну и сам дома буду».

Однако уже летом 1780 года после возвращения из победоносного похода на кыргызов, состояние здоровья Аблая ухудшилось, и перед ним остро встал вопрос о престолонаследии в Казахском ханстве в случае его преждевременной кончины. В отличие от Абулхаира, стремившегося закрепить этносоциальное единство и территориальную целостность Казахского ханства через передачу всей полноты властных полномочий высшего титула только одному своему сыну, Аблай пошел в решении этой чрезвычайно важной проблемы традиционным путем. Он  завещал ближайшим потомкам разделить власть между двумя старшими сыновьями по принципу старой улусной системы, основанное еще Чингиз-ханом.

По свидетельствам царских чиновников 80 – ых годов XVIII века, базировавшихся на прямых показаниях самих сыновей и ближайших сподвижников старшего хана, Аблай следующим образом разделил свои этнотерриториальные владения между ними: «Весь Средний жуз достался его сыну Вали, а другой – Адиль-султан – получил в свое власть часть Старшего жуза».

Своеобразным политическим завещанием Аблая российским властям стало его личное письмо сибирскому губернатору Д.И. Чичерину, полученное в Омске 26 октября 1780 года за несколько дней до его кончины. В этом последнем послании в Россию знаменитый правитель и воин – батыр писал главе русской администрации Сибири: «В прошлом году отбыл я из своего кочевья для борьбы с дикими кыргызами, которых я унял и усмирил. Да и ташкентские и каракалпакские городки привел себе в покорность. И теперь со своим подвластным народом нахожусь в благополучии.

Но, хотя я ныне нахожусь далеко, но на прежнем месте остались мой дом и мои родные.… Ежели моего сына будут обижать, и притеснять казахи посторонние или с вашей стороны – от русских, – какие будут обиды, в том прошу вас, его защитить…»

Когда в далеком холодном Тобольске было получено, как позже выяснилось, прощальное письмо, хан Аблай уже обрел свой вечный покой под высокими сводами знаменитой мечети Ходжа Ахмеда Яссави в святом городе Туркестане. Вместе с ним незаметно уходила в прошлое героическая эпоха казахского рыцарства, ознаменованная множеством больших и малых побед над внешним врагом и великими совершениями народных батыров.

Боевые подвиги, воинское искусство и мудрость хана Аблая были воспеты лучшими поэтическими талантами его эпохы – Бухар-жырау Калкамановым, Татикарой, Умбетей-жырау и другими народными сказителями. В толгау, созданном на смерть Аблая, Бухар-жырау, в частности, говорил:

Ты многочисленных калмыков подчиняться себе заставлял,

Ты боевой свой верный топор золотом украшал,

Рожью откармливал коней, силы ты их поднимал,

И надо всей огромной степью дух твой грозой бушевал.

Несмотря на солидный возраст, Абылай не только организует ряд военных походов в Среднюю Азию, но и сам принимает активное участие в борьбе за Ташкент, другие полисы бассейна Сырдарьи, за кочевья в Семиречье.

Он сумел по сути дела соединить в одно целое все казахские земли, включая Ташкент, и дальнейшие планы сопрягал с культурно-хозяйственным прогрессом, рассматривая в частности, союз с Россией как основу перехода казахов к оседлому земледелию и промысловой деятельности. Эти планы Абылая встретили противодействие. Как и ранее действовали губительно сказавшиеся на судьбе казахского народа центробежные мотивы. Ещё во время военных кампаний 1725-1726 годов можно было покончить с джунгарской угрозой, если бы Абулхаир не покинул поле битвы и не ушел на северо-запад, где и принял русское подданство.

Те же самые консервативно-амбициозные силы вынудили Абылая уйти в отставку. Он уходит в Старший жуз, и в мае 1781 года умирает в Ташкенте. Абылай-хана похоронили в святыне казахского народа – мавзолее Ходжа Ахмеда Яссави.

За пятьдесят лет своего правления в звании, как султана, так и хана Аблаю удалось укрепить на некоторое время структуру ханской власти в центральной и юго-восточной районах степи, и приобрел огромный авторитет у казахского населения трех жузов. По словам Ч. Валиханова, «казахи считали воплотившимся духом (аруах), ниспосланным для свершения великих дел». Подтверждением этому может служить широкое бытование среди кочевников региона в середине XVIII века – начале XIX века множество различных легенд и эпических преданий об Аблае, сохранившихся и по сей день в исторической памяти казахского народа.

Вместе с тем с точки сознательного выбора геополитических приоритетов и долгосрочной стратегии развития казахского общества целевые установки внешней и внутренней политики Аблая отличались определенной ограниченностью и противоречивостью, отсутствием стратегического видения главного цивилизационного вектора развития народов внутриконтинентальной Евразии в культурно-исторических условиях нового времени.

Проводимый им политический курс на интеграцию основной части казахских родоплеменных групп под властью одного хана не получил дальнейшего продолжения при ближайших преемниках Аблая, так как имплицитно был ориентирован на согласование его личных интересов с наиболее насущными в тот период общественными потребностями казахов – кочевников, но при этом не определял ориентиров развития для самого казахского общества на относительно долговременную историческую перспективу.

Показательным в этом смысле можно считать политическое завещание Аблая своим сыновьям о разделе его власти в Казахском ханстве между основными наследниками. Заложенный в нем устаревший принцип престолонаследия фактически подвел хронологическую черту под достигнутым Аблаем относительно высоким уровнем централизации власти и социально-политической интеграции казахов Старшего и Среднего жузов и в очередной раз актуализировал и легитимировал кланово-региональный сепаратизм кочевников, подвластных старшим сыновьям этого хана. В результате этого был дан новый импульс развитию центробежных тенденций в казахском обществе и дальнейшему углублению внутренних различий между составляющими его этнотерриториальными сегментами, потому что почти сразу после смерти хана Аблая они были поделены по сферам влияния между Цинским Китаем, Кокандским ханством Россией и затем вошли на несколько десятилетий, вплоть до 70 – 80 – х. годов XIX века в зоны силового, культурно – хозяйственного и духовного притяжения трех разных полюсов геополитического пространства Центральной Азии.

В своем вполне естественном и правомерном стремлении свести к минимуму политическую зависимость Казахского ханства, как от могущественной Российской империи, так и от империи Цинов Аблай более или менее успешно проводил в течение почти 25 – и лет двухвекторную внешную политику в регионе, но и на склоне лет имел возможность убедиться в ее довольно ограниченном мобилизационном потенциале. Однако, не решаясь до конца своих дней сделать главный выбор между двумя полюсами «большой силы» В пользу наиболее перспективной для казахов цивилизационной перспективы он, по существу, безнадежно пытался совместить в социальной практике кочевников консервативный традиционизм с потребностями и ценностями европейской модернизаций,    т. е. совместить несовместимое.

Эта стратегия не увенчалась достижением стабильных и долговременных положительных результатов для казахского социума и оказалась нежизнеспособной по своим конкретным социально-историческим последствиям.

Заключение.

После истории и личной судьбы Аблай стал последним ханом, претендовавшим на старшинство во всех трех жузах казахов. После его кончины в результате активного вовлечения наиболее влиятельных кочевых лидеров региона и подвластных им родоплеменных групп казахского общества в сферу геополитических интересов России, Коканда и Китая почти трехвековая традиция существования института старшего хана в Степи окончательно прекратилась. С этого момента четко наметился сложный процесс длительной трансформации традиционной системы власти у казахов Младшего и Среднего жузов под воздействием государственных институтов России.

Таким образом, Казахское ханство в международной жизни Центральной, Средней Азии и Сибири играло в XVIII веке огромную роль. С его силой и влиянием считались правители, как небольших владений, так и могущественных империи, стремясь поддерживать с ним нормальные посольские и торгово-экономические отношения, использовать в борьбе со своими противниками. Аблай сыграл в этот период главную роль в укреплении международного престижа Казахского ханства, это ещё одна его историческая заслуга перед казахским народом.

Использованная литература:

1. «Казахи» — II том.
2. «Абылай-хан» В.З. Галиев, Ж.К. Касымбаев. Алматы — 1993 г.
3. «Белая кость прошлого»
4. «Представители XVIII века».
5. «История Казахстана. Народы и культуры» Н.Э. Масанов. Алматы, «Дайк-Пресс» — 2001 г.
6. «Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей»

А.И. Левшин. Алматы, «Санат» — 1996 г.